Земля Серебряных Яблок - Нэнси Фармер

В костре предвкушающе зашипели и забормотали новые голоса.

— Оставьте… его… в покое, — с трудом прошептал Джек.

Палец застыл в воздухе.

— Вызов. Недурно, но стыд — вкуснее.

— Уходи… прочь, — простонала Пега.

— И даже верность! — В голосе прозвучало легкое удивление.

Без предупреждения Торгиль ринулась на врага. Оружия у воительницы не было, так что по пальцу она со всей силы ударила кулаком. Сверкнула молния. Пламя объяло правую руку Торгиль. Она завизжала и принялась в панике кататься по земле, пытаясь сбить огонь. Но огонь, словно живое существо, цепко держатся за добычу. Тварь на миг отвлеклась от остальных и, потешаясь, наблюдала за Торгиль. От ее хохота дрожала земля.

Злые чары, сковавшие Джека и Пегу, чуть ослабли.

— Пега, — выдохнул Джек. — Достань свечу.

Мальчуган внезапно догадался, что именно пытался сказать ему Бард в видении.

«"Огонь бедствия" хранит его, — сказал тогда старик ласточке. — Никакая иллюзия, пусть даже самая убедительная, не выстоит против…»

Не выстоит против простого факта одной-единственной настоящей вещи! Джек схватил огниво и кремень, высек искру, запалил трут. Заплясал крохотный язычок пламени — такой бледный на фоне ревущего могущества костра. Пега подставила свечку.

Фитиль загорелся. Этот маленький, неприметный огонек был настоящим — настоящим в этом царстве иллюзий. Он родился от «огня бедствия», зажженного дружными усилиями поселян в самую темную ночь года. То была чистейшая жизненная сила.

Этот свет мягко разогнал нездоровые грезы Эльфландии и ложь, наделившую ад смертоносной властью. Сперва теплое сияние окутало Торгиль и затушило огонь, пожиравший ее руку. Воительница застонала и сжалась в комочек.

А свет между тем распространялся все шире: оставалось только диву даваться, как такой крохотный огонек способен озарить такое обширное пространство. Костер погас. Трава и сады Эльфландии померкли. Луна мигнула — и угасла. И вот свет коснулся эльфов.

Великолепные одеяния и драгоценные камни растаяли, точно снег под солнцем. Безупречно-прекрасные лица исхудали и вытянулись; вечно юные тела обрели свой истинный вид, превратившись в иссохшие оболочки для тех, чье время почти иссякло. Партолис сделалась безобразной каргой. Партолон — алчным пугалом. Гоури — пронырливым канальей с бегающим взглядом. Даже Люси, по-настоящему юная, теперь выглядела в полном соответствии со своей истинной сущностью: как бессердечная грубиянка и эгоистка. Серебряное ожерелье стало свинцовым.

Все эльфийское королевство оказалось грязной пещерой, замусоренной костями и всякими отбросами. Но самое удивительное вот что: на месте костра зияла яма. Какие-то твари ползали, извиваясь, по краю: не то гигантские мокрицы, не то полусгнившие дохлые черви, которых порою выбрасывает на берег штормом.

Однако ж тварь по-прежнему внушала ужас. Выглядела она как клубок копошащихся щупалец: просто-таки накер как есть, первый и главный из накеров. Тварь шипела и изрыгала угрозы.

— Я заберу свою десятину — любой ценой! — прозвучал беспощадный голос.

— А я отдам ее тебе!

Гутлак, путы которого растаяли в свете свечи, подхватил отца Суэйна и швырнул его прямо в середину шевелящихся щупалец. Вскрикнув, аббат исчез в шевелящейся массе. Гутлак торжествующе рассмеялся:

— Вот достойный пир для моего господина!

— Глупец! — прорычала тварь. — Он уже принадлежал мне, а на вкус он — что сухая корка. Выходи и прими заслуженное наказание!

Гутлак открыл рот, словно собираясь закричать, но вместо того наружу протиснулась гигантская мокрица. Она обильно сочилась слизью, раздвигая Гутлаковы челюсти, пока не хрустнула кость. Мокрица плюхнулась на землю — и ее тут же сцапало одно из гибких щупальцев.

«Наверное, это и есть одержимость крупным бесом», — остолбенело подумал Джек.

Глаза Гутлака прояснились; бывший безумец впервые выглядел вполне вменяемо. На краткий миг к нему вернулись разум и радость. А в следующую минуту он рухнул наземь — и умер.

— Я заберу свою десятину! — взвыла тварь, выползая из дыры. — Одного выдохшегося грешника недостаточно. Вы, эльфы, помните условия договора. Если я не удовлетворен, я забираю одного из вас!

И с этими словами чудище сцапало Гоури.

Пронзительные вопли эльфа жутким эхом раскатились под сводами: тварь втянула его в черный провал. Бессчетные орды мокриц хлынули следом и исчезли во тьме. Застонали скалы — и со скрежетом сомкнулись снова. Прогремел гром, земля затряслась под ногами — грохот звучал все глуше и глуше и наконец стих вдали.

Глава 38

Свобода

В Эльфландии воцарилась тьма. Эльфы жались друг к дружке в тени: в свете свечи было видно, насколько они потрясены. Торгиль свернулась калачиком. Джек кинулся к ней и попытался привести девочку в чувство.

— Торгиль, — позвал он. — Не верю, что у тебя рука на самом деле обожжена.

Воительница отвернулась, пряча руку.

— Но ведь огонь был ненастоящим, — увещевал Джек, опускаясь рядом с ней на колени. — Все это только иллюзия.

— Огонь был настоящим, — прошептала она.

— Ты пережила тяжкое потрясение. Дотронься до охранной руны. Она исцелит тебя.

— Да я уж пробовала, дурень; не сработало!

— Дай посмотрю.

— Уйди! — И Торгиль сжалась еще больше.

Отец Север молился над телом Гутлака. Монах положил ему на грудь свой оловянный крест и осторожно закрыл покойному глаза. Пега по-прежнему сжимала в руке свечу. Глаза ее потрясенно расширились. У самых ее ног на земле обозначились два еле заметных бугорка.

— Честное слово, не хотел бы я пережить такое еще раз, — промолвил один из бугорков.

— А вот если бы меня послушал, твое высокородное тупоумие, мы бы в такие неприятности вообще не вляпались, — буркнул второй.

Джек резко вскинул голову. Он узнал знакомые интонации Немезиды!

— Я должен был спасти Пегу, — отвечал Бука.

— А я дураком был, что пошел за тобой, — проворчал Немезида.

— Очень достойным дураком, — согласился король хобгоблинов. — О Пега! Я так счастлив тебя видеть! Ммм! Позволь расцеловать твои изящные ножки…

Девочка подскочила словно ужаленная.

— А ну, перестань! — закричала она.

Повсюду вокруг слышалось движение: эльфы постепенно приходили в себя.

— Пойдем-ка мы подобру-поздорову, — подсказал Немезида, вставая. — Как только они воссоздадут чары, мы не будем знать, где тут верх, а где низ.

Силуэт хобгоблина нечетко маячил в свете свечи. Немезида был с головы до ног закутан в плащ из шкуры скрытношерстных овец и походил на скопление повисших в воздухе клякс. Еще одно скопление клякс пыталось обнять Пегу, но девочка удерживала его на расстоянии вытянутой руки.