Творения, том 2, книга 2 - Иоанн Златоуст

СЛОВО ВТОРОЕ

о судьбе и провидении.

"Кто злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти" (Исх.21:16), говорит (Писание). Этот закон был дан в ветхом завете, когда не было особенной рачительности относительно установления наилучшей гражданской жизни, когда было только введение Божества, когда имели место детские повеления, когда – молоко, когда – пестун, когда – светоч, когда – образ и тень. Итак, что мы могли бы сказать относительно тех, которые теперь во время благодати и при истине вещей, также и при столь великом ведении злословят не отца и мать, но самого Бога всяческих? Какое таковых людей будет ждать наказание? Какое взыскание будет достаточно соответствовать степени зла? Какая огненная река, какой неумирающий червь, какая кромешная тьма, какие узы, какой скрежет. какое рыдание? Все мучения, как настоящие, так и будущие, не достаточны для души, находящейся в таком положении, ниспавшей до такой степени порочности. Видов же богохульства много и они различны, вследствие чего необходимо сегодня изложить их, чтоб нам не впасть добровольно ни в какой из таковых, и чтоб не оставить без внимания никого из впадающих в них – ни друта, ни врага. Подлинно нет, нет греха худшего, чем этот, нет даже и равного ему; в нем – умножение зол, в нем – то, чем все приводится в расстройство, и влечет безжалостное наказание и невыносимое мщение. Кто же злословящие Бога? Те, которые противопоставляют мудрости Его провидения обусловливаемое роком нестроение и необходимость. И нет ничего удивительного в том, что одержимы этой болезнью неверные, которые нелепо удивляются пред деревьями и камнями и служат им; а то – ужаснее всего и достойно многих действительно слез и рыданий, что освобожденные от этого заблуждения и рабства, удостоившиеся знать находящегося во всем Бога, истинного и действительного Бога, что они, как бы в силу какого-то обратного течения, увлекаются вниз к сильному морскому волнению, к тому образу мыслей и к тому безумию; те, которые, по их словам, поклоняются Христу, те, которые удостоены столь великих таинств и восприяли неизреченные догматы и снисшедшую к нам небесную мудрость, после столь великой чести, какую получили от Бога, добровольно низвергают себя, с большим неразумием отвергнув от себя ту свободу, какую им даровал Бог, подчинив себя тягчайшему рабству и своими помыслами выдумывая ужаснейшую тиранию, какой никогда не было, отсекая всякую добрую надежду и пытаясь лишить крепости тех, которые ревностно преданы добродетели. Подобно тому как на войне кто-либо из врагов, заметив воинов благородных и готовых самую душу свою отдать за отечество, и не имея возможности иным образом повредить им, ни отклонить от готовности служить царю, ни сделать их робкими, ни преодолеть с помощью уловок, причиняет им вред иначе, пытаясь убеждать, что они напрасно и бесполезно и без всякой причины проявляют столь много труда, – чтоб ослабить их руки, чтоб низложить их силу, чтоб угасить их усердие, чтоб чрез все это отклонить от присущей им ревности к войне, и чтоб, сочтя их после этого беззащитными и безоружными, взять их связанными в плен, – так поступил и диавол. После того как увидел, что большая часть вселенной, благодаря божественной благодати, осмеивает языческое заблуждение, всем сердцем и всей душой чтит слово о благочестии, что затем, вследствие этого, возникает великое уважение к добродетели и такое же презрение к пороку, – он не осмелился выступить и открыто сказать: "отступите от Христа, осмейте преподанные Им догматы, дело Его – басня и заблуждение, Он – какой-то порочный и нелюдимый человек", так как ему известно, что вследствие этого они еще поспешнее убегут от его тирании и сильнее возненавидят его. Поэтому он не вносит обвинения прямой дорогой, но, ходя кругом, тайно рассеивает яд злочестивых догматов, по-видимому позволив людям пребывать в вере, а в действительности исторгая ее из них с корнем, разрушая все догматы истины и среди верующих разливая великую на Бога клевету. Посему у него и приготовлено это губительное средство и смертоносные яды рока, чтобы тайно ввести все то, о чем именно я сказал, чтобы показать пустоту наших мыслей и пустоту нашей веры, чтобы убедить людей иметь дурное суждение о Боге, – что, конечно, и вначале он сделал в отношении к Адаму, наклеветав на Бога что Он будто бы завистлив и недоброжелателен. Почти так он говорил, увещевая того: "знал Бог, говорил он, что очи ваши откроются, знал, что вы будете, как боги, позавидовал вам, не желал для вас большей чести". Ведь, если бы он не присоединял этих слов, то тем, что он раньше говорил дал им возможность подозревать то же. И замечай коварство Низвергнув определение Бога и сказав, что, если прародители окажут Ему