Позади Москва - Сергей Анисимов

Интересно, что один МТ-ЛБ двигался очень ненамного впереди цепи, а второй вырвался далеко вперед, удерживая дистанцию до трех ползущих по склону машин и непрерывно стегая их очередями. Те огрызались будь здоров, но тягач был будто заговоренным: не сворачивал, не загорался и не переставал стрелять.

– А, сс-сука!..

Солдат правее вдруг повалился навзничь, схватившись за пах. Вика даже не поняла, как и что случилось, но все попадали на землю, и она поддалась силе коллектива. Упала, перекатилась далеко влево, и ушибла сразу оба локтя. Потратила секунду, чтобы вытянуть непослушными ногтями хомутик и передвинуть планку на 200 метров. Небольшая разница, но обидно же, что от нее никакой пользы.

– А-а! Да мать же тво-ою! Ы-ы…

Раненый перестал материться и вдруг заплакал, как ребенок, и она не выдержала, переползла вправо, толкая перед собой автомат на согнутых руках.

– Уйди! Уйди! Сука!

Парень плакал и матерился одновременно, и это ее поразило: она не знала, что так можно. Отложив автомат вбок и улегшись с раненым рядом, Вика попыталась отвести его руки, посмотреть. Но тот и плакал, и орал на той же ноте, не давая притронуться к тому, что заставляло его и плакать, и орать. Кровь текла из него густо, быстро пропитав весь низ бушлата и верх штанов и уже начав заливать землю. Пахло от нее так одуряюще тепло, что сразу закружилась голова. Она растерялась, чуть ли не впервые с начала боя. Вика понимала, что надо оказать первую помощь: кое-чему их научить все же успели. Наложить перевязку на бедро или мошонку она бы тоже не постеснялась. Но зато она понятия не имела, что делать, когда раненый активно отбивается от ее помощи. Несмотря на кровотечение, слабее он не становился. Объяснения и уговоры, что это нужно для его же пользы, что если не перевязать, то он может умереть, не помогали вообще. После того как раненый обозвал ее двумя самыми примитивными матерными словами раз в двадцатый и довольно чувствительно заехал по морде открытой ладонью, она окончательно взбесилась и влепила ему костяшками пальцев в переносицу. Парень захлебнулся криком, на мгновение поднял ладони к лицу, и этого ей хватило, чтобы заблокировать их локтем. Со стороны это, наверное, выглядело как изнасилование, только она была сверху. С трудом сдерживая его руку, она разглядывала мокрое, хлюпающее черное месиво. Отпустила, поняв. Парень тут же свернулся почти в клубок. Речь его стала почти неразборчивой, но слова в ней проскакивали все те же самые.

Только сейчас Вика сообразила, что уже не лежит, а сидит. Как гриб на полянке, приглашающе. Но вместо того, чтобы растянуться снова, она ухватила свой автомат за ремень и распрямилась. За секунду огляделась, согнулась обратно и так и побежала, пригнувшись. Зрелище сзади и по сторонам было нехорошее. Застрявший без движения МТ-ЛБ так и не загорелся, но его пулемет теперь молчал. Второй был метрах в ста и двигался нехорошо: рывками, доворачивая то влево, то вправо. И около десятка тел, причем половины она раньше не замечала. У одного все было ничего: он лежал в виде буквы «зю» и активно перевязывал себе ногу ярко-белым бинтом. Причем перевязывал не поверх штанины, а отрезав ее на фиг. Рана была чуть пониже колена и здорово кровила, но парень имел довольно бодрый вид. Он тоже матерился, но довольно жизнерадостно, а когда они столкнулись глазами, то на некоторое время замолчал. Ну да, тоже обезболивание. Получше, чем «баю-баюшки-баю» или тот же промедол из аптечки. Но убитые тоже были. Первый, с разбитым лицом под каской. Второй, без видимых ран, но вывернутый дугой, грудью вперед: так никогда не лежат живые. На секунду Вика испугалась: ей показалось, что вообще все, кроме нее одной, убиты, или по крайней мере ранены. Ей нужен был тот санинструктор, простое имя которого вдруг вылетело у нее из головы, но она никак не могла его найти. Ей пришло в голову, что это может быть тот убитый, у которого не было лица, и что стоит вернуться и проверить. На погончики убитого она не взглянула и теперь пожалела. Но ума хватило понять, что это тоже не поможет: с такой раной она не сделает ничего, даже если снимет санитарную сумку. Проще надеяться на то, что она сумеет догнать остальных живых.

Подъем по пологому холму дался Вике тяжело. Несколько помогло зрелище трех вражеских самоходок, которые она обежала: трех горящих и одной, подальше, просто подбитой и брошенной экипажем. Экипаж лежал тут же, в тех позах, в которых его застала смерть. Снова поляки, Бог их знает, из какой части. Самоходки вызывали почтение своими размерами. И калибром стволов пушек, которые опирались аж на рамочную подставку на корпусе, такие они были тяжелые. Нет, таких она никогда не видела: ни вчера в бригаде, ни на старых парадах. Самоходки были явно не русского/советского производства, хотя считалось, что у поляков больше трех четвертей техники именно наша: или покупные машины, или лицензионные. Надо же, оказывается, это неправда. Сами тоже что-то производят.

