Дикая птица - Елена Кондрацкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рогнеда кивнула, попыталась встать, но её тут же скрутило, перегнуло пополам и вырвало. Контроль чужого разума никогда не проходит бесследно и безболезненно. По крайней мере, так гласили предупреждениях в книгах по тёмной магии. Похоже, не зря.
На дрожащих ногах Рогнеда поднялась и направилась к выходу. Она старалась не смотреть в сторону окна.
— Ты куда? — Дарен поднялся следом.
— Ты сказал, что с Есенией что-то не так. Идём.
После смерти заклинателя, его животные погибают. Пчёлы в ульях Иванко были мертвы. Все до одной. Сердце гулко билось в груди, и Рогнеда молила всех известных ей богов, чтобы Есению не постигла та же участь. Из-за того, что она в очередной раз не смогла, не сдержалась, из-за того, что она в очередной раз убила. Рогнеда стиснула зубы. Она не жалела Власту, она бы убила её снова, но Есения. Девчонка не заслужила умереть. Из всех знакомых людей, она меньше всех заслуживала подобной участи.
Приходилось идти медленно и то и дело останавливаться, приваливаясь к стене, чтобы отдышаться. Иногда мир гас, ноги подгибались, и от падения Рогнеду спасали только заботливые руки Дарена, который не отходил от неё ни на шаг.
Есения лежала на кровати, мертвенно бледная. Синие губы выделялись на бескровном кукольном личике. Золотые волосы аккуратно уложены на подушку, руки сложены на одеяле.
— Я не решился оставить её на полу, — тихо сказал Дарен.
Рогнеда подошла к кровати. Маленькая грудка Есении едва заметно вздымалась и опускалась.
Жива.
Чародейка не сдержала вздох облегчения и опёрлась руками на прикроватный столик, чувствуя, как дрожат колени. Сделав несколько глубоких вдохов, она нашла в себе силы выпрямиться. Вытерла вспотевшие руки о платье и приложила холодную ладонь к ледяному лбу Есении, закрыла глаза и попыталась заглянуть в её сознание. Сознание поддалось легко, пропуская Рогнеду почти без усилий, она словно вошла в воду. Холодную и спокойную.
Тишина. И темнота.
«Есения!» — мысленно позвала Рогнеда, пытаясь отыскать хоть что-то в непроглядном мраке. Но ответа не было. Ничего не было. Рогнеда была здесь совершенно одна.
— Что с ней? — голос Дарена прозвучал из-за пределов темноты, едва различимый, словно далёкое эхо.
Рогнеда позвала Есению снова, но безрезультатно. Золото сознания другого существа, к которому она так привыкла, общаясь с птицами, не было.
«Ты свободна! Слышишь? Вернись!» — Рогнеда кричала. Она не хотела сдаваться, она не хотела верить, что сознание Есении покинуло тело со смертью матери. Ведь это ещё хуже смерти. И в этом только её — Рогнеды — вина.
«Есения, чертовка! Вылезай!»
В темноте вспыхнуло несколько золотых искр и тут же погасли. Или Рогнеде это лишь показалось?
Нет, она определённо видела. Слабые, тусклые, всего одно мгновение, но они всё же были.
Резерв иссяк, и Рогнеду вышвырнуло из сознания Есении. Чародейка тяжело осела на пол у кровати и закрыла лицо ладонями. Руки Дарена тут же закутали её в объятия.
— Она проснётся? — тихо спросил он.
— Не знаю, — эхом отозвалась Рогнеда, прячась у него на груди. — Не знаю… Если бы я не…
— Это не твоя вина. — Лёгкий, поцелуй в макушку, и Рогнеда задрожала. Ей так этого хотелось, чтобы кто-то сказал, что она не виновата, чтобы он сказал. Жаль только сама она не могла сказать того же.
— Её сознание ещё живо, — слабым голосом сказала она. — Похоже, уснуло вместе с ней. Я не знаю, способа её разбудить. Может быть, она проснётся завтра, через десять лет или… или никогда.
— Это не твоя вина, — повторил Дарен, обнимая её крепче и покачивая, словно маленькую.
— Я обещала тебе не убивать, но всё равно убила. Я защищалась, я…
— Тебе не нужно ничего объяснять. Я всё равно люблю тебя.
«Я всё равно люблю тебя».
Рогнеда заплакала.
Она не знала сколько они просидели так, у постели спящей Есении. Рогнеда не хотела знать. Она вбирала в себя тепло Дарена, столько сколько могла вместить, сохранить, спрятать в себе, чтобы обращаться в минуты, когда будет тяжело. Она любила его. Действительно любила, и поэтому не могла поступить иначе.
Отстранившись, Рогнеда коснулась поцелуем губ Дарена и поднялась на ноги.
— Куда ты? — царевич поднялся следом.
— Ухожу. Не хочу больше тут оставаться. Ни в царском тереме, ни в Даргороде. Хочу уехать как можно дальше.
Дарен кивнул.
— Я соберу вещи.
— Я пойду одна.
Дарен замер.
— Если ты думаешь, что после случившегося я… — начал было он.
— Я знаю, что ты всё ещё меня любишь, — Рогнеда улыбнулась. — И я тебя тоже люблю. Ну, вот, я это сказала. Люблю тебя. Люблю. Я люблю тебя.
— Но тогда почему? — Дарен коснулся её руки, и Рогнеда, не в силах сопротивляться чувствам, прильнула к нему всем телом и уткнулась носом в шею.
— Потому что твоё место здесь, а моё… Моё я ещё не нашла. И я должна сделать это сама.
Его тёплые губы коснулись макушки, и по спине Рогнеды пробежали мурашки. Она почти была готова остаться. Почти.
Впрочем, она могла бы задержаться. Всего на пару часов.
Они покинули дворец до окончания праздника и до того, как кто-то обнаружил мёртвое тело у подножия башни.
Пустой дом на окраине Даргорода встретил их тишиной, стал ночным убежищем и последним пристанищем их любви.
А когда за окнами забрезжил рассвет, Рогнеда запустила пальцы в волосы и вытянула гребень. Он был ещё тёплый, будто живой. Она вложила украшение в такую же тёплую руку Дарена.
— Пусть он станет моим обещанием, — прошептала она. — Что когда-нибудь, я обязательно вернусь к тебе. Знаю, моим обещаниям сложно верить, но это я обязательно сдержу.
Рогнеда поцеловала Дарена нежно и искренне, со всей своей живой, новой любовью, которую отыскала в себе и которая теперь придавала ей сил.
— Присмотри за Есенией, — сказала она уже у ворот. — Для меня уже слишком поздно быть доброй, но у неё ещё может быть шанс. И ты можешь помочь ей не упустить его. Она заслужила. Обещаешь?
— Обещаю, — Дарен снова поцеловал её. И целовал ещё и ещё, не в силах оторваться