неповиновение, то их уделом будут великие блага, как например: откроются их очи, они сделаются равными Богу и будут обладать соответствующим этому положению ведением, диавол еще не присоединил, что порочен тот, кто запрещает это, дабы не показалось, что говорит какой-то враг и неприятель, но надел личину советника и попечителя, дабы сделать злое увещание удобоприемлемым, – что именно и случилось. Словами, какие он говорил, диавол не желал научить ничему другому, как: "отступите от сотворившего вас Бога; Он – недоброжелателен и завистлив, по зависти отказывает вам в больших благах". Однако, открыто этих слов он не произнес, потому что, заподозрив в нем врага, они, конечно, уклонились бы от него; не пожелав же сказать им этого и умолчав, он предложил тот гибельный совет. Точно так же, конечно, и теперь он не говорит: "отступите от Христа, так как Его божественные догматы зазорны", потому что знает, что лгал бы и не встретил бы веры; но коварно, повидимому, оставляет нас при них и обнаруживает согласие с истиной, а иным путем удаляет нас, несведущих в них, от этого вечного наследия, подобно тому как если бы кто-либо, удерживая правой рукой законнорожденное и свободное, несколько простое и невинное дитя, не изгонял его из отцовского жилища, но в то же время убеждал делать то, чрез что оно волей-неволей лишится всего отцовского наследства. Невозможно, невозможно, чтоб человек, придающий значение року, оказался в состоянии достигнуть небес, лучше же сказать: невозможно, чтоб он оказался в силах избежать геенны и наказания, так как рок повелевает всем верить вопреки догматам Божиим. Бог говорит: "Если захотите и послушаетесь Меня, то будете вкушать блага земли; если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят" (Ис.1:19-20).

Ты видел, как говорит Бог и какие полагает законы? Послушай и судьбу, как говорит она и как вводит противололожные постановления, и пойми, как то сказано божественным Духом, а слова этой – лукавым демоном и некоторым свирепым чудовищем. Бог сказал: "если хотите" и "если не хотите", делая нас господами добродетели и порока и полагая это в зависимость от нашего образа мыслей. А что говорит тот, т. е. диавол? То что избежать определенного судьбой невозможно, хотим ли мы того, или не хотим. Бог говорит: аще хощете, благая земли снесте; судьба говорит: даже если мы и хотим, но если не будет дано нам, то никакой прибыли в этом желании нет. Бог говорит: "если не хотите слушать слов Моих, меч пожрет вас"; судьба говорит: если мы не желаем, а нам будет дано, то во всяком случае спасаемся. Не это ли говорит судьба? Что могло бы оказаться яснее этого сражения? Что – открытее этой войны, которую учители порока – демоны без стыда так предприняли против божественных изречений? Но, о чем я и сказал, нет ничего удивительнаго в том, что этому верят демоны и равные им люди, то есть, язычники; а тягостнее всего то, что вы, столь наслаждающиеся божественным и спасительным учением, не оказываете должного уважения, но перебегаете к тем неразумнейшим и губящим душу выдумкам. "Ибо что мне судить и внешних?" (1Кор.5:12)? У меня пока слово к вам, члены Христовы, чада церкви, воспитанные в Отчем доме, наслаждающиеся божественными учениями, удостоенные столь великой чести. Поэтому я стенаю, поэтому плачу и рыдаю; и поистине достойно рыданий, когда кто-либо впадает в прегрешения, недостойные прощения. Да и какое, скажи мне, может быть прощение, когда открывает Себя Бог и когда демоны также в свою очередь говорят, и когда то, что говорится ими, даже друзьям Божиим кажется заслуживающим большей веры? Мы теперь не предпринимаем рассуждений, но лишь покажем бесстыдство доверяющих им людей. Бог говорит: "предложил тебе огонь и воду, жизнь и смерть: на что хочешь, прострешь руку твою" (Сир.15:16-17); демон говорит, что не в твоей власти протягивание руки, но это зависит от некоторой необходимости и силы. И это тебе кажется заслуживающим большего доверия, и ты не размышляешь о том расстоянии, какое разделяет советников, о том, что один – Бог, а другой – демон; ты не оцениваешь различия совета, что один – спасительный и зовет к добродетели, а другой – поистине демонский и зовет к злу и пороку; ты не обращаешь внимания на то, что получено тобой от Бога и что – от демона, на то, что один так возлюбил тебя, что отдал за тебя даже Единородного Сына Своего, драгоценнее Которого у Отца не было ничего, также любит еще и теперь, призывая тебя чрез апостолов к твоему спасению и все делая для этого, а другой так возненавидел и ненавидит тебя, что всякими способами враждует с тобой и не только не доставляет тебе чего-либо доброго, но даже и то, что ты получил от Бога, и это пытается исторгнуть. Один позаботился о том, чтоб сделать тебя равным ангелам, а другой сделал