Нашествие. Битва за Москву (сборник) - Андрей Левицкий

– Яков Афанасьевич, сколько времени пройдет, прежде чем вы начнете его хоть как-то понимать? – спросил Игорь, поднимаясь. – Понимать и получать более-менее ясные сведения?

Полковник думал недолго.

– Три недели минимум. Самый минимум.

– То есть примерно через месяц у нас будут первые внятные данные. – Игорь обвел всех взглядом. – Долго. Значит, надо решать сейчас. Вернуть этого вашего Кирилла мы не можем, да и вообще неизвестно, жив ли он. Где лэптоп – тоже вопрос. У нас остается два пути, то есть две точки, где возможно быстро получить какую-то информацию о нашествии, о противнике, о причинах всего происходящего. Это научный центр в Подольске и база Айзенбаха.

– До Подольска далеко, – заметил Леша. – Километров пятьдесят. Главное, неизвестно, что на пути.

– А до офисного центра этого Артемия Лазаревича – рукой подать, – подхватил Лабус. – Ну, не совсем, учитывая все обстоятельства, но…

– Только мы не знаем, там ли он, и если да, то как его охраняют, – возразил Курортник. – Хотя вообще надо, конечно, туда отправиться. Сегодня же, я считаю.

– Согласен, – кивнул Леша.

– Да, – поддержал Яков.

Раздались шаги, все поглядели на Гярда. Улыбаясь, тот подошел к столу и протянул руку к фляжке Якова.

– Ну, ты! – Лабус пихнул его кулаком в грудь, пленник отшатнулся. – Тебе кто встать позволил?

– Ладно, пусть попьет, – сказал Курортник.

– Костик! – поддержал Яков. – Что ж нам его жаждой морить?

Пленник обескураженно переводил взгляд с одного на другого, потирая грудь.

– Добренькие все какие, – проворчал Лабус, отступив на шаг.

Гярд снова потянулся к фляге. Открыл, сделал несколько глотков, положил на место и, попятившись, опустился на стул.

– Значит, выступаем этой же ночью, – заключил Игорь. – Осталось разобраться с маршрутом.

– Под землю мы с Лешей ни ногой! – тут же произнес Яков, быстро покосившись на друга. – Ему хуже становится, и к тому же там крысоедов этих желтоглазых все больше. Они ведь действительно крыс жрут, те разбегаются с писком, будто мыши от кошки. Страшно подумать, что теперь внизу делается.

– Значит, разработаем наземный маршрут, – кивнул Игорь. – И автобус, и броневик на ходу, так что поедем. Багрянец дежурит в кабинете географии, там есть карта Москвы. Костя, Алексей, пойдемте, это лучше с вашей помощью.

– Хорь давно на посту? – спросил Лабус, вставая.

– Их обоих пора сменить, – Игорь вопросительно повернулся к старикам.

– А чего, подежурим, пусть пацан с курсантом отдыхают, – кивнул Леша. – Так, Якуша, пленника в кладовку опять, запереть крепко. А вы трое пока маршрутом занимайтесь.

Глава 25

Хорек подбежал к броневику. Перед машиной шли четверо в обычной городской одежде, в варханских куртках и круглых кожаных шапочках, у троих под шапочками виднелись края бинтов, а на руках были фиолетовые повязки. Мальчишка попытался проскочить между ними, но четвертый, худосочный молодой человек в очках, схватил его и зашептал:

– Мальчик, беги! Беги отсюда! Не верь им…

– Пусти, дебил!!! – взревел Хорек.

Очкарик был из тех, кого батя обзывал «интелихерами». Нервно оглянувшись, он продолжал:

– Это я речь написал, заставили, не верь, они…

Остальные трое схватить Хорька не пытались, только посмотрели на него с детским любопытством.

– Беги, мальчик… – снова завел свое очкастый, толкая его от броневика, с башни которого за происходящим равнодушно наблюдал отец. Наверное, не узнал сына – волосы ведь у того отросли немного, да и одежда новая.

– Ну же! – интелихер толкнул сильней.

Хорек пнул его в колено, а после применил излюбленный прием: укусил за руку. Очкастый вскрикнул, мальчик вырвался, обежал его и взлетел на броневик, хватаясь за скобы.

Отец сидел на краю башни, свесив ноги, плечом упираясь в штангу с рупорами.

– Батя, ты как? – Хорек присел на корточки по другую сторону раскрытого люка. Отсюда были видны две тачанки за БМП, в каждой ехали по трое варханов, а в одной сидела перепуганная женщина с ребенком на руках, у борта лежал накрытый пальто старик.

– Чего молчишь? – Хорек дернул отца за повязку на руке. – Это зачем у тебя? Почему ты меня бросил?! Ты дурак! Бросил меня, где ты был?!

Отец сидел, широко расставив толстые ноги, правой рукой держал большой черный микрофон, от которого к мачте уходил провод, а левую положил на колено. И смотрел на сына пустыми глазами. Не совсем пустыми, в них была жизнь, теплилась какая-то мысль – но еле-еле. А еще в них было легкое любопытство. И выражение лица какое-то детское.

Хорек, заглянув глубже ему в зрачки, отпрянул. А батя, отвернувшись от сына, поднес микрофон ко рту.

В озаренном бледно-синим светом отсеке под люком что-то сдвинулось. Один вархан соскочил с телеги и стал догонять броневик. Вместо кожаной куртки на нем был китель с красной полоской на левом предплечье, а за спиной – электроружье.

– Москвичи! Хватит прятаться по развалинам… – произнес отец Хорька незнакомым голосом. То есть сам по себе голос был знакомый, грубый и сипловатый, но говорил батя иначе, равнодушно и с какими-то наивными, бесхитростными интонациями.

– Что ты делаешь?! – Хорек заехал ему кулаком в плечо, потом по лицу. И еще раз. И еще. – Ты что, меня не узнаешь?!

Он ударил в пятый раз, наотмашь, со всей силы – а силы у Хорька для его возраста было много, – и голова отца качнулась, с нее слетела шапочка, открыв повязку из серых бинтов. Наложили ее неумело, а может, поспешно, она сбилась, оголив череп над ушами. Там были дырки, залепленные чем-то густым и желтым. Дырки прямо в черепухе! Хорек ахнул от гнева и обиды: эти козлы, гниды, уроды просверлили бате череп!

– Ребенок, зачем ты меня бьешь? – спросил человек с дырявой головой, чем окончательно вывел Хорька из себя.

Ребенок?! Ребенок?!! Нет, это не его батя! Это какой-то чужак, вернее, получужак, он не как варханы – но и не как нормальные люди, он…

– Что вы с ним сделали?! – завопил Хорек.

Вархан с электроружьем, забравшись на корпус броневика, шагнул к башенке.

– Держать! – произнес он. – Держать!

Дырявоголовый попытался сграбастать Хорька за шиворот. Выхватив пистолет, мальчик вмазал ему стволом по скуле и отскочил.

Из синей полутьмы люка возникло лицо вархана, взбирающегося по скобам внутри башни, и Хорек, тихо застонав от душевной боли, от обиды и от чувства одиночества – его бросили все, кинули, ни одного близкого человека во всем мире не осталось! – выстрелил в это лицо. Повернул пистолет и пустил пулю в вархана на броневике, но тот пригнулся, она прошла выше. Тогда Хорек прицелился в батю, то есть уже не в батю, а в этого незнакомца, прямо в сердце… и не смог вдавить курок. Громко засопев, он опустил ствол ниже и пальнул в башню. Пуля, срикошетив от брони, впилась в обтянутую голубой джинсой толстую ляжку.