Пришелец в земле чужой - Роберт Хайнлайн

— Привет, брат мой Вонючка доктор Махмуд!

Майк торжественно приветствовал Бена и, извинившись, сказал, что пойдет к себе.

— Иди, сынок, — отпустил его Харшоу.

— Майк, ты не хочешь есть? — удивилась Энн.

— Нет, я не голоден, спасибо, — и ушел в дом.

Махмуд повернулся к Харшоу, едва не повалив Мириам.

— Джубал, что тревожит нашего брата?

— Его, кажется, тошнит, — сказал Бен.

— Пусть отдохнет. Он сегодня объелся религией, — и Джубал вкратце описал утренние события.

Махмуд нахмурился.

— Стоило ли оставлять его наедине с Дигби? Прости меня, брат, но это не слишком мудрый поступок.

— Вонючка, ему рано или поздно пришлось бы с этим столкнуться. Майк мне говорил, что ты ему что-то проповедовал. Почему Дигби не имеет права проповедовать свое? Ответь как ученый, а не как мусульманин.

— Я на все вопросы отвечаю как мусульманин.

— Понимаю, но согласиться не могу.

— Джубал, я употребил слово «мусульманин» в его точном смысле, а не в том значении, которое вкладывает Марьям в термин «магометанин».

— И будешь магометанином, пока не научишься произносить правильно мое имя! Не вертись!

— Больше не буду, Марьям. Ой! У женщин не должно быть мускулов! Джубал, как ученый я считаю Майка венцом своей карьеры. Как мусульманин я вижу в нем желание подчиниться воле Бога, и я рад за него, хотя здесь нас ожидают трудности, потому что он еще не вник в смысл английского слова «Бог». Или арабского «Аллах». А как человек и раб Божий, я люблю парня и не хочу, чтобы он попал под дурное влияние. Вы согласны?

— Браво! — зааплодировал Бен, — Вонючка, ты мне нравишься! Скоро я куплю ковер и начну учить арабский.

— Я польщен. Ковер разрешаю не покупать.

— Я согласен, — Джубал вздохнул. — Пусть лучше Майк начнет курить марихуану, чем его совратит Дигби. С другой стороны, его не так просто совратить: тут мало получасовой беседы. И твоему хорошему влиянию Майк тоже не уступит. Убеждения и интеллект у него одинаково сильные. Мухаммед не выдержал бы конкуренции с Майком.

— На все воля Аллаха.

— Что исключает дальнейший спор.

— Пока вас не было, мы говорили о религии, — вступила Доркас. — Босс, вам известно, что у женщин есть души?

— Неужели? Первый раз слышу.

— Вонючка сказал, что есть.

— Марьям хотела знать, почему магометане считают, что души есть только у мужчин, — объяснил Махмуд.

— Мириам, это вульгарное заблуждение, подобное идее о том, что евреи замешивают мацу на крови христианских младенцев. В Коране говорится, что целые семьи попадают в рай: и мужчины и женщины. Возьмем стих 70, «Украшения из золота». Правда, Вонючка?

— «Войдите в сад, вы и ваши жены, и радуйтесь», — приблизительно так это переводится, — подтвердил Махмуд.

— Я слышала, что в раю магометане развлекаются с гуриями. Куда же они девают жен? — спросила Мириам.

— Гурии, — начал объяснять Джубал, — это особые существа. Кстати, есть гурии мужского пола. Им не нужны души, они сами духи — бессмертные, неизменные и прекрасные. Им не нужно зарабатывать право на вход в рай, они предусмотрены его штатным расписанием. Они разносят еду, напитки, от которых не бывает похмелья, поют и танцуют по заказам гостей. А души жен не работают: едят, пьют и развлекаются. Я правильно говорю, Вонючка?

— Близко к истине, но достаточно оригинально в смысле стиля, — он неожиданно сел, сбросив на пол Мириам. — У ваших женщин все-таки нет душ.

— Возьми свои слова назад, неблагодарный! Иноверец!

— Успокойся, Марьям. Если у тебя нет души, значит, ты бессмертна. Джубал, может ли случиться, что человек умрет и не заметит этого?

— Не знаю, не пробовал.

— А вдруг я умер на Марсе, и сейчас мне только кажется, что я вернулся домой. Посмотрите вокруг! Сад, которому позавидовал бы сам Пророк, четыре прекрасных гурии в любое время подают яства и вина. Разве это не рай?

— Нет, налоги я плачу далеко не райские.

— Меня это как-то не затрагивает.

— Теперь о гуриях. Даже если допустить, что они одинаково красивы, достаточно ли они красивы для гурий?

— Они достаточно красивы для меня.

— Остается еще одно качество, присущее гуриям.

— Не будем углубляться в этот вопрос. Допустим, что это не физическое качество, а состояние души.

— В этом случае я утверждаю, что перед вами — не гурии.

— Ну что ж, — вздохнул Махмуд, — придется кого-нибудь из них превратить.

— Почему кого-нибудь? Давай уж сразу всех четырех.

— Нет, брат мой. Хотя Пророк позволяет иметь четырех жен, счастливым можно быть только с одной.

— Тем лучше для меня. Кого берешь?

— Сейчас увидим. Марьям, хочешь, воспитаю из тебя гурию?

— Иди к черту!

— Джилл, как ты?

— Джилл оставь для меня, — запротестовал Бен.

— Ладно… Энн?

— Не могу. У меня свидание.

— Доркас, ты моя последняя надежда!

— Я постараюсь ею остаться.

У себя в комнате Майк лег на кровать, принял позу зародыша, закатил глаза, проглотил язык и замедлил сердцебиение. Джилл сердилась, если он делал это днем, но смирялась, если это было не при всех. Есть масса вещей, которые нельзя делать при всех, но Джилл сердилась только за это. А ему так хотелось сосредоточиться и подумать.

Он совершил поступок, который Джилл не одобрила бы.

У Майка возникло человеческое желание сказать самому себе, что его вынудили так поступить, но марсианское воспитание не позволяло воспользоваться этой лазейкой. Он достиг критической точки, требовалось правильное действие, и он сделал выбор. Он вникал, что этот выбор — правильный. Тем не менее брат Джилл запрещает так поступать. Значит, возможности выбора нет. Получается противоречие: в критической точке должна быть возможность выбора. Лишь совершая выбор, дух может расти.

Может быть, не стоило выбрасывать пищу? Впрочем, нет, компромиссного варианта Джилл тоже не принимает.

В эту минуту существо, несущее в себе человеческие гены в марсианское сознание, существо, до сих пор не отдававшее предпочтения ни тому, ни другому, завершило одну из стадий роста: оно перестало быть птенцом. Майк по-человечески остро ощутил всю глубину пучины одиночества, в которую ввергает человека возможность и необходимость совершать свободный выбор, и по-марсиански спокойно и даже радостно стал впитывать горечь открытия, соглашаться с его последствиями. С горьким наслаждением он понял, что последний выбор он совершил сам, без помощи Джилл. Брат по воде может учить, предупреждать, направлять, но он не может разделить твой выбор. Выбор — это твоя собственность, ты владеешь ею без права продажи, передачи или залога. Собственность и собственник составляют единое целое. Ты есть действие, которое ты предпринимаешь в критический момент.