На службе Отечеству - Александр Алтунин

- Закурим, Александр Терентьевич, угощайся. - И, выждав, когда мои негнущиеся от холода пальцы зацепили толстую папиросу, заметил: Последние... придется переходить на махорку.

Тем временем красноармейцы подбежали и, обессилев, повисли на поручнях трапа. К ним на помощь бросилась вся рота. Бережно поддерживая уставших товарищей, бойцы спешат затащить их на корабль. Убедившись, что прибыли все, спешу к капитану Николаенко. Выслушав мой доклад, он облегченно вздыхает:

- Ваше счастье, лейтенант. Не надо было отпускать их домой.

Тем временем убрали трап, подняли якорь, и крейсер, вздрогнув могучим корпусом, плавно отошел от стенки причала. Я посмотрел на часы: 18 часов 40 минут.

Выйдя за акваторию порта, корабли перестроились. В центре, словно две утки в окружении утят, идут крейсеры "Красный Кавказ" и "Красный Крым". Их сопровождают небольшие корабли различного боевого назначения. Митрофан Васильевич, не имевший ни малейшего представления о боевом предназначении кораблей, вежливо окликает пожилого моряка с нашивками старшины первой статьи.

- Послушайте, товарищ, никак не уразумею, почему такие малютки, - он показал на юркие катера, - защищают такого гиганта, как наш корабль, у которого столько грозных пушек?

- Видите ли, товарищ, - рассудительно объясняет моряк, - военные корабли строятся в определенном порядке, который мы, моряки, называем походным ордером. У каждого корабля свое место и своя конкретная задача. Крейсер предназначается для защиты других кораблей и высадки десанта. В нашем походном ордере крейсеры "Красный Кавказ" и "Красный Крым" являются главной ударной силои, поэтому именно против них будет направлен основной удар противника: авиации, кораблей и подводных лодок. От авиации крейсер защитит себя зенитной артиллерией, против кораблей - у него мощная артиллерия, а вот с подводными лодками ему бороться трудно. Здесь выручают малые быстроходные корабли. При десантировании они обеспечат высадку десанта первого броска...

- Вот те на! - удивляется политрук. - Такие безобидные букашки, а без них не видать нам успеха!..

Подошел комиссар батальона. Предложил собрать роту в кубрике, где установлен репродуктор.

- Будут передавать важное сообщение...

В кубрик набилось столько народу, что дышать нечем.

- Товарищи бойцы и командиры, - раздался в репродукторе голос майора Андреева, - выполняя приказ, наш передовой отряд на рассвете 29 декабря десантируется в город Феодосия. Конкретные задачи командиры подразделений получат перед высадкой, а сейчас слушайте обращение Военного совета сорок четвертой армии... "Товарищи! Боевой приказ Верховного Главнокомандования Красной Армии - взять Крым... - донеслось из репродуктора. - В суровый и грозный для нашей Отчизны час вы идете на смертный бой с заклятым врагом. Смело идите вперед на врага, не зная страха в борьбе, презирая смерть во имя победы... Выполним приказ Родины. Разгромим немецких бандитов. Даешь Крым!"

Репродуктор умолк, а бойцы не расходятся, ожидают чего-то. Тишину разорвал взволнованный голос Митрофана Васильевича:

- Товарищи! Нам поставили боевую задачу: ступить на берег родного Крыма и очистить его от фашистских захватчиков. Это - приказ Родины, и мы его выполним во что бы то ни стало!.. Через час состоятся ротные партийное и комсомольское собрания. На повестку выносится один вопрос: об авангардной роли коммунистов и комсомольцев в предстоящих боях.

Последние слова политрука утонули в оживленном гуле. Бойцы горячо обсуждали предстоящую высадку в Феодосию. Красноармеец Климук, крутоплечий парень лет двадцати, сдвинув шапку на затылок и запустив пальцы в густые нечесаные волосы, удивленно воскликнул:

- Мать родная! Вот не думал, не гадал, что к тетке Параске на рождество попаду. Она уже лет двадцать, с той поры как выскочила замуж за матроса, живет в Феодосии. Обрадуется, наверное, если заявлюсь в гости. В каждом письме кличет: приезжай да приезжай, вот и приеду.

- Думаю, времени в гости ходить у тебя не будет, - насмешливо заметил Булавин. - А фрицы окажут тебе такое горячее "гостеприимство", что теткин адрес забудешь.

- Не забуду! - отмахнулся Климук. - У меня память не то что у сынка твоей матери.

- Как же так, а говорили, что в Севастополь идем? - удивляется пулеметчик Чаленков.

- Мало ли что говорят люди, - возражает ему его напарник Бондарев, скуластый суровый мужчина, обладающий незаурядной силой и с отеческой нежностью опекающий своего юного товарища. - Командиры знают, что делают; немцы, вишь, ждут нас в Севастополе, а мы шасть в Феодосию - и заявимся к нам с тылу.

- "Заяв-в-и-мся"! - насмешливо протянул сосед пулеметчиков пожилой красноармеец Птахин. - Ходила кума в гости, да честь там оставила... Сначала до берега доберись и Феодосию займи, тогда и рассуждай, а то видишь, как море разъярилось...

- Ничего, главное - не дрейфь, - усмехнулся Бондарев. - Смелость города берет, возьмем и мы Феодосию, коль приказали.

Обсуждая новость, красноармейцы покидали кубрик. Поднялись на палубу и мы с политруком.

Море вновь разыгралось не на шутку. Даже тяжелейший крейсер подбрасывает. Многих укачало. С трудом пробираемся по обледенелой палубе к комбату. Ледяной коркой покрылись борта и корабельные надстройки, Передвигаться можно, лишь крепко держась за что-нибудь.

У Николаенко собрались командиры рот и отдельных подразделений. Комбат подошел к карте, приколотой к обшивке каюты, и, обведя карандашом Феодосию, кратко сообщил:

- После высадки наш полк очищает от фашистов центральную и северо-восточную части города. Затем с юга атакует гору Лысая. Семьсот шестнадцатый полк наступает вдоль шоссе на станцию Сарыголь{15}, с ходу захватывает ее и движется на Лысую с востока. Двести пятьдесят первый горнострелковый полк очищает юго-западную часть города, овладевает мысом Ильи и высотами, примыкающими к городу с северо-запада...

Комиссар батальона напомнил, что успех операции решают люди, поэтому нужно, чтобы каждый красноармеец проникся важностью задачи и чтобы подвиг каждого из них незамедлительно становился известным всему батальону.

- Шире используйте рукописные листовки, - наставляет комиссар. - Не забывайте о раненых. Ни один из них не должен остаться без помощи.

С совещания расходимся молчаливыми и сосредоточенными. Поднимаемся на палубу. Нас оглушают отчаянные крики. Оказывается, шедший позади нас эсминец наскочил иа мину. Он тонет у нас на глазах, а с ним уходят в морскую пучину несколько сот десантников. Ближайшие к эсминцу корабли спешат на помощь, но спасти тонущих при такой волне задача, как я убедился, чрезвычайно трудная. От мысли, что на месте несчастного экипажа могли оказаться мы, стало не по себе. Все подавлены: ничего нет страшнее и горше, чем быть свидетелем гибели товарищей и не иметь возможности помочь им. Страстно захотелось поскорее добраться до берега.