Нашествие. Битва за Москву (сборник) - Андрей Левицкий

Костя кивнул, не отрываясь от бинокля:

– Ага, раньше то загорались, то гасли в разных местах, а теперь не видно их. Ну, кроме этого, большого.

И еще рогачи исчезли.

– Рогачи? А, коровы те. На это я не обратил внимания.

– Ясное дело, ты от сельских реалий далек, горожанин. А я вот думаю: в те дни их много было, а теперь совсем нет. Почему?

– Потому что в городе их нечем кормить?

– Точно. Скорее всего, рогачей перегнали в область. Кстати, на три часа, далеко, база противника вокруг «свечки». Видишь, круглая такая? На крыше какая-то штука.

– Семафор, – пояснил Курортник. – Это связисты. На шесть тоже семафор, за рекой. И левее немного.

– Точно. Капитан говорил, они свой броневик из лагеря связистов угнали. Окраинного, правда, а эти наверняка лучше охраняются. Ага, вижу: к связистам подъезжают три тачанки и БМП. И бойцы подходят, полтора десятка где-то. Патруль…

– Обычный их патруль, – согласился Алексей. – Третий уже за сегодня. Значит, как мы и прикинули: они разбивают лагерь, квартал вокруг зачищают, сжигают дома, по возможности – рушат. Между базами курсируют патрули, но разными маршрутами. Ну что, снимаем наблюдение?

– Да, пора возвращаться, – Костя привстал, но снова улегся, когда со стороны большого лагеря на Красной площади полился гул. – Леха, на портал гляди!

– Вижу.

Огромная дымная спираль клубилась, из центра ее били трескучие молнии. По всему лагерю чужаки поворачивались к порталу, опускались на колени, потом укладывались на мостовую лицами вниз, скрещивая ладони на затылках.

– Подожди, они что, молятся? – удивился Курортник.

Сквозь гул портала донесся хор заунывных голосов.

– Ага. Или просто защитная поза у них такая.

Воронка полыхнула изумрудом, и воздух со всех сторон устремился к порталу. Засвистел ветер, упал стоящий ближе к эпицентру шатер, кого-то поволокло по асфальту… Центр спирали вскипел, в нем набух дымовой пузырь – и лопнул, выпустив сноп молний. Громовое «ГРУУХ!» разнеслось над Красной площадью – и портал исчез.

Скрипнув, качнулась стена с огрызком перекрытия, на котором лежали напарники. Посыпались остатки стекла, застучали падающие камешки.

– Э, а ну давай-ка вниз! – засуетился Лабус, вешая СВД за спину. – А то я, ты знаешь, высоту не очень…

Один за другим они скользнули в проем и полезли по пожарной лестнице, идущей сбоку от ряда окон. Теперь напарников можно было легко заметить с улицы, да и с площади, стоит кому-то кинуть взгляд в их направлении. С утра мимо наблюдательного пункта трижды проезжали патрули, недавно под охраной двух БПМ прополз грузовик с прицепом, пушкой на колесном лафете, а следом проскочила машина с кожаной цистерной – Курортник предположил, что в ней перевозят газ, из которого заправляют БХМ. Может, воду, возразил на это Лабус. Или горючку. Или… да черт их знает, что там может быть. Вообще чувствовалось, что центр Москвы варханы заняли основательно.

Лабус с Курортником достигли второго этажа, когда сзади донесся гул мотора. Они замерли, повернув головы.

Мимо дома катил броневик, над люком которого торчала короткая мачта с тремя рупорами. От них вдоль мачты сбегали провода. За броневиком ехала пара тачанок с варханами-водителями, а перед ним шли четверо людей в обычной городской одежде. Сверху были накинуты кожаные куртки, какие носили рядовые бойцы орды. У троих на правой руке – фиолетовые повязки.

Пятый москвич, крупный светловолосый мужчина в безрукавке и джинсовом комбинезоне, с повязкой прямо на мощном бицепсе и с микрофоном в руках, сидел на краю башенки, привалившись спиной к мачте. Все столичные жители были в кожаных варханских шапках, под одной зоркий Лабус углядел что-то белое, похожее на край повязки. А еще ему показалось, что четверо из пяти, включая мужика на башенке, наголо обриты, во всяком случае, из-под шапок не торчали волосы.

Машины миновали руины здания, направляясь к Москворецкой набережной, когда из рупоров полился грубоватый сиплый голос:

– Москвичи! Теперь вам нечего бояться! Незачем скрываться! Не прячьтесь! Война окончена! Вступайте в Силы Городского Правопорядка! Вы получите пищу, кров, оружие и уверенность в завтрашнем дне! Не прячьтесь, выходите на улицы, идите в отряды СГП! Конец страху и голоду! В наших лагерях вас ждут горячая пища и вода, а также спокойствие и уверенность в завтрашнем дне!

Голос смолк. Машины уже поворачивали, когда он зазвучал вновь:

– Москвичи! Теперь не надо бояться, не надо прятаться! Выходите из развалин, война закончилась! Силы Городского Правопорядка ждут вас! Вы получите еду, крышу над головой, вам выдадут оружие и…

Слова далеко разносились по пустынным улицам, отражались от стен, эхо повторяло их в каменном лабиринте. Машины с людьми уже скрылись из виду, а Костя с Алексеем все еще слышали отголоски призывных выкриков.

Лабус спрыгнул с лестницы первым, выхватив ПМ, взбежал на кучу, состоящую из кусков бетона, гнутой арматуры и части ограждения – остатков балкона. Посмотрел вдоль улицы влево, вправо.

Курортник встал позади кучи, Костя оглянулся и кивнул:

– Чисто.

Большой осколок под его ногами зашатался, когда он начал поворачиваться. Из-под бетона торчало что-то покатое, пластиковое, на нем была эмблема – надкусанное яблоко. Костя присел, схватился за край осколка. Пальцы почти коснулись пластика.

– За мной! – Алексей побежал вдоль стены, и Лабус спрыгнул на землю. Прислушался – и поспешил вслед за напарником, так и не заметив лежащего под бетонным осколком лэптопа.

Они нырнули во дворы возле Варварки, потом спустились в подземный переход «Китай-города», за ним прошли еще метров сто и свернули на север по Спасоглинищевскому переулку.

– Как думаешь, вытряс полковник что-нибудь у «языка»? – негромко спросил Лабус, выглядывая над «тойотой» с обгоревшими колесами. – Чисто.

– У него мало времени было, – ответил Курортник и перебежал к зеленому «форду».

– Ну, мало… Зато он лингвист, военный переводчик. Семь языков знает – сам говорил. Полиглот! А варханы болтают похоже, в смысле, на нас похоже, я вроде многие слова узнаю. Хотя все равно ни черта не понимаю.

– Говорю тебе: толком он пока ничего узнать не мог.

Прячась за машинами, они пересекли улицу, из-за поворота которой эхо донесло монотонный сиплый голос:

– …Не прячьтесь, выходите к нам! Конец страху и голоду! Силы Городского Правопорядка…

– Вот же тоскливо они как… – пробормотал Лабус и вдруг усмехнулся. – А друг у него – ну, смешной старикан! Вчера, когда ты дежурил, он рассказывал, как в Ливии еще в семидесятые организовывал совместные операции, ну, как консультант. Там такие случаи были…