Воин огня - Оксана Демченко

– Чар, не трудись, ты ничего не понимаешь, – грустно улыбнулась Вики. – Девочка в тебя влюблена, ей больно, и тут не нужны извинения. Я сама виновата, как-то не сообразила, что при табернах взрослеют слишком рано… Ты был к ней добр. Никто прежде так не поступал. Она сочла, что ты забрал ее для себя. Понимаешь? И вдруг она входит и видит тут меня. С ее точки зрения, это была измена, Чар. Сейчас твоя очередь извиняться. Я пойду, пожалуй…

Вики встала и направилась к двери. От порога оглянулась и усмехнулась. Вид встрепанного и несчастного махига был ей забавен. На плече широкая, только-только прекратившая кровоточить рана от плети. На спине вторая. Рука замотана платком. Его не поделили, а он, теленок, еще и виноватым оказался… Все это Ичивари прочел во взгляде спокойных серых глаз. Пожал плечами и тяжело вздохнул. Есть ведь еще и Шеула. Что скажет она, обнаружив сына вождя в столь неожиданном окружении?

Лаура выбралась из одеяла, вскочила, пробежала до двери и закрыла ее на задвижку. Показала язык, захихикала и вернулась. Дернула Ичивари за руку, села на пол у его ног:

– Ничего, погулял малость, со всеми бывает, ны… Она хоть как, нескучная? Вообще правильно, надо пользоваться. И золота попроси, да побольше. Мы сегодня же уйдем. Вот увидишь, я лучше. Я молодая, работящая, мне, кроме тебя, никто не нужен. – Лаура жалобно заглянула в глаза. – Костес, понимаешь? Я здоровая, деток тебе нарожаю. А эта бледа больная. Слухи ходят всякие. Вроде первый муж ее бил и дитя еще до рождения уморил, вот она и тронулась умом. На всех вешается, а других деток нет… И не будет, потому она хлафу душу продала. За золото.

– Ты охотно взяла ее золото.

Лаура вскинулась, сжала мешочек в руке, почти готовая его выбросить… Резко рассмеялась и прижала к груди:

– Сама дала, так можно. Я не выпрашивала. Одну монетку в храм отнесу, прочие тем и отмоются. Я умная, ны? Собирайся, мы уходим.

Ичивари с некоторой жалостью поглядел на арпу. Подумал, что Вики сейчас тоже плохо и на душе у нее темно, тягостно… Трудно держать голову прямо, когда за спиной даже столь жалкие тварюшки шепчутся и плетут удавки из слухов и домыслов. А сами твои же денежки в ладошках греют, как угольки. И свою же душу тем углем выжигают дотла…

– Лаура, мы останемся в этом доме еще на пять дней. С Вики был разговор о тебе. Она обещала похлопотать, я слова не знаю, но понял значение. Пристроит тебя в обитель, на воспитание. Через три года ты выйдешь оттуда с хорошими бумагами, и определят тебя в знатную семью, компаньонкой.

– Побожись, – почти испуганно шепнула Лаура, в глазах вспыхнуло пламя. – Ны… Это хорошее дело, Костес. Это такие деньжищи… Погоди. А ты? А эта… эта Вики?

– Я сказал все, что считал нужным. И запомни: нельзя распоряжаться чужой жизнью, не поговорив с человеком. Ты присвоила меня, как вещь. Это дурно.

Лаура долго молчала, замерев и испуганно моргая. Покачала головой, дернула за руку.

– Костес, я все же немного арпа, – едва слышно шепнула она. – Ты мой, я это сразу поняла. Ты отзываешься. Ты про дождь знаешь. Даже сам, без меня, тоже малость справляешься. Чего тут думать-то? Но ладно, даю пять дней. Или ты со мной, или… Или я всех их прокляну. Страшно. На смерть, понял? Ты думай, ны-ы…

Лаура оскалилась в недоброй усмешке, погрозила махигу зажатым в ладошке кошелем с золотом и ушла, звонко щелкнув задвижкой, а затем во всю силу хлопнув дверью. Ичивари поежился, потер след от плети и глянул на руку. «Хорошо, что в доме не много женщин», – пришла в голову дикая мысль. Живи Вики во дворце, рослого молодца Костеса, пожалуй, порвали бы на куски, пытаясь разделить… Потому что на этом берегу все кому-то принадлежит и все имеет цену. И не верит в это только одно существо – Тори.

Едва махиг успел одеться, Тори явилась, пыхтя и с трудом удерживая в руках довольно тяжелую фигуру, несколько незнакомых стальных инструментов в корзинке и ведерко с остро пахнущей жижей. Кисть. Ичивари принюхался, довольно быстро сообразил, что это лак. Дома делают другой, но в целом есть явное сходство. Инструменты оказались особыми ножами, годными для очень тонкой и точной работы. Они позволили вырезать безошибочно контур век, зрачки, линию губ. Выделить в деревянном узоре пряди волос… Удалить резкие, как шрамы, кромки грубых крупных застругов. Выгладить деревянную кожу до глянца. На работу ушел весь день, сама Тори тоже трудилась, и получалось у нее ловко, пожалуй, лучше даже, чем у махига. Зато именно он высушил фигуру, попросив асхи о малой помощи. Это позволило нанести слой лака, затем сразу второй. Вики наблюдала за работой от дверей, зябко кутаясь в шерстяную ткань, наброшенную на плечи.

