Путеводитель по греческой мифологии - Стивен Кершоу

Аллегорического подхода к греческой мифологии (правда, с другим уклоном) придерживался и Фридрих Макс Мюллер (1823–1900), автор «Сравнительной мифологии». Он с неудовольствием отмечал (что типично для мыслителя XIX столетия) схожесть между мифологией «дикарей» и мифологией древних европейцев, в частности, греков.

Тем не менее Мюллер писал:

Чем больше мы восхищаемся самобытной одаренностью древних греков, тем больше удивляемся незрелостью и абсурдностью их религиозных воззрений… Они верили в большое число богов и приписывали всем, в особенности Зевсу, добродетели и пороки, присущие человеку. Вместе с тем древнегреческие поэты описывали богов такими всесильными, что если бы американские дикари узнали о подобном могуществе, то задрожали бы от ужаса.

Стремясь показать, что древние греки не были дикарями, а греческие мифы — не вздор, Мюллер разработал теорию, согласно которой мифы в первооснове — творения первобытных людей, которые с их помощью выражали свой страх перед естественными феноменами природы, такими, как солнце и утренняя заря. По Мюллеру, первобытные люди персонифицировали светило, наделяя его личными свойствами, но по мере того как развивался язык, они потеряли подлинное осмысление мифов, и значение этих мифов может быть снова обретено лишь путем выявления оригинального смысла и имен персонажей.

К примеру, Мюллер объясняет, что имя «Эндимион» произошло от греческого dyo («исчезаю», «ныряю»), которое использовалось применительно к заходящему солнцу. Мюллер добавляет, что слово endyo использовалось точно в таком же смысле, и от него образовалось слово endymo («заход солнца»), поэтому имя «Эндимион» значит «заходящей солнце». Со временем значение этого имени было забыто, и выражение «заход солнца» стало именем бога, и люди вместо того, чтобы сказать «Наступает ночь», начали говорить «Селена (Луна) целует Эндимиона и препровождает его ко сну».

Такой подход к мифологии получил признание в викторианской Англии, но со временем перестал считаться достаточно обоснованным. И все же теория Мюллера легла в основу сравнительной мифологии, концепцию которой предложил Джеймс Джордж Фрэзер (1854–1941). В своей работе «Золотая ветвь» Фрэзер сравнивает мифы разных народов и находит между ними взаимосвязи.

Его подход к мифологии заключается в следующем:

1. Взять миф, привлекший внимание. Если он противоречив по своему содержанию, странный и нелогичный, то это, вероятно, по той причине, что миф зародился на ранней стадии культурного становления.

2. Найти наибольшее число схожих мифов в мифологиях других стран и народов.

3. Найти общее объяснение этих мифов, подходящее для любого из них.

4. Использовать общее объяснение для толкования первоисточника.

Например, Фрэзер собрал тридцать шесть историй, по своему происхождению относящихся к XII–XIX векам новой эры, которые схожи с историей Одиссея и Полифема. Диапазон этих историй — от рассказа о слепом скрипаче с острова Айли до подходящих сказок из «Тысячи и одной ночи» и рассказа об одноглазом великане-людоеде Депе-Гезе, персонаже монгольского фольклора.

Проанализировав эти повествования, Фрэзер пишет:

Сходство историй об ослеплении одноглазого великана настолько велико, что они, очевидно, произошли из одного и того же источника, которым, возможно, стало повествование об Одиссее и Полифеме или, что более вероятно, произведения устного народного творчества, которыми воспользовался Гомер.

На основании сравнения рассмотренных сказаний об одноглазом великане-людоеде Фрэзер делает выводы:

1. Все изученные повествования, в сущности, одинаковы и отличаются друг от друга лишь частностями.

2. Существует «первородное» отправное сказание, а все остальные повествования являются его вариантами.

Назначение сравнительной мифологии — реконструировать оригинальный рассказ, используя варианты, отличающиеся от первоисточника. Сравнительную мифологию можно соотнести со сравнительно-историческим языкознанием. Опираясь на эту теорию, лингвисты, к примеру, определили, что слово «брат» происходит от bhrater, а пришли они к этому заключению, изучив варианты слова: brodthor (в староанглийском), bruodar (в староверхненемецком), frater (в латыни), bhratr (в санскрите). Таким же способом с помощью сравнительной мифологии пытаются реконструировать мифы.

Рассмотрев сказания об одноглазом великане-людоеде, Фрэзер выделил наиболее общие элементы:

1. Герой и его спутники заключены в пещеру одноглазого великана, держащего скот.

2. Великан поедает всех или только часть спутников главного действующего лица, зажарив их на металлическом вертеле.

3. Великан засыпает после совершения трапезы.

4. Герой берет вертел, нагревает на огне и вонзает в глаз великану.

