Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов

Их эскадре удалось перехватить и атаковать русские канонерские лодки «Сивуч» и «Кореец». В результате «Сивуч» после боя с превосходящими силами был потоплен, из экипажа в 135 человек спаслись только пятеро. «Кореец» вынужден был выброситься на берег, после чего взорван командой. 20 августа корабли противника обстреляли Пернов и затопили на выходе из его гавани предназначенные для этого пароходы. От планов минирования Моонзунда и обстрела Усть-Двинска вице-адмирал Э. Шмидт отказался. Опасаясь русских и британских подводных лодок (субмарина Е-1 под командованием командора Н. Лоуренса 19 августа поразила торпедой линейный крейсер «Мольтке»), он препочел вывести 21 августа свою эскадру из Рижского залива. В этих боях русский флот потерял две канонерские лодки, повреждения получили линейный корабль и три эсминца. С немецкой стороны потери составили два эсминца, три тральщика и прорыватель заграждений, были повреждены два линейных и два легких крейсера, два миноносца и тральщик67.

Новейшие русские линейные корабли дредноутного типа в это время продолжали стоять в Гельсингфорсе. По приказу от 27 сентября (10 октября) 1914 г. их можно было использовать с санкции императора. Только 8 (21) августа командующий Балтийским флотом вице-адмирал В. А. Канин получил разрешение «пользоваться двумя кораблями 1-й бригады линейных кораблей, не испрашивая на то всякий раз Высочайшего разрешения»68. Прорыв противника 19–21 августа практически никак не повлиял на ход дел на русско-германском фронте. С уходом немецких кораблей русские суда возобновили активную поддержку прибрежным позициям Северного фронта, какой-либо угрозы его тылу немецкий флот так и не смог не только создать, но даже имитировать. У командования противника оставалась надежда обойти русские войска на другом участке, в районе Варшавы, однако реализовать и этот план не удалось.

Германской армии пришлось штурмовать столицу Царства Польского фронтальным ударом. Штаб Северо-Западного фронта переехал в Волковыск, армия ежедневно отступала по 20–30 верст. В начале июля М. В. Алексеев получил приказ отводить войска за Вислу. «Благодаря своей неутомимой трудоспособности, организационному дарованию, педантичной точности и глубокому знанию военного дела, – вспоминал сотрудник Ставки, – он (то есть М. В. Алексеев. – А. О.), при постоянной поддержке со стороны Верховного командования, настолько упорядочил отступление нашего фронта, что, по признанию самого Людендорфа, немцам не удалось при этом добиться на нашем фронте решительных стратегических результатов, на которые они рассчитывали, начиная свое наступление»69.

М. В. Алексеев демонстрировал уверенность, но на самом деле это была, скорее всего, лишь демонстрация внешнего спокойствия. Генерал снова вспоминал о Мукдене, его мучили картины страшного суда из 25-й главы Евангелия от Матфея70: «Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть, жаждал, но вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен был и в темнице, и не посетили Меня». Тогда и они скажут ему в ответ: «Господи! Когда мы видели Тебя алчущим или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?». Тогда скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне». И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную»71.

То, что происходило, могло вызвать подобные ассоциации не у одного человека: уверенность командующего не передавалась армиям, отступление производило весьма гнетущее впечатление на войска и командование, а приказ об эвакуации крепостей вызывал неприятные эмоции в гарнизонах72. Неизменно хорошим, несмотря на большие потери в боях с германцами, настроение было лишь в Гвардейском корпусе73. Он находился тогда на Юго-Западном фронте и отходил на восток от Холма. Гвардейцам пришлось стать свидетелями и участниками трагических событий. Офицер Преображенского полка вспоминал: «Отход происходил планомерно и в большом порядке. Ни пленных, ни раненых мы за собой не оставляли. Местность, через которую проходили наши войска, была предана огню. Сжигались деревни, скирды с хлебом, а скот либо уничтожался, либо угонялся вслед за войсками. Очень часто во время ночных отступлений полку приходилось двигаться через коридор, окруженный горящими скирдами и домами, насколько хватал глаз»74.