– Закончили? – спросила она. – Тогда идем, пора ужинать. Может быть, мы немного попривыкнем друг к другу, сев за общий стол. Осталось продержаться четыре дня.

– Мы трудные гости, – вздохнул Ичивари.

– Я обязана вам жизнью… Но ты прав. Слишком все запуталось. Кроме того, вы опасны. Никто не должен знать кое о чем. Ты уже знаешь, но пока тебе хватает ума молчать. Некоторые, получив ценные сведения, не промолчат…

Вики отвернулась и пошла прочь по коридору. Тори поникла, сжалась, жалобно глянула на махига своими огромными, на пол-лица, черными глазищами, которые все – сплошная ночь, полная звезд даже среди дня… Ичивари улыбнулся, погладил тощее плечико.

– Все будет хорошо, – одними губами шепнул он. – Я вас увезу. У нас дома большущий лес, полно узорных коряг – и никаких особенно ужасных злодеев, тайных. Понимаешь, у нас нет городов, люди все на виду… Ну и дед, он мудрый, он, когда надо, поправляет души. Еще я тебя познакомлю с мамой, ты погладишь ее по голове… Хотя нет, она и так поет, словно духи ей отдали все, что возможно, и еще чуть-чуть. Добавить невозможно. Я тебя познакомлю с Шеулой. И с Гимбой. Он умеет всех защищать, и там ты никогда не будешь плакать. А завтра мы с тобой засядем в библиотеке. Хорошее место, тихое. Глядишь, и пролетят незаметно оставшиеся дни. И ничего дурного не приключится.

Ичивари говорил и сам почти верил в свои слова. Хотя спину сосновой хвоинкой колол холодок дурного предчувствия. Этот мир не умеет просто отпускать. Он как болото. Осторожно и мягко обволакивает, погружает постепенно и незаметно. А рванешься – уже, оказывается, и нет надежды выбраться.

За тех, кто плывет тебя спасать, вот за них, еще не ступивших на берег, очень страшно. Не надо им покидать палубу. Этот берег метит добычу, расставляет ловушки и рвет душу сомнениями… Кто ему Вики? Просто так, для случайной знакомой, из мокрого гниловатого полена подобную фигуру человека не вынуть, даже если Тори десять раз по голове погладит. И кто он для Вики? Обязательство или привязанность? Хотелось бы большего. Он, нелепый и наивный, сперва не осознал, что большее получить очень сложно. Что сам он похож на Лауру, готовую кричать и выть, требуя исполнения прихоти. Только в чужую душу с криками не прорваться…

Вечером Лаура явилась в библиотеку, важно взяла за руку, отвела в спальню, вышла… и подперла дверь снаружи чем-то тяжелым и надежным. Захихикала, радуясь своей находчивости и ловкости. Махиг разозлился, но промолчал. Выждал почти час, совсем собрался открыть окно и через парк пройти туда, куда намеревался попасть. Но тут скрипнула рама самой большой картины, оказавшаяся дверью.

– Она заснула, – шепотом сообщила Вики и рассмеялась: – Чар, мы все сошли с ума! Я в своем доме прячусь от какой-то полоумной табернской девки. И никак не решу: то мне ее жаль, каналью, то просто до слез хочется не мешать Бгаме, наплевав на приличия… Он знает столько ядов!

– Ты не сможешь, – усмехнулся Ичивари. Подняв Вики на руки, отнес через комнату и усадил в кресло. – Вики, ты уедешь отсюда со мной? Не надо, не отвечай теперь. Еще есть три дня. Вики, у нас нет дворцов и довольно мало даже самых простых вещей. Мы обычно едим два раза в день, потому что пищи пока не хватает, чтобы и сейчас вдоволь, и на зиму с запасом… Но мы не травим никого ядами, и последнее убийство случилось, если не считать истории с бледными, пять лет назад. У нас просторно, понимаешь? Людей мало, и они друг другу радуются…

Женщина невесело усмехнулась, погладила плечо махига и снова то ли кашлянула, то ли подавилась смехом:

– Кем я буду там? Я читала записи ордена. У вас бледные, как вы зовете нас, – рабы.

– Неправда. Точно так же живут и на тех же правах. Было всякое, но уже травой поросло. Мы стали деревьями одного леса.

– Тебя ждут там, – жалобно добавила Вики, огорченная разрушением веской и удобной причины завершить разговор.

– Ты будешь моей женой.

Вики поникла, судорожно вздохнула и отмахнулась рукой от сказанного, будто слова – туман и их можно прогнать движением ладони.

– Не порть то, что есть сегодня, разговорами о том, чего не будет никогда. Я… Нет, хватит. Я бы не пришла, если бы не эта история с Тори, она редко допускает незнакомых людей в свой мир. Ты ей приглянулся… Не знала, что из дерева можно создать подобное. Очень красивая работа. Неожиданно, изящно, даже прекрасно. Я снова тебе должна, потому что прошу никогда и ни одним словом не упоминать о Тори, ее умении и самой этой статуэтке. Если узнает орден…