тебя бесчестнее пресмыкающихся по земле и с своей стороны убедил тебя покланяться им; один влечет в небесное царство и к остальным почестям, а другой позавидовал и здесь данному тебе положению и не отстал прежде, пока не лишил тебя его. Если вы и не можете узнать догматов, – хотя для людей не очень непонятливых они яснее солнца, и именно, те догматы, которые принадлежат Богу, служат к выяснению добродетели и спасения, а демонские – порока, – если вы не можете проникнуть в них, то научитесь тому, что спасительно и что вредно, по крайней мере, от тех, которые дают вам советы. И как не бессмысленно в остальных делах держаться того взгляда, что если врач даст кому-либо пищу, то не любопытствовать о ней следует, а принимать, как доставляющую здоровье, если же чародей и волшебник, то не вдаваться в исследования, но гнушаться, как яда и вредоносной пищи; в отношении же к Богу не пользоваться такого рода приемами, хотя расстояние между Богом и демоном настолько больше расстояния между врачем и волшебником, что не возможно ни выразить его словами, ни представить умом и рассудком? Итак, разве не крайняя нелепость – не вдаваться в исследования там, где разница между предлагающими пищу ничтожна, но вместо всякого изучения дела обращать внимание лишь на качества лиц, – а где разница между советниками столь велика, иметь нужду в слове для понимания того, что одно спасительно, а другое вредно? Не будем, умоляю, неразумнее бессловесных существ, но поспешно убежим и не станем внимать своим слухом: "худые сообщества развращают добрые нравы" (1Кор.15:33), и прельщенным невозможно получить прощение. Почему, увидев местность заразительную и нездоровую, ты уклоняешься от пребывания там, хотя бы тебя влекли к тому жилищу бесчисленные условия, – предпочитая всему здоровье тела; когда же некоторые преисполнены заразительной речью и болезнью, не только губящей тело, но погубляющей и душу и делающей ее худшей и более негодной, то почему не убегаешь поспешно? Послушай, говорит один мудрый муж, не остановись, "но отскочи, не медли" (Прит.9:18), боясь даже и кратчайшего пребывания среди них. Говорим же это, не боясь силы проповедуемых ими догматов, но боясь вашей немощи. Для нас, утвердившихся в вере, догматы их кажутся, по Божией благодати, более слабыми, чем паутина, и хотя бы бесчисленное множество раз они очаровывали наш слух, тем больший встречают с нашей стороны смех, как безумные и бессмысленные; но мы боимся вашей немощи. Сказанное обращаю не против всех, но против тех, которые виновны в указанном мной, так как и Павел, властелин всего, не учение только выставляя на вид своему ученику Тимофею, но и словопрение против чуждых, увещевает избегать пустых речей (2Тим.2:16). Непродолжительно время нашей жизни, незначительны средства к спасению. Итак, если даже это краткое время, данное нам для того, чтобы научиться чему-либо полезному, мы употребим на то, что излишне и бесполезно и вредно, то когда, наконец, в нашем распоряжении будет другое время для изучения того, что необходимо и в чем настоятельная нужда? Даже если бы время было и продолжительно, то более всего надлежало бы употреблять его всецело на то, что полезно; а когда оно и незначительно, и непродолжительно, то как же не считать делом крайнего неразумия тратить эту малость на догматы, развращающие нашу душу? Что за нужда тебе в лекарстве? Не принимай удара, не трать времени на лечение того, что получаешь от других и имеешь: собирай то, что здраво, из божественных Писаний, и если бы пришел кто-либо, говорящий нечто другое, то загради свои уши, тотчас поспешно убеги, не замедли. И если в том случае, когда произошло бы скопище против царей, ты не решился бы остаться в месте того совещательного собрания, так как ты во всяком случае подвергся бы опасности в силу того, что слушал о таких вещах, хотя бы и не выразил своего согласия, – то в том случае, когда что-либо говорится против Бога и когда изощряется догмат, исполненный обвинения против Него, ужели ты не убежишь, ужели не возненавидишь богохульного языка, ужели не заградишь безбожных уст? И как ты окажешься в состоянии с дерзновением молиться Богу, имея общение с распускаемыми против Него клеветами? Да не будет этого, умоляю. Это сказано мною не к присутствующим, – а впрочем, также и к присутствующим, потому что если вы и безукоризненны, но знаете, что какие-либо люди страдают этой болезнью, то направляйте против них эти и другие более многочисленные слова, чтобы извлечь зло с самым корнем. Но да будет по молитвам святых и друзей Божиих (так как не столько имеют силы наши слова, сколько их молитвы), да будет, чтоб все мы и все те, кто содействует полноте церкви, освободившись от этих зол, с дерзновением стали пред престолом Христа, Которому – слава. Аминь.