Стратегии гениальных женщин - Валентин Бадрак

Будучи женщиной-музой, она вознамерилась превратиться в самобытный источник вдохновения, энергии и информации, несущий окружающему миру нечто новое и удивительное. Она намеренно говорит о своей миссии, которая связана с исключительной и в какой-то степени выдающейся деятельностью. Фактически для Айседоры называться просто искусной танцовщицей было подобно оскорблению, потому что танцы как способ самовыражения подвластны многим, а танцы как символ и средство представления высшего Искусства – только Айседоре Дункан. Она сама претендовала стать живым, канонизированным обществом или хотя бы его элитой, символом, неповторимым и излучающим таинственный и притягательный свет. Для решения такой сверхзадачи нужно было соответствующее окружение, способное понять ее, переварить и принять в свой круг, неформальный клуб с плотно закрытыми дверьми, состоящий из эксцентричных знаменитостей, которые формируют общественное мнение и даже направления развития разных областей общественной жизни. И потому она стала умело подбираться к людям, значимым в обществе и благосклонно относящимся к ее творческим порывам.

При характеристике Айседоры непременно должна быть упомянута направленность ее деятельности на живых, существующих и творящих рядом личностей. Тонкая восприимчивость молодой женщины позволяла ей безошибочно выбирать цели. К примеру, представляется не случайным создание Айседорой танцев под музыку ставшего известным в Америке композитора Энгельгарта Невина, что спровоцировало их встречу, дружбу и цепную реакцию новых, весьма важных для начинающей танцовщицы приглашений. В своей книге Айседора достаточно откровенно отмечает, что в период американских проб она томилась мечтами о Лондоне, где «можно встретить множество известных писателей, художников и других жрецов искусства». Можно не сомневаться, что в отличие от большинства мечтательниц эта, на первый взгляд, слишком романтичная натура подходила к делу довольно конкретно, совершая решительные поступки, направленные на прямое сближение с теми или иными знаменитостями своего времени. В конце концов отсутствие динамичности продвижения в Америке толкнуло ее в дебри первого английского мегаполиса на поиски новых ощущений и новой реальности. И в этом, и большинстве других судьбоносных поступков Айседоры Дункан импульсивные сиюминутные порывы с невероятной гармонией переплетались с четко продуманными действиями. Европа с ее многовековыми культурными традициями и статусом законодателя мод в искусстве представлялась более благоприятной средой для внедрения своих идей, тем более что они преимущественно базировались как раз на основе культовых древнегреческих произведений. Эллада и ее подзабытые ценности, возрождаемые проницательной Айседорой, были гораздо ближе европейцам, чем ориентированным на прагматизм и формальные достижения американцам. Скорее всего, определенная часть даже высокообразованных американцев не имела понятия о том, что взращивала Айседора, демонстрируя странные для традиционного восприятия танцевальные движения. Они видели лишь танцы, а эта удивительная девушка настойчиво предлагала им заглянуть глубже. Именно это неприятие программы

Айседоры Дункан и породило в ней поздние негативные оценки американского образа жизни, а «покорение» Америки, предпринятое в паре с Сергеем Есениным, во многом было попыткой избавиться от комплекса отчуждения от родины.

Даже в период становления упорная искательница счастья продумывала все до мельчайших деталей, а ее скандальные, резонансные выходки нередко оказывались плодами долго вынашиваемого решения, учитывающего практически все факторы восприятия. Хотя впоследствии эта женщина приобрела в Европе репутацию «королевы жестов», ее следовало бы назвать «королевой скандалов». Нельзя не признать, что психика Айседоры Дункан была чувствительна, как грудь юной девы, и реагировала на малейшие колебания окружающей среды. Она страдала даже галлюцинациями и верила в тайные, полные мистики прорицания. Иногда она могла метаться полночи по пустынному городу. И все же женщина эта всегда с потрясающей логикой умела дать оценку происходящему. Ее подруга Мэри Дести вспоминала, что, придя как-то в состояние крайнего возбуждения, движимая эмоциональным порывом, Айседора один раз предложила для выражения презрения к материальному вышвырнуть на мостовую из парфюмерного магазинчика Мэри все флаконы вместе с их содержимым. Однако, вовремя спохватившись, затейница скандалов отказалась от такого шага, холодно заметив, что это стало бы хорошей рекламой товару.

Айседора Дункан была признанным мастером эксплуатации возможностей окружающих. Причем нередко ее фантазия рождала такие безупречные формы взаимодействия с окружающим миром, что те, кого она просила о помощи или услуге, с радостью соглашались, без труда усматривая выгодные условия для своего участия в проекте. Так, молодая танцовщица сознательно стремилась попасть в поле зрения известных, а еще лучше резонансных и даже скандальных личностей. Это позволяло Айседоре настраиваться на их волну, как ловкий гребец каноэ или байдарки подстраивается под более сильного спортсмена, идущего впереди на полкорпуса лодки. Эта привычка прогрессировала у Айседоры Дункан в течение всей ее жизни, и пересечение ее судьбы с судьбой Сергея Есенина представляется делом рук этой одержимой фурии, умеющей поражать своим колдовским обаянием и демонической внутренней силой. Любопытно, что самой безобидной услугой, о которой просила Айседора, была просьба выступить перед ее аудиторией со вступительным словом «о танцах». Понятно, что, говоря о танцах в принципе, перед выступлением Айседоры Дункан выступающий проявил бы крайнюю недоброжелательность, если бы не сказал несколько лестных слов о самой исполнительнице. Таким образом, самые авторитетные представители общества продвигали интересы Айседоры Дункан, мало задумываясь над виртуозностью плутовки из Америки. Айседора настолько преуспела в использовании известных людей, что однажды убедила выступить даже государственного деятеля Франции такого уровня, как Клемансо. «Короли, принцы, великие князья и другие люди, которых мы ежедневно встречали, – все казались естественной частью картины, а так как мы тоже были ее частью, нет ничего удивительного в том, что мы были с ними на самой дружеской ноге», – вспоминала впоследствии верная Мэри Дести. Не в этом ли проявлялось высшее искусство Айседоры Дункан: поражать меткими стрелами обаяния лучших представителей общества, притягивать их и затем заставлять подыгрывать в своей авантюрной игре в великих?