Дело №346 - Лариса Капицына

Я не спал три ночи подряд и думал, думал… Это была не ревность, нет. Это был страх. Ведь до сих пор я был уверен в ней. Я был единственным человеком в ее жизни, мужем, другом, ребенком, всем. Другие мужчины для нее просто не существовали. А тут появился молодой человек, и она явно им заинтересовалась. Я всегда считал, что это невозможно, оказалось, что я ошибался. С каким-то мазохистким упоением я представлял, как моя жена и Федотов закрутили роман, как она с ошалевшими глазами кидается в этот омут, забывая обо всем на свете, и спрашивал себя: что будет, если все зайдет далеко? Она будет так же сидеть дома и изнывать от безделья, а он явится сюда на правах ее супруга, и моя клиника станет уже не только моей. Для нее «Улыбка» была всего лишь средством для зарабатывания денег. Она даже ненавидела ее, потому что считала, что моя работа отдалила нас друг от друга. Я же вложил в «Улыбку» столько усилий, что не смог бы делить ее с кем-то еще. И не надо смотреть на меня с осуждающим презрением. Вы не способны понять, потому что у вас никогда ничего не было. А впрочем, можете смотреть как угодно. Мне плевать.

Я не склонен к истерикам и преувеличению. Я отлично понимал, что Федотов не представляет для меня никакой опасности. У меня были тысячи способов избавиться от него за одну секунду. Но он заставил меня взглянуть на мою жену по-другому. Как на источник опасности. На мое уязвимое место. Ведь кроме Федотова есть много других мужчин, которых я уже не смогу контролировать. Любой из них мог окрутить жену, навешать ей романтической чуши, на которую она, конечно, повелась бы. Знаете, я не верю во всю эту чушь про любовь. Много лет назад одна славная женщина преподала мне урок. Своим предательством она показала: последнее на что можно рассчитывать – это женская верность. Много лет назад я страдал, потом ужасно злился на нее, а затем пришел к выводу, что из этого предательства нужно сделать выводы.

В общем, я понял, что пока моя супруга жива, у меня нет никаких гарантий. Окружить ее вниманием и вечно сидеть у ее юбки я не мог – у меня просто не было на это времени, да и желания тоже. А она была готова к измене. Я это понял и оказался прав, как всегда.

Я решил избавиться от нее.

Но даже еще не имея четкого плана, пришел к неутешительному выводу, что не смогу достичь своей цели, не прибегнув к чьей-то помощи…

– Тучкова была вашей сообщницей?

– До определенного момента. Я позвонил ей, сказал, что хочу встретиться, вспомнить прошлое. Она согласилась. Когда я увидел ее три года назад на вечере выпускников, я ужаснулся, потому что время ее не пощадило, и видимо, жизнь с Тучковым была не сахар. Судя по тому как она смотрела на меня, я понял: она готова отдать что угодно, только бы исправить досадный промах, допущенный в юности. Я смотрел на нее и удивлялся, что эта женщина когда-то доставила мне столько переживаний. Мне не составило труда изобразить прежнюю любовь, а поскольку она считала, что я только и жду удобного момента, чтобы вернуть ее, она сразу мне поверила. Мы стали любовниками. Я всегда знал, что чем более ты равнодушен к женщине, тем легче изобразить страсть: никаких эмоций, работает только голова. Нужно только понять, чего она ждет от тебя. А женщина, с которой я имел дело, не нуждалась ни в ласковых словах, ни в бурной страсти. Она только хотела знать, что достойна самого лучшего и что она это получит. Двадцать лет ее самолюбие страдало, и теперь она хотела восстановить справедливость. Тучков ничего не подозревал и никак не мешал мне. Более того, я намеревался использовать его для осуществления своего плана. Правда, он стал много пить, и сотрудники удивлялись, почему я не увольняю его и терплю его пьяные выходки.

Несколько раз в неделю я возил ее в ресторан и обрабатывал, как мог. Разжигал ее аппетит. Иногда мы заходили в ювелирные магазины, и я просил ее примерить браслет или кольцо, выбирал самое дорогое из всего, что было в витрине, отмечая как она дрожит от радости, но никогда ничего не покупал. Она смотрела на меня с изумлением, но не спрашивала ни о чем. Однажды, когда я предложил ей померить роскошную шубу, она отказалась. Сказала, что это похоже на издевательство. Я объяснил, что с удовольствием купил бы для нее все – кому же и носить такую красоту, как не ей? – но ведь тогда придется объяснить происхождение этих подарков Тучкову, а следовательно, придать нашей связи огласку.

Помню, как мы сидели в ресторане на окраине города, который она считала шикарным заведением, а я – пафосной забегаловкой с дрянной кухней и скверным обслуживанием, и она прямо спросила меня: к чему такая конспирация? Кого мы, собственно, боимся? И вообще, она хотела знать, что будет дальше? Ведь не собираюсь же я всю жизнь встречаться с ней тайком? И я объяснил, что моя жена – женщина властная и ревнивая, и никогда не простит мне измены. Сказал, что клиника принадлежит ей, открыта на ее деньги и благодаря ее связям. Если она узнает, что у меня роман на стороне, она отберет у меня все и сживет меня со свету. Меня-то это не пугает, главное – мы теперь вместе, да и кое-какой опыт в бизнессе у меня есть. Вот только придется начинать все сначала, какое-то время жить в стесненных обстоятельствах, и скорее всего в другом городе, потому что эта мстительная сволочь, используя свои знакомства, не позволит мне здесь открыть не то что клинику, даже зубоврачебный кабинет.

Это сразу охладило пыл моей возлюбленной. Она даже не пыталась скрыть своего разочарования и смотрела на меня с досадой и раздражением. Без денег я был ей не нужен. Не имело смысла менять одного никчемного мужа на другого. Она уже нажилась в нищете и меньше всего хотела переживать со мной тяжелые времена.

Разумеется, я не сказал ей: «Давай прикончим мою жену». Я подводил ее к этой мысли постепенно. Не знаю почему, но для меня было крайне важно, чтобы инициатива исходила от нее. Может быть, мне казалось, что если она начнет этот разговор, то это оградит меня от ее упреков в случае неудачи. Говорил, что если бы не жена, мы могли бы быть счастливы, что я человек не жадный и готов окружить любимую женщину заботой, вниманием и удовлетворить все ее прихоти. Говорил, что мы с женой и раньше жили худо, а теперь, когда я встретил любимую женщину, она опротивела мне до глубины души, и я даже мечтаю иногда, чтобы она заболела или с ней произошел какой-нибудь несчастный случай…«Только не думай, что я какой-нибудь бесчувственный, злобный негодяй. – говорил я. – Такие мысли приходят мне в голову, лишь когда она особенно достает меня!» Но Нелли фыркнула и сказала, что мне не стоит оправдываться. Она меня прекрасно понимает. Она сама много раз желала, чтобы ее алкаш попал под машину или загнулся от цирроза. Я с сожалением развел руками и сказал полушутя, что скорее всего в ближайшее время с нашими половинами ничего не случится. Она кивнула: