Возвращение «Викинга» - Петер Жолдош

Пока Вэл переводил, я следил за лицом короля-жреца. Его спокойствие было явно наигранным. Я заметил это по нервно шевелящимся пальцам рук, спрятанным под накидкой. Но должен признать — самообладание у владыки завидное. Он понимает, что я втянул его в странную игру, и он вынужден принять правила этой игры. Об этом знают двое — он и я. Теперь он попытается своими вопросами загнать меня в какой-нибудь угол.

Над толпой витают удивление и радость. Перевод Вэла сопровождается восторженными восклицаниями из толпы. В глазах владыки зажигается коварный огонек:

— Мой народ не понимает, почему Икенду болен! Кто осмелился нанести рану божественному телу Икенду? Почему ты не защитил его? Что теперь будет с Икенду?

Вэл переводит мне вопросы короля и не скрывает отчаяния. Он боится, как бы я не засыпался в своих ответах.

— Не беспокойся, — отвечаю Вэлу, — меня выручит Икенду. К старым легендам добавим новые. Переводи: когда мы спускались по Большой Реке, то богиня Большой Реки, дочь Белого Отца Гор, задумала утопить меня в водопаде. Может, ей удалось бы сделать это, но за меня вступился Икенду и вырвал из рук богини Падающей Воды. Она закричала и позвала на помощь своего отца. Тот метнул в Икенду молнию и скрылся. Вот как все было.

По мере того, как Вэл переводил мой рассказ, в толпе росло восхищение Икенду. Схватки между богами в легендах аборигенов обычные явления. Как правило, смертные в них не вмешиваются. То, что Икенду пострадал, не уменьшило его авторитета в глазах аборигенов, тем более, что Отец Гор метнул молнию и сразу же сбежал. Рана Икенду пустячная рана. Икенду долго спит, потому что устал, сражаясь с Богиней Падающей Воды. Он скоро проснется. Он будет рад увидеть сыновей моря и их прекрасный город, но пока он не проснется, его нельзя беспокоить. Сколько времени он будет спать? Сколько захочет.

Меня самого удивляет, как умело я импровизирую. Мои сочинения падают готовой легендой в умы местных жителей. Поэтому я не могу упрекнуть себя в обмане…

— А зачем Икенду нужно было вступиться за пришельца с далекой звезды? Почему Икенду помешал дочери Отца Гор завладеть пришельцем? — спрашивал далее король.

— Я был гостем Великого Икенду. Икенду никому не позволит обижать его гостей. — Вэл переводит мои слова и добавляет по-нашенски: «Браво, Грегор!»

— Вэл, я еще не закончил. Переведи ему: Икенду вел себя так, как считал нужным. Покажи мне того смертного, кто может спросить у Бога, почему Бог поступает так, а не иначе? У Бога можно просить милости, но нельзя донимать Бога праздными вопросами — это святотатство. Сейчас Икенду желает отдохнуть в тишине и прохладе. Если он проснется от нашей болтовни, я думаю — он разгневается. А если у тебя, верховный жрец, есть еще вопросы, то задавай их Икенду, когда он проснется.

В толпе послышался гомон почтения, когда Вэл перевел мои слова. Вэл добавил для меня: «У жреца любимая пытка — подвешивать неугодных за ноги и разводить под головой огонь». Мазу, по-видимому, настроился на долгие словопрения и такого поворота не ждал. Ему не оставалось ничего иного, как церемонным движением развести руки и сказать:

— Божественный Икенду и его гость, вас ждут тишина и покой под крышей моего дворца! Мой недостойный паланкин к вашим услугам!

Толпа всколыхнулась в единодушном одобрении сказанного жрецом, который мог оставаться довольным: в глазах своих подданных он выглядел вполне достойно.

— Ну, Грегор! Ну, хитрец! Только не говори, что этому ты научился в стойбище первобытных! — ликовал Вэл. — Понимаешь, жрец никого не удостаивал такой чести, как восседание в его паланкине.

Изо всех сил стараюсь не напустить на свое лицо улыбку, — сыны моря могли бы заметить в ней насмешку.

— Дорогой Вэл, — говорю, — я четыре года изо дня в день боролся за свою жизнь. Некий Вру, волосатый коллега вашего жреца, хотел любой ценой обосновать свое право проломить мне голову каменным топориком и съесть на пиршестве лучшую часть моего бренного тела. У дикарей, в их менталитете, есть очень уязвимое место — они теряются, когда их озадачивают. Чем большую чушь я выдам, тем больше они озадачены. Этим надо пользоваться. Только и всего.

Среди белохламидников идет тихий спор — кто удостоится чести прикоснуться к Икенду. Наконец, четверым поручено извлечь бедного Икенду из лодки и уложить в паланкин. Четверо самых достойных нагибаются под тяжестью двухсоткилограммового тела и несут его по ступенькам. И тут происходит нечто такое, что вся толпа во главе с королем ахает и каменеет. Один из жрецов споткнулся, упал, а с ним и остальные трое — все растянулись на земле вместе с недвижимым Икенду. Не знаю, чем закончилась бы эта сцена, если бы лицо Божественного Икенду не расплылось в улыбке. Над толпой пронесся вздох облегчения. Все сочли это за добрый знак и кинулись поднимать божество. Так поклонники божества расценили рефлекторную гримасу боли на лице спящего Ного.

Его с трудом укладывают на паланкин, руки свисают по бокам, восемь жрецов подхватывают тяжелую ношу. Бедный Ного, хорошо, что ему дали снотворное, иначе не знаю, как бы он примирился с такой суетой. Паланкин! Да он ни за что не согласился бы усесться в нем! А так лежит себе в глубоком сне, и ничего в нем от божества.

Потом король делает приглашающий знак мне, и я поднимаюсь по ступеням. Церемониальная часть приема закончилась, меня окружают мои товарищи. В глазах Дэйва блестят слезы, мои ребра хрустят от его объятий.

— Ты хорошо сказал! — восторженно дергает меня за плечо Феликс. Правильно врезал! Вот как надо обращаться с дикарями!

— Все хорошо, — улыбается Тилл, — мы шли сюда с самыми дурными мыслями, думали, как все сложится…

— Ты поправишься, Грегор! Тебя надо будет накачать жирком!..

— Мы ведь считали: все! Пропали ребята!..

— Жаль, Амара больше не увидим…

— Ребята, дайте Грегору прийти в себя! — говорит Марк, вылезая из лодки, — лучше поддерживайте его… Видите, он с трудом держится на ногах. Вэл, ты держись возле паланкина, а мы пойдем группой.

Я спохватываюсь и быстро иду к лодке, со словами: «одну минутку!» Подбираю наши луки, стрелы, дубину Ного.

— Зачем тебе это? — спрашивает Дэйв. — Здесь мы обходимся без оружия! Или хочешь сохранить на память?

— Дубина божественного Икенду не может оставаться в неохраняемой лодке. Он проснется и начнет искать ее.

Наверху нас поджидал сам король. Он не пошел за паланкином, ему, видно, хотелось поскорее присмотреться ко мне. Он ехидно наблюдал, как я тащу наш арсенал, пока Феликс не догадался разоружить меня.

— Мастер слов всегда носит с собой столько оружия? — с едва уловимой насмешкой спросил король. — Неужели он таскает и оружие божественного Икенду? Или думает, что попал к врагам, и оружие надо держать под рукой?