5. Утром великан выгоняет из пещеры овец, и герой выбирается на свободу на четвереньках, накинув на себя шкуру овцы или уцепившись за овцу снизу.

6. Герой надевает на палец магическое кольцо, которое возглашает: «Я здесь».

7. Герой спасается, отрубив себе палец с кольцом.

По Гомеру, Одиссей решает остаться в пещере киклопа, чтобы получить от него подарки. Это выглядит странным, ибо все имущество великана состояло из овец, коз и сыра. В других историях, которые Фрэзер отобрал для сравнения, герои проникают в пещеру киклопа, чтобы его обобрать или хоть чем-нибудь поживиться. Компаративисты считают, что, согласно изначальному мифу (лежащему в основе других, более поздних мифов на ту же тему), герой проникает в пещеру одноглазого великана, чтобы найти в ней пристанище и еду, после чего, когда киклоп приходит домой, оказывается в ловушке. Однако такое суждение не принимает в расчет мотивы, которые присутствуют у Гомера в мифе о Полифеме и Одиссее (любознательность героя, гостеприимство, отношение к божествам).

Кроме того, миф о Полифеме и Одиссее имеет свои особенности:

1. Полифем поедает мясо сырым.

2. Одиссей усыпляет киклопа, напоив допьяна.

3. Предмет, которым Одиссей ослепляет киклопа, — деревянный, не металлический.

4. Одиссей обманывает Киклопа, придумав себя имя — Никто.

5. Одиссей не пользуется волшебным кольцом.

6. Одиссее не отрубает себе палец.

Эти особенности довольно существенны. Так, Полифем поедает мясо сырым, что подчеркивает его низменные инстинкты; хитроумие Одиссея позволяет одолеть грозного великана; раскрываются личные качества Одиссея, что присуще всей поэме Гомера.

Руководствуясь тем, что тема магического кольца присутствует в большинстве сказаний об одноглазом великане-людоеде, а в «Одиссее» отсутствует, Фрэзер пришел к заключению, что тема эта является частью изначального мифа, а история, рассказанная Гомером, — вариант еще более старого мифа. Однако допустимо предположить, что тема магического кольца является добавлением к гипотетически изначальному мифу. Также допустимо предположить, что отобранные Фрэзером многочисленные сказания об одноглазом гиганте хотя и схожи тематически, но по происхождению все же различны. Сравнительная мифология — интересное начинание, но дефиниция происхождения мифов — дело столь же рискованное, как и путешествие Одиссея.

Труды Фрэзера продолжила Джейн Харрисон, главным образом, в работе «Фемида» (1912). Харрисон особенно интересовалась связью мифов с обрядами, ритуалами и считала, что мифы — повествования (logomena, «нечто рассказанное»), которое соотносится с ритуалами (dromena, «нечто представленным»), или другими словами, мифы эквивалентны обрядам. Ритуалистическая доктрина дала начало кембриджской школе классической филологии, к которой, кроме Харрисон, принадлежали, в частности, Ф. М. Корнфорд и Гилберт Мюррей. По мнению Корнфорда, греческая комедия произошла от новогодних обрядов, а по суждению Мюррея, и греческая трагедия зародилась от укоренившихся ритуалов.

В двадцатые годы XX века сравнительная мифология получила свое развитие в трудах Жоржа Дюмезиля, положившего начало структурного изучения мифов. Дюмезиль, специалист по сравнительной мифологии индоевропейских народов, предложил теорию трехфункциональной структуры индоевропейских мифов и других культурных феноменов: религиозная и светская власть, военная сила, плодородие. По Дюмезилю, Парис, верша нелегкий суд, выбирал между религиозной властью (Герой), военной силой (Афиной) и плодородием (Афродитой). Дюмезиль объясняет падение Трои тем, что Парис, презрев иерархию, предпочел Афродиту, отдав пальму первенства плодородию.

Зигмунд Фрейд, известный как исследователь эдипова комплекса, для обоснования разработанного им психоанализа нередко прибегал к греческим мифам. В своей работе «Толкование сновидений» (1900) Фрейд доказал, что комплекс Эдипа — это группа связанных понятий, инстинктивных влечений и страхов, наблюдаемая у мальчиков в возрасте от трех до семи лет. В этом периоде, соответствующему типу фаллической фазы психосексуального развития, интерес ребенка сосредоточен преимущественно на родителе противоположного пола и сопровождается агрессивностью по отношению к родителю своего пола. Комплекс этот назван по имени героя греческого мифа царя Эдипа, который, не зная того, убил собственного отца и женился на собственной матери. В «Толковании сновидений» Фрейд также предположил, что сновидения связаны с формой и содержанием мифов, легенд и сказаний.