Новиков-Прибой - Людмила Анисарова

Отмечая в этом письме, что от произведений Новикова-Прибоя «веет морской свежестью», Рубакин говорит, что надо сделать Алексея Силыча «известным и на Западе». Однако уже через несколько лет Николай Александрович станет свидетелем того, как новиковская «Цусима» сама, без чьей-либо помощи, проложит себе путь к читателям и Запада, и Востока, будучи переведённой на многие языки мира.

КТО НАПИСАЛ «ЦУСИМУ»?

Главной книгой Алексея Силыча Новикова-Прибоя, его любимым детищем, его поистине звёздным часом стал, как известно, роман «Цусима», создание которого потребовало от автора, пожалуй, не меньшего мужества, чем то, которое проявили русские моряки в сражении с японским флотом. Многолетняя история создания произведения сложна и драматична, полна ярких, острых коллизий.

Работу А. С. Новикова-Прибоя над романом-эпопеей можно разделить на три этапа: 1905–1914 годы, когда по свежим впечатлениям были написаны отдельные очерки и рассказы, ставшие своеобразными этюдами к будущему масштабному повествованию; 1928–1932 годы, когда была создана первая книга — «Поход»; и, наконец, третий этап — с 1934 по 1941 год, в этот период в результате включения многих дополнительных глав и тщательной стилистической переработки был создан окончательный вариант «Цусимы». Все эти годы были наполнены не только кропотливым, упорным трудом, но и победами над обстоятельствами, которые поначалу могли показаться непреодолимыми.

Вернёмся к этим обстоятельствам.

Подробнейшие сведения обо всех кораблях, участвовавших в Цусимском сражении, обо всех обстоятельствах боя, которые баталер броненосца «Орёл» Новиков собирал в японском плену, были, как мы помним, сожжены. Однако будущий писатель не оставил идеи собрать все сведения о походе и гибели русской эскадры и начал по памяти восстанавливать погибший материал. Во многом это удалось, потому что память у него была уникальной.

По возвращении из плена, провезя бумаги через всю Россию, Алексей Силыч передал их в Матвеевском на хранение старшему брату Сильвестру, который всё тщательно спрятал.

Спасаясь от преследований властей, Новиков уезжает сначала в Петербург, а позже в трюме торгового судна «по-тёмному» покидает Россию.

Когда через несколько лет Алексей Силыч вернулся в Матвеевское, его ждал новый удар: материалы о Цусиме были утеряны. Лишь в мае 1928 года (через 22 года!) его племянник, перебирая старые колоды ульев, нашёл в одной из них связку бумаг. Так весь цусимский материал вернулся к автору. Началась работа над давно задуманным романом.

Историю про старую пчелиную колоду читатель узнаёт из предисловия к «Цусиме», и она потом многократно повторяется во всех книгах и статьях, посвящённых жизни и творчеству писателя.

Но есть ещё одна версия того, почему Новиков-Прибой приступил к работе над романом именно в 1928 году.

В книге В. В. Богданова и С. В. Ларионова «Почувствовать себя русским» (Санкт-Петербург: Алетейя, 2007) в статье «Второй „бой“ за „Цусиму“», без ссылок на какие-либо авторитетные источники (правда, у статьи есть странный и таинственный подзаголовок: «По материалам Елены Сакс» — кто это такая, установить пока не удалось), не очень внятно, рассказывается о том, что Новиков-Прибой при написании «Цусимы» использовал дневники В. П. Костенко. И поэтому, пишут Богданов с Ларионовым, «многие (опять же не ясно, кто эти „многие“. — Л. А.) выступают за то, чтобы при переиздании книги „Цусима“ значилось две фамилии». Итак, сначала авторы предлагают записать в соавторы к Новикову-Прибою В. П. Костенко, а затем, говоря о Костенко, увлекаясь, заявляют: «О нём никто ничего не знал, читателям было неизвестно, что „Цусима“ — его труд».

Попытаемся разобраться. Использовал ли Новиков-Прибой записи Костенко? Да, использовал. Но это не даёт оснований объявлять, что Новиков-Прибой не является автором «Цусимы». Подробно и гораздо более достоверно пишет об этом доктор исторических наук Д. В. Лихарев[16]:

«В конце 1960-х — начале 70-х гг. аспирантка Белгородского государственного педагогического института О. И. Осыкова, исследовавшая творчество А. С. Новикова-Прибоя, сделала любопытное открытие: „Важно отметить то обстоятельство, что, когда Новиков-Прибой приступил к работе над „Цусимой“, Костенко уже подготовил для публикации свои дневники „В бездну Цусимы. Воспоминания моряка“ (1928 г.)… При сравнении отдельных дневниковых записей Костенко со страницами „Цусимы“ Новикова-Прибоя бросается в глаза не только фактическая, но и текстовая стилистическая перекличка, „похожесть“. Однако до сих пор нет работ, посвященных выяснению роли дневников Костенко в истории создания „Цусимы““».

Причины этой «похожести» выяснились лишь относительно недавно, после публикации в альманахе «Цитадель» воспоминаний дочери В. П. Костенко Натальи Владимировны. Н. В. Костенко пишет, что после ареста В. П. Костенко в 1928 году и вынесения ему сурового приговора А. С. Новиков-Прибой обратился к его второй жене Ксении Александровне с предложением продать ему рукопись о Цусиме. Во время свидания в тюрьме Владимир Полиевктович, не чувствуя проблеска в своей судьбе, дал на это согласие. К. А. Костенко, оставшаяся с малолетним сыном и весьма ограниченная в средствах, воспользовалась выгодным предложением Новикова-Прибоя.

Д. В. Лихарев цитирует слова дочери В. П. Костенко: «А. С. Новикова-Прибоя никак нельзя упрекнуть в непорядочности по отношению к Владимиру Полиевктовичу: он сделал его героем своей исторической эпопеи (под псевдонимом инженера Васильева). Также нельзя поставить Новикову-Прибою в вину версию о находке дневников, начатых в японском плену, в деревне, у брата в улье. Наверное, тогда такой вариант судьбы дневников Костенко был наилучшим. Они не пропали и не оказались в случайных руках».

Но «версия», по словам Н. В. Костенко, о находке записей самого Новикова-Прибоя не является вымыслом. Д. В. Лихарев, задаваясь вопросом, существовали ли материалы, собранные самим А. С. Новиковым-Прибоем в японском плену, готов ответить утвердительно. Он пишет:

«Близкий друг А. С. Новикова-Прибоя писатель А. В. Перегудов, написавший книгу воспоминаний о своём собрате по перу, утверждал, что лично присутствовал в тот момент, когда племянник героя Цусимы передавал своему дяде связку пыльных и пожелтевших бумаг, найденных в старом улье: „В комнату вошёл Иван Сильвестрович, держа в руках бумажный свёрток, перевязанный мочалкой. Протягивая свёрток Силычу и чуть-чуть лукаво улыбаясь, он сказал:

— Вот, дядя, посмотри. Может быть, пригодится.