В это время уже шла частичная эвакуация Варшавы, и прикрывавшие ее войска несли огромные потери. Неизбежно возникал вопрос об ответственности. «Беру вину тяжелую на себя, – писал в уже цитируемом письме М. В. Алексеев, – но в ней я, по существу, так мало принимал участия, что являюсь лишь ответчиком потому, что таковым должен быть неудачливый полководец… А неудачи наши заложены глубоко, глубоко… и кто же их увидит, кто будет изучать. Проклятие на голову того, кто не сумел дать победу, а одарил неудачею»75. Но главнокомандующего Северо-Западным фронтом удручало не только положение на фронте. 3 (16) июля к нему в штаб приехал А. И. Гучков. «После его отъезда командующий был особенно расстроен, – записал в своем дневнике Ф. Ф. Палицын. – По словам Михаила Васильевича, Гучков сообщил ему ряд фактов из деятельности центральных управлений по заготовке боевого снабжения. Нельзя провести грань, где кончается недомыслие и начинается преступность. Когда приходится туго, все вообще явления принимаются болезненнее, но указывать на недостатки легче. Военное министерство виновато во многом. Но виновата также и наша индустрия, и многие другие, сваливавшие вину на других»76. Однако заключительная мысль вовсе не была популярной в это время.

В боях второй половины лета – начала осени материальное превосходство немцев проявилось особенно ярко. Британский журналист подвел итоги увиденному им в эти дни под Варшавой: «Россия не смогла обратить свои ресурсы в боеприпасы, а Германия, готовившаяся к этому дню 40 лет, смогла. Этому она обязана взятием Варшавы»77. 19 июля русские войска отступили с позиций по Бзуре, которые они защищали семь месяцев. 23–24 июля двум германским армиям – Ф. фон Шольца и М. фон Гальвица – удалось форсировать Нарев между Пултуском и Остроленкой. Прорыва не получилось, немецкие дивизии встретили упорное сопротивление. Однако возникала угроза петроградско-варшавской дороге. Ее участок между Белостоком и Варшавой находился уже в 15–30 км от позиций противника. 29 июля немцы перешли Вислу к северу от Ивангорода. 26–30 июля войска 3-й и 4-й армий, весьма удачно оборонявшиеся на Влодавской укрепленной позиции, вынуждены были покинуть ее. 2 августа М. В. Алексеев приказал очистить столицу Царства Польского. Эвакуация была начата в ночь с 3 на 4 августа и происходила в полном порядке78.

Вывозились архивы, оборудование, а также все крупные изделия из цветных металлов, которые могли быть использованы немцами в переплавке: например, колокола. «9-я армия сражается на линии фортов Варшавы. Русские эвакуируют город, – записал в своем дневнике М. Гофман 4 августа. – Это, без сомнения, триумф плана Фалькенгайна, но это не решающее поражение русских»79. Приказ об отходе из Варшавы решил судьбу еще одной русской крепости. Германская армия Р. фон Войрша и австрийская армейская группа Г Кевеша фон Кевешхазы взяли в полукольцо Ивангород. 1 августа начался обстрел крепости, в котором принимала участие тяжелая артиллерия до 305 мм включительно. Под Ивангородом сложилась весьма оригинальная ситуация: из атакующей армии в полуокруженную крепость накануне ее эвакуации перебегали не желавшие воевать славяне и румыны. За несколько дней сдались около 1500 человек80. 22 июля (4 августа) русские арьергарды «взорвали немногочисленные бетонные добавки к кирпичным казематам укреплений, разрушили мосты и отошли на левый берег Вислы»81. 24 июля (6 августа) были уничтожены все укрепления крепости на правом берегу Вислы, подожжено здание железнодорожной станции, войска иван-городского гарнизона отошли на восток на соединение с полевой армией82.

Утром 5 августа в Варшаву вошли немцы. Последняя русская дивизия покинула город около полуночи с 4 на 5 августа. В три часа ночи были взорваны мосты через Вислу. Боев в городе между отходящими и наступающими не было. Накануне вступления германцев в столицу Царства Польского произошла смена командования 5-й германской армии, что было вызвано политическими причинами. Армию возглавил принц Леопольд Баварский, тесть императора Франца-Иосифа и представитель династии наиболее католической части Германской империи83. Эта мера должна была продемонстрировать единство двух германских дворов в польской политике и привлечь симпатии клерикальных кругов Польши, прежде всего галицийских поляков.