Мария Каллас - Клод Дюфрен

Собственная покорность доставляла ей нечто похожее на удовольствие: в ней она видела свою причастность к тому, что называлось женской долей. Между тем, время от времени, покорная рабыня вновь превращалась в воинственную амазонку и тигрицу Каллас. И тогда между Марией и Аристотелем вспыхивали громкие ссоры. Как это принято на их родине, они по-гречески бурно выясняли свои отношения, с легкостью обмениваясь восточными проклятиями вперемежку с западными ругательствами.

Жак Буржуа вспоминал об одном показательном эпизоде, случившемся на лестнице в доме на авеню Жоржа Мандель, где обосновалась Каллас после того, как переехала с улицы Фош. «Мария стояла на верхней ступеньке лестницы в то время, как Онассис находился внизу. Они так громко кричали, что привлекли внимание соседей, которые, похоже, не без удовольствия наблюдали за разыгрывавшимся на их глазах спектаклем. Сначала парочка скандалила между собой на греческом языке, затем перешла на английский, вставляя то и дело в свою речь французские бранные слова. Естественно, что в этом дуэте громче звучал голос Марии!»

У нас еще будет случай вернуться к бурным сценам, происходившим постоянно между оперной дивой и судовладельцем. Добавим только, что примирение носило столь же демонстративный характер, как и ссоры. К тому же, чтобы наладить отношения, они часто обращались за помощью к близким друзьям как посредникам. Чаще всего это была подруга певицы Маджи Ван Зайлен.

Если Мария нервничала, то отнюдь не без причины. Мало того что ее планы выйти замуж отодвинулись на неопределенный срок, так еще Аристотель вернулся к своим старым «добрым» привычкам. Ненасытный ловелас, он не упускал случая, чтобы в перерыве между заключением двух финансовых сделок удовлетворять свой волчий аппетит. Его любовные интрижки на несколько ночей и даже на несколько часов заставляли Марию испытывать муки ревности, ибо Онассис кичился своими мимолетными связями так же, как своим богатством. Аристотель, находившийся в постоянных поисках знаменитостей, чтобы тешить свое тщеславие, сблизился с князем и княгиней Радзивилл. Ли Радзивилл, урожденная Бувье, была сестрой Жаклин Кеннеди и, следовательно, приходилась свояченицей убитому в октябре 1963 года президенту Соединенных Штатов. Помимо знатной фамилии, которую носила, и престижных родственных связей, она обладала и другими достоинствами в глазах Аристотеля. Один раз не в счет, и миллиардер, учитывая обстоятельства, не трубил на всех углах о своей новой победе. Однако Мария подозревала его в измене и весьма расстраивалась по этому поводу.

Можно представить, в каком настроении оперная дива готовилась к новой встрече с публикой во время турне, начавшегося в Германии, затем продолжившегося в Копенгагене, с заездами в Лондон и Париж. Вот тогда-то ей и протянули руку помощи ее верные друзья Мишель Глотц и Жорж Претр. Артистический директор и музыкант старались поддержать в певице утраченную веру в себя и направить на верный путь.

Гастроли начались 17 мая в Берлине. Выйдя на сцену в роскошном платье с глубоким вырезом, Каллас тотчас покорила публику. С не меньшим энтузиазмом певицу встречали и в других городах Германии. В Лондоне зрители устроили Марии столь оглушительные овации, что заставили усомниться в легендарной холодной чопорности англичан. Затем оперная дива выступила перед парижанами 5 июня в театре на Елисейских Полях. В городе, где она начала новую жизнь, Мария хотела блеснуть своим мастерством. И это ей удалось, о чем свидетельствует заголовок статьи Оливье Мерлена «Каллас потерянная и вновь обретенная». Он писал: «Как всегда прекрасная и волнующая, Мария Каллас сохранила свою магическую ауру, сделавшую ее настоящим театральным чудом, появившимся только один раз за половину столетия, что вчера вечером она подтвердила перед аудиторией театра на Елисейских Полях… Она одарила всех милой улыбкой и вышла на край сцены, чтобы ее могли приветствовать зрители партера. А голос, что с ним?»

Что до вокальной стороны выступления певицы, то журналист весьма сдержанно высказался по поводу отдельных высоких нот и акцентировал внимание читателей на чарующем звучании полутонов и гармонии интерпретации. Не без восхищения он заключил: «Как после столь знаменательного вечера не поверить в прекрасное будущее? Свет рампы или золотая клетка праздной жизни? Вечная дилемма для артиста, когда он мечтает о счастье».

Вот в чем вопрос. В счастье, как таковом. Мария искала его с такой же одержимостью, какую проявляла в работе, когда стремилась подняться на вершину музыкального Олимпа. И чем больше усилий она тратила, чтобы удержать свое счастье, тем чаще оно ускользало от нее и тем больше теряло ее искусство. В том году она больше не выходила на сцену. После последнего концерта, состоявшегося 9 июня в Копенгагене, Мария поспешила в Монте-Карло с волнением и надеждой в сердце, как школьница, отправлявшаяся на каникулы по окончании занятий. На борту яхты «Кристина» певицу ждал Ари, встречавший ее с улыбкой коварного соблазнителя… «Кристина» направилась к берегам фараонов. Египет открылся восторженному взору певицы. Затем яхта поплыла по Красному морю и бросила якорь в Джидде, где у Онассиса была назначена встреча с королем Саудовской Аравии Фейсалом.

Все время, пока длился фотороман оперной дивы с Онассисом, ритм круизов на «Кристине» определял ритм ее выступлений, последних выступлений, которые были ей отпущены судьбой. Речь и в самом деле идет о фоторомане: любовники на каждом шагу попадали под свет прожекторов газетной хроники. По этим фотографиям можно восстановить весь ход событий… Вот, например, сладкая парочка на Балеарских островах вместе с князем Рейнером и Грейс из Монако. Они присутствуют на бое быков. Вот князь Рейнер спустился на арену, чтобы в качестве тореадора посмешить публику… Сидевшую в ложе Марию, похоже, это зрелище очень рассмешило. В тот момент, без всякого сомнения, она веселилась от души, но нравился ли ей такой кочевой образ жизни? Мы осмелимся усомниться в этом. Если судить по некоторым откровенным высказываниям Марии, то можно сделать вывод, что для нее было предпочтительнее жить не в плавучем дворце, а в обыкновенном доме, рядом с любимым человеком, а не с постоянно кочевавшим по всему свету искателем приключений. И все же единственный способ продолжать отношения с Ари — это следовать за ним. Что она и делала…

Бедная Мария! На протяжении стольких лет она вынуждена была разрываться между необходимостью отвечать на зов искусства и страхом, что она не способна это делать… Переживая тяжелую внутреннюю драму, она скрывала ее, как только могла. Мария отвечала на вопросы журналистов во время интервью с безмятежной улыбкой, словно все было прекрасно в этом лучшем из миров. Мария нашла в Онассисе защитника от осаждавших ее тревожных мыслей. Всякий раз, когда он чувствовал, что она отдалялась от него, ему ничего не стоило вновь завоевать ее расположение. Аристотель как истинный житель Средиземноморья умел найти для женщины особенно красивые слова.