Задыхаясь, она добежала до самого верха подъема. Земля формировала здесь какую-то ступеньку, но местные наверняка ездили здесь на своей сельхозтехнике много лет. Дорога проходила по гладкой выемке с широкими обочинами. И прямо за этой «ступенькой», за «перевалом» высотой над низиной метров в десять, стоял их третий МТ-ЛБ. У этого все вроде бы было в порядке. Мотор работал, пулеметчик наверху обернулся и посмотрел на нее воспаленными глазами, не изменив по-идиотски спокойного выражения лица. Группа людей у правого борта негромко переговаривалась. Человек 7 или 8, один с обвязанной свежим бинтом ладонью. Она со спины узнала лейтенанта, командира взвода, и подбежала ближе. Остановилась, на ощупь поставила оружие на предохранитель, выкинула уже досланный патрон. Никуда она не попала, надо же.

– Товарищ лейтенант!

Ребята обернулись и посмотрели на нее. Выражения на их лицах – веселых, усталых, мрачных – стали сплошь одинаковыми. Дикими.

Снова мат. Это уже утомляло. Это невозможно было выносить.

– Ты ранена? – уловила она из потока прозвучавших почти одновременно комментариев.

– Нет.

Вика посмотрела на себя вниз и ужаснулась. Ну да, половина крови того парня досталась ей. Понятно, теперь она выглядит как привидение. Торопясь, она рассказала всем об оставшемся позади тяжелораненом. Показала рукой, в какой он стороне от спуска. Лейтенант в очередной раз проявил деловитость, которая не могла не радовать. Один из рядовых получил от него команду «пулей» найти лейтенанта медслужбы и живого или мертвого дотащить до нужного места. Двое других – снять аптечку с тягача и бежать прямо туда, к раненому. Попытаться сделать что можно.

Ни один не произнес ни слова возражения. Армия. Вика вызвалась проводить, и лейтенант коротко ей кивнул, уже оборачиваясь назад, к пейзажу и к своей рации. Вика тоже поглядела в последнюю возможную секунду. Дорога в широкой выемке выглядела так, будто по ней прошел батальон. Две уцелевшие к этому времени самоходки стояли в 200–250 метрах впереди, обе поперек дороги. И обе горели, как свечки.

– Что, нравится? – криво улыбнулся один из парней постарше. Вика не узнала его: просто еще одно незнакомое лицо.

– Кто это?

– Ляхи, мля, – с презрением ответил тот. – Но ничего, не из худших. Не трусливы. И меткие, гады… Для новичков – так просто молодцы. Видела, как стоят?

Вика уже собиралась бежать, догонять двух солдат, убежавших вперед со скинутой им аптечкой. Но заставить себя удержаться и не переспросить она не сумела: ее бы разорвало от недостатка информации о происходящем, как хомячка.

– Как стоят?

– Разворачивались, – с веселой злобой в голосе разъяснил боец. – Если бы водила чуть помедленнее был… Или наш лейтенант поосторожнее… Они бы нас встретили не пулеметами, ага… Видела, пушки какие? Все бы мы тут…

– А новички почему?

– Лейтенант сказал… Думаю, что правда. Дивизия 12-я. У них артиллеристов расформировали, а потом сформировали заново. Он сказал – недавно. Теперь-то всем ясно зачем.

Вика кивнула, постаравшись вложить в несложный жест благодарность. Вниз бежать оказалось намного легче, никакого сравнения. Она быстро догнала разболтанной походкой трусящих солдат, забежала вперед, оглянулась. Да, оба прибавили. Думать на бегу было легко, и она метров сто рассуждала про себя, что лейтенанта впервые назвали при ней «нашим». Хороший признак. Судя по всему, он был не пальцем деланный и большую часть своей работы выполнил правильно. А на ее взгляд, так вообще все. Даже странно, что он не понравился ей при первой встрече, но в прошлый раз она обожглась больно уж горячо.

Горящие самоходки, одна целая, с нахохлившимся орлом на броне. Своя МТ-ЛБ, вторая машина взвода. Теперь она стояла на месте, с распахнутыми люками десантного отделения, и человек пять копались в пулемете или сидели на броне.

– Эй! – окликнули их. – Э, пацаны!

Вика махнула в ответ рукой, показать что-нибудь доходчивое в ответ на «пацаны» ей не пришло в голову: она просто торопилась. Уже знала, что увидит, и все равно бежала не останавливаясь. Только иногда оглядываясь. Бойцы догнали ее, и теперь они бежали почти рядом неровным треугольником.