Волк среди волков - Ханс Фаллада

- А не почитаешь ли ты мне, Ютта? - сказала она своей подруге.

- Из Библии? - с готовностью спросила фройляйн фон Кукгоф.

Однако сегодня вечером предложение это оказалось неуместным. Вечерняя молитва с обращением грешницы не удалась. Поэтому и Библия и ее бог попали в некоторую немилость.

- Нет, нет, Ютта, - нужно же нам когда-нибудь сдвинуть с мертвой точки нашу работу над Гете!

- С удовольствием, Белинда, дай, пожалуйста, ключи.

Фройляйн фон Кукгоф были выданы ключи. На верхней полке гардероба, среди шляп, лежал тщательно запрятанный прекрасный тридцатитомный Гете, переплетенный в полукожу, - подарок фрау фон Тешов ее внучке Виолете фон Праквиц ко дню конфирмации. Конфирмация Виолеты уже давно состоялась, но работы уйма, трудно даже предугадать, когда ей можно будет, наконец, вручить этот подарок.

Фройляйн фон Кукгоф извлекла из шкафа седьмой том: "Лирика I".

Он как-то странно распух. Рядом с книгой фройляйн фон Кукгоф положила на стол ножницы и бумагу.

- Клей, Ютта, - напомнила фрау фон Тешов.

Подруга поставила на стол и баночку с клеем, открыла книгу и начала читать в указанном месте стихи о "Золотых дел подмастерье".

После первой же строфы фрау фон Тешов одобрительно закивала головой.

- На этот раз нам повезло, Ютта!

- Подожди радоваться, Белинда, - возразила фройляйн фон Кукгоф. Цыплят по осени считают.

И она прочла вторую строфу.

- Прекрасно, прекрасно, - снова кивнула фрау фон Тешов; последующие строфы она также нашла достойными похвалы.

Пока они не дошли до строк:

Малютка-ножка стук да стук.

Как мил на ней чулочек!

Подвязка - из моих же рук

Подарок, мой дружочек.

- Постой, Ютта! - воскликнула фрау фон Тешов. - Опять, - жалобно продолжала она. - Как тебе кажется, Ютта?

- Я же тебе сразу сказала, - заявила фройляйн фон Кукгоф. - Не перестанет кот мышей ловить.

- И это называется министр! - возмутилась фрау фон Тешов. - Ничем не лучше теперешних! Как ты находишь, Ютта? - Однако она не стала ждать ответа. Приговор был произнесен. - Заклей его, Ютта! Заклей хорошенько вдруг девочка прочтет!

Фройляйн фон Кукгоф уже начала с помощью бумаги и клея налеплять пластырь на непристойное стихотворение.

- Немного же от него осталось, Белинда, - сказала она и взвесила том в руке.

- Какой позор! - возмутилась фрау фон Тешов. - А еще классик! Ах, Ютта, лучше бы я купила девочке Шиллера! Шиллер гораздо возвышеннее, он не такой плотский.

- Вспомни старинную поговорку, Белинда: нет быка без рогов. И Шиллер не для молодежи. Вспомни-ка "Коварство и любовь", Белинда. И потом эта ужасная женщина, эта Эболи...

- Верно, Ютта. Мужчины все такие. Ты не представляешь, как я намучилась с Хорст-Гейнцем.

- Да, да, - сказала Кукгоф. - Свинья любит свою лужу. Ну, читаю дальше.

Слава богу, следующим шло стихотворение о спасительнице Иоганне Зебус. Все это, конечно, было очень возвышенно. Но совершенно непонятно, почему поэт все время называет Иоганну "прелесть".

- Не хватало, чтобы он еще написал "красотка Ганхен", не правда ли, Хорст-Гейнц?

Тайный советник только что вошел. Весело ухмыляясь, смотрел он на работу этих двух сухоньких старушек.

- "Ганна" - вероятно, показалось ему слишком банальным, - заметил, подумав, тайный советник. Он ходил по комнате в носках и в жилете, держа в руках книгу.

- Но отчего же "прелесть"?

- Я думаю, Белинда, это вроде уменьшительного - вам не кажется, Ютта? Лицо тайного советника было совершенно серьезно, и только морщинки в уголках глаз вздрагивали. - Перси-Персик-Прелесть - тоже не совсем пристойно, а?

- Заклеивай, Ютта, заклеивай! Что, если у девочки появятся такие мысли! - взволнованно воскликнула фрау фон Тешов. - Ах, от стихов совсем ничего не остается! Ноги этой Бакс не должно быть в моем доме, Хорст-Гейнц. Выгони ее немедленно!

- Единственно, что я сделаю, так это немедленно лягу в постель. И кроме того...

- Я ухожу, - пробурчала Кукгоф. - Дайте мне только запереть Гете.

- Кроме того, ноги Бакс уже нет в доме. Я видел эту девицу недавно в парке.

- Ты отлично знаешь, что я имею в виду, Хорст-Гейнц.

- А если я знаю, что ты имеешь в виду, так тебе незачем мне это повторять, Белинда. - И продолжал с угрожающим покашливанием: - Фройляйн фон Кукгоф, обращаю ваше внимание на то, что я сейчас снимаю брюки.

- Не торопи ее, Хорст-Гейнц, должна же она мне пожелать спокойной ночи!

- Я уже иду. Спокойной ночи, Белинда, и не думай больше о сегодняшней молитве! Спи спокойно. Подушки удобно лежат? Грелки?..

- Фройляйн фон Кукгоф! Очередь за кальсонами, а затем я предстану перед вами в одной рубашке! Вы же не захотите, чтобы прусский тайный советник в одной рубашке...

- Хорст-Гейнц!

- Сейчас ухожу! Спи крепко, Белинда, спокойной ночи, а порошки...

- Перси-Персик-Прелесть! - завопил тайный советник. Он был уже в рубашке, но не решался сбросить этот последний покров... - Каждый вечер та же комедия с этими старыми наседками! О женщины! - воскликнул он.

- Желаю вам спокойной ночи, - с достоинством процедила фройляйн фон Кукгоф. - И подумать только, что господь бог создал людей по образу своему и подобию... давно это было!

- Ютта! - нерешительно запротестовала фрау фон Тешов против такой клеветы на ее Хорст-Гейнца, но дверь за подругой уже захлопнулась, и как раз вовремя.

- А что же произошло на молитве? - спросил тайный советник, нырнув в ночную сорочку.

- Пожалуйста, не уклоняйся, Хорст-Гейнц, рассчитай эту Бакс завтра же.

Кровать мощно вздохнула под тайным советником.

- Это твоя птичница, а не моя, - заметил он. - Ты скоро потушишь свет? Я спать хочу.

- Ты знаешь, что мне нельзя волноваться, а когда такая особа начинает нахальничать... Мог бы, кажется, хоть раз исполнить мою просьбу...

- Она стала нахальничать на вечерней молитве? - осведомился тайный советник.

- Она развратная, - заявила фрау фон Тешов в бешенстве. - Вечно лазит к управляющему в окно.

- Мне кажется, и сейчас она тоже лазила, - заметил тайный советник. Вероятно, твоя вечерняя молитва еще не успела подействовать, Белинда.

- Ее нужно прогнать. Бакс неисправима.

- А тогда начнется опять история с твоей птицей. Ты же знаешь, как обстоит дело, Белинда. Ни у одной еще не было так мало убыли в цыплятах, и столько яиц мы тоже не получали. И корма она изводит меньше, чем все другие.

- Оттого, что у нее шуры-муры с управляющим!

- Верно, совершенно верно, Белинда!

- Просто она получает гораздо больше корма, чем показывает!

- А нам это только на руку, ведь это же зерно нашего зятя! Нет, нет, Белинда, она отличная работница, и у нее легкая рука. Я бы не стал рассчитывать ее. Какое нам дело, чем она занимается ночью!

- Но в доме не должно быть греха, Хорст-Гейнц!

- Она же к нему ходит, в контору, а не он к ней в людскую!

- Хорст-Гейнц!

- Ну как же, Белинда, ведь правда же!

- Ты отлично знаешь, что я имею в виду, Хорст-Гейнц! Она такая развратная...

- Верно, - согласился тайный советник, зевая. - В сущности так всегда бывает. Дельные люди хотят жить по-своему. Этого прохвоста Мейера, ее дружка, можешь часами пинать в задницу, он становится от этого только вежливее...

Грубых слов в устах своего мужа фрау фон Тешов старалась не замечать. Она сделала вид, что не слышит слова "задница".

- Скажи Ахиму, чтобы он его выгнал. Тогда я могу оставить Бакс.

- Если я скажу господину зятю, чтобы он выгнал своего служащего, задумчиво проговорил старик, - так он наверняка не расстанется с ним до конца своей жизни. Но утешься, Белинда, мне кажется, дружок Аманды завтра и так вылетит... А если нет, я его немножко похвалю, и ему тут же придется укладывать чемоданы.

- Сделай это, Хорст-Гейнц!

3. УПРАВЛЯЮЩИЙ МЕЙЕР НАПИВАЕТСЯ

Большинство людей имеет склонность приписывать собственные ошибки другим: в рассказе о страусе, от страха прячущем голову в песок, вероятно, нет ни слова правды, однако, истинная правда то, что многие люди, перед лицом приближающейся опасности, закрывают глаза, а затем утверждают, что ее не существует.

Управляющий Мейер, после ухода фрау Гартиг, лишь потому зажег свет, что ему хотелось чего-нибудь выпить. Отчаянная головная боль после пьянства, неудачный разговор с тайным советником, на чье расположение он всегда мог рассчитывать, приближение мстительницы Аманды - все это не пробудило в нем ничего, кроме желания пропустить стаканчик. Он жаждал "выкинуть все это дерьмо из головы".

Оградив окна от вторжения Аманды, он, ища сорочку, постоял некоторое время среди хаоса своей захламленной комнаты с развороченной постелью и раскиданной повсюду одеждой. Такой же хаос царил у него и в голове, к тому же лоб изнутри колола резкая боль. Какие-то обрывки мыслей выступали из мрака и уносились раньше, чем он успевал схватить их. Он знал, что дома у него выпить нечего - ни коньяку, ни водки, ни даже бутылки пива - но, когда у человека такое самочувствие, всегда должно найтись что-нибудь, надо только мозгами пораскинуть.