Астрид - хозяйка Рождества - Анна Лерн

— Может, вы нам расскажите, что знаете о графине? — не выдержал Лукас. — Вы уже несколько раз дали понять, что между вами случилось нечто не очень приятное. Если, конечно, это не является страшной тайной.

— Возможно, и является, — криво усмехнулся Порджер, и маркиз понимающе кивнул.

— Тогда я не буду настаивать. Пусть тайны остаются за семью замками.

— А может, я не хочу, чтобы они там оставались? — я заметила, что у Воланда в глазах появилась решимость. — Мне кажется, что само провидение свело нас таким удивительным способом, и это знак, что с тайнами пора покончить.

Все притихли, слушая его, и каждый из нас чувствовал, что сейчас мы узнаем нечто удивительное, страшное и совершенно неожиданное.

— Вы точно готовы поделиться с нами? — осторожно поинтересовалась Аида, и Порджер улыбнулся ей.

— Да, ваше сиятельство. Вы приняли меня в своем доме, отнеслись, как к другу, а самое главное, что Тильда успела напакостничать и здесь… Жуткая женщина… Которую я когда-то любил…

В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров и громким тиканьем каминных часов.

— Смею предположить, что это чувство было взаимным? — герцог заговорил первым. — Иначе это не такая уж и страшная тайна.

— Скажу тебе больше, даже если это было и взаимно, то кроме предосудительной связи, здесь нет ничего ужасного, — хмыкнула Аида. — Распространенное увлечение благородных дам…

— Не таких уж и благородных, — Воланд пригубил вино и, заметив, как брови тетушки поползли вверх, тихо засмеялся. — Вижу, что удивил. Да, это так и есть. Тильда Расмуссен, в девичестве Тильда Коскер, никогда не принадлежала ни к одной дворянской семье. Она выросла в самом бедном квартале нашей столицы, который просто кишел разбойниками и девицами легкого поведения. Ее мать была актриской в провинциальном театре, и Тильда пошла по ее стопам. В молодости она была очень недурна собой, и однажды девушке повезло — ее пригласили выступать на каком-то вечере в доме старого виконта, который был покорен юной Тильдой с первого взгляда. Девушка умело воспользовалась этим и вскоре стала женой старика.

— Вы хотите сказать, что Тильда Расмуссен была актрисой? — голос Сесиль дрогнул. — Но откуда вы это знаете?

— Мы жили на одной улице, — ответил мужчина. — И знали друг друга с детства. Старый виконт умер через год после свадьбы, оставив почти все свое наследство сыновьям. Тильде досталось лишь минимальное содержание и имя, но этого для нее было достаточно. Теперь она была вхожа в общество и, выдержав траур, принялась за поиски нового мужа. Им и оказался граф Расмуссен.

В то время я искал, где можно заработать, ведь у меня на руках была больная мать и маленький брат и, вспомнив о вырвавшейся из нищеты Тильде, решил попроситься к ней на работу. Она приняла меня конюхом, и с этого момента началось все то, о чем теперь я вспоминаю с содроганием.

— А как же ее мать? Она забрала женщину к себе? — с придыханием спросила баронесса. — Ведь у нее появилась возможность помочь своим родным.

— Мать Тильды закончила свои дни в Бортрене — доме для умалишенных, — сказал Порджер. — Она бросалась на людей, распевала песни, блуждая по темным улицам города, и графиня отказалась от матери, моментально позабыв ее, как только женщину упекли в Бортрен.

Мне было немного волнительно слушать этот рассказ, ведь открываясь, тайны прошлого всегда тянули за собой массу не менее ужасающих подробностей, и кто знает, что в действительности скрывала Тильда, кроме трупа убитого ею нотариуса?

Воланд немного помолчал, но никто не торопил его, понимая, что он собирается с мыслями, а потом продолжил:

— Она вскружила мне голову, и мы стали тайно встречаться. Но я стал замечать, что порой она ведет себя очень странно… Жестокость к лошадям, слугам и неприятный, пугающий взгляд при виде крови.

— Вы хотите сказать, что она переняла безумие от матери? — осторожно спросил маркиз. — Но разве это не было заметно окружающим?

— Я ничего не знаю о душевных заболеваниях, но мне кажется, что она наслаждалась своей жестокостью, старательно скрывая это от остальных, — Порджеру было тяжело говорить об этом, и он периодически замолкал. — Когда она объявила, что ждет от меня ребенка, я немного испугался и предположил, что отцом может быть и ее супруг, но Тильда засмеялась и сказала, что уже целый год они не ложились в одну постель, так как у графа проблемы со здоровьем.

— О Боже… — вырвалось у меня. — Так значит, Валентин ваш сын???

— Да, это так, — кивнул Воланд. — Когда граф узнал об этом, то пришел в ярость, но он слишком любил свою жену и простил ей даже это, а меня выгнал из поместья. Я вернулся в город и первое время работал трубочистом, после чего устроился на корабль…

— М-да… — протянула Аида, задумчиво глядя на огонь. — История неприятная, но почему вы говорите, что в ней есть что-то ужасное? Или это еще не все тайны?

— Есть ещё, — Порджер весь напрягся, потер виски и сказал: — За несколько дней перед тем, как уйти в море, я встретил Тильду. Она носила траур, выглядела странно, была возбужденной и нервной. Графиня оставила экипаж и, укутавшись в плащ, согласилась пойти в каморку, которую я снимал на окраине города, и уже там, осушив несколько бокалов дешевого вина, рассказала, что отравила своего мужа.

— Чтооо??? — почти в один голос воскликнули мы, приходя в ужас от услышанного.

— Вы утверждаете, что Тильда Расмуссен убила своего мужа?! — тетушка побледнела, что стало заметно даже в полумраке. — Господин Порджер, вы понимаете, что это серьезное обвинение?

— Конечно, поэтому вы первые, кто узнал об этом. Вряд ли бы кто-то поверил обычному матросу и, скорее всего, меня бы упекли в тюрьму за клевету на графиню, — Воланд говорил спокойно, с легкой грустью, и у меня не было причин ему не верить. — Она изливала мне свою душу добрых два часа, объясняя свой поступок тем, что супруг после ее измены стал плохо к ней относиться, и ей ничего не оставалось, как отравить его. Но я догадывался, что причина совсем в другом — в безумии… Я спросил графиню о ребенке и она сразу же пришла в ярость. Тильда сказала, что если мне дорога жизнь, я никогда не должен появляться рядом с ее семьей или она обвинит меня в воровстве или нападении и упечет в тюрьму. Предупредив, чтобы я держал язык за зубами, графиня покинула мою каморку, и больше мы не встречались. Боюсь, что мой сын мог унаследовать ее болезнь, и мне искренне жаль Валентина, несмотря на