Стратегии гениальных женщин - Валентин Бадрак

Будь она просто танцовщицей, вряд ли бы мир говорил о ней так долго и с таким восхищением. Пожалуй, Айседора Дункан прекрасно знала все правила успеха, потому что она с такой же легкостью отбрасывала авторитеты, как и создавала новые, порой невероятные возможности для того, чтобы приковать внимание к своей персоне. Ее эксцентричные и импульсивные поступки нередко были слишком эмоциональны и даже непоследовательны, ее чувствительность часто вступала в конфликт с идеей, но, скорее всего, как те редкие люди, для которых идея является главным делом жизни и основным светилом, она неуклонно двигалась к цели.

Есть смысл сказать, что Айседора, воздействуя на разные плоскости человеческого восприятия, черпала силы почти исключительно внутри себя. Она, выйдя из ужасающего мрака бедности, тем не менее никогда особо не переживала по поводу материального, обладала неистребимым заразительным оптимизмом и тягой к романтике, которую и распространяла на всех вокруг. Всякий раз своими поступками она пыталась убедить окружающих в том, что способности человека поистине безграничны. Успех и признание танцовщицы были предопределены нескончаемыми попытками преподнести миру нечто новое и оригинальное, навязывая весьма смелые и порой диковинные представления о танце. Айседора действовала столь активно и таким широким фронтом, что даже люди, награждавшие ее иронией или непониманием, были вынуждены обратить на нее внимание как на некое феерическое предопределенное явление, со стремительностью урагана распространяющее по планете свое влияние. Она заставила мир принять свой образ, и он врезался в коллективную память, несмотря на все ее слабости и недостатки.

Уроки сурового детства: сила рождается в сопротивлении

Айседора родилась в той воздушной среде, где сознание людей раскачивается на качелях из облаков, а души, паря в небесах и пребывая почти в полной безмятежности, заботятся лишь о гармонии и презирают все слишком приземленное. Но такое состояние вовсе не означает отсутствие чувства реальности, напротив, детство с ничем не ограниченной свободой стало универсальным тестом на раннюю самостоятельность. В доме, где царствовали и были главными приоритетами упоительная музыка, высокое искусство и обнажающая действительность литература, все, что не касалось духовного, неизменно уходило на второй план. О хлебе насущном вспоминали лишь тогда, когда в доме не оставалось ни крошки. Самобытная атмосфера создала такую неслыханную свободу мышления, что даже школа отождествлялась с тюрьмой из-за традиционного подавления каких-либо проявлений индивидуальности, а общее образование сама Айседора позже назвала бесполезным. Обостренное чувство простора и неукротимая жажда совершенства, о которой часто твердила мать-музыкантша, одновременно превратились в необходимость чутко прислушиваться и к своему собственному голосу – качество, настолько редкое в цивилизованном мире, что моментально выделяет его обладателей из однородной безликой людской массы. Конечно, такая свобода обычно дается нелегко, поскольку предполагает вызов. Поэтому на нее решаются лишь люди, исключительно уверовавшие в себя. Женщинам еще сложнее отважиться на подобную роль, ведь общество веками требует от женщины послушания, всегда исподлобья взирая на любые проявления ее самостоятельности и никогда не поощряя отступления от придуманной нормы. Айседора же, не задумываясь, шла наперекор всем и вся, что мешало раскрыться личности.

Без устали поощряемая матерью, еще маленькой девочкой Айседора научилась противопоставлять себя обществу при каждом возможном случае. Она делала это с такой решимостью и животной отрешенностью, словно от способности противостоять устоям зависела вся дальнейшая жизнь. Кажется, ее демонстративный вызов учителям в школе и всем окружающим проистекал из самой способности так себя вести, предмет спора в большинстве случаев оказывался вторичным. Девочку не страшили ни наказания, ни порицание старших, более того, их внимание и гнев подзадоривали, распаляли желание быть на виду, на слуху, противодействовать. Она очень рано убедилась, что бунт против устоявшихся правил может обеспечить более пристальное внимание окружающих, чем самое прилежное следование канонам; ее природе претило быть хорошей девочкой, она сама выбрала быть плохой.

Как ни странно, но это служило дополнительной мотивацией к более глубоким, чем у безликой массы, знаниям. Ведь чтобы выделяться, необходимо подкреплять свою выразительность чем-то конкретным, понятным всем и признаваемым всеми. Поэтому историю и философию античности, лучшие произведения музыки и литературы, все то, чем могла заинтересовать детей с обостренной восприимчивостью их достаточно образованная мать, Айседора впитывала с вожделением, порой переходящим в экзальтированный восторг. Знания давали ей возможность идти на самый ожесточенный скандал в школе, ими она вооружалась, как рыцарь доспехами, копьем и щитом. Остроконечные и увесистые аргументы неплохо защищали собственное мнение, и это нравилось маленькой возмутительнице спокойствия. Уже в юные годы она была столь самостоятельной в воззрениях, что прямой отпор любому оппоненту постепенно стал частью удивительно дерзкого, почти всегда мятежного существа с непременно выпячиваемым самомнением. Уже в это время девочка обрела необъяснимое, порой какое-то невротическое влечение к танцам, которое, вполне вероятно, брало начало в томительной необходимости высвобождать из своей неистовой натуры бурные волны энергии. Но, сочиняя ритмы и создавая поразительные сочетания страстных движений под музыкальный аккомпанемент матери, юная танцовщица неизменно вызывала умиление щедрых на поощрения окружающих. Постоянные ободрения матери довершили формирование представления Айседоры о своем месте в жизни. «Мое искусство уже заключалось во мне, когда я была маленькой девочкой, и тем, что оно не заглохло, оно обязано героическому и предприимчивому духу моей матери», – признавалась она в своей книге через много лет.

Мать, таким образом, дала Айседоре некое направление, на которое можно было опереться и затем развивать до идеи. И мать подтолкнула к главному – использованию танца в качестве уникального языка, возведению его в степень профессии и дела всей жизни. Бесконечная любовь и стопроцентная поддержка сделали всех детей этой семьи бесконечно уверенными в себе и отважными в любых начинаниях. Нельзя не согласиться с исследователем жизненного пути Айседоры Джином Ландрамом, который в качестве ключевого формирующего фактора выдвинул семейную обстановку, которая «стимулировала мышление, где благоговели перед искусством, а снисходительность переходила все границы».