Дикая птица - Елена Кондрацкая

— Вроде того…

Вот как. Рогнеда нахмурилась. Значит, Радомир тоже вернулся раньше назначенного срока?

— На пиру-то сегодня хоть увидим тебя? — спросил Фолкор, явно стараясь не расхохотаться.

— Конечно, буду. Должен же я лично поприветствовать важных гостей.

Фолкор всё же расхохотался, по-приятельски хлопнул Дарена по плечу и бросив скомканное «Ну, бывай», грузным шагом направился к кораблю, разрезая толпу быстро и стремительно, словно снаряд баллисты.

Дарен махнул ему рукой, зацепился взглядом за Рогнеду и сморщился.

— Чёрт, прости, я так растерялся, что забыл вас представить.

— Может, оно и к лучшему, — Рогнеда провожала верзилу взглядом. — Но всё же кто это был?

— Фолкор, телохранитель Вегейра и наставник его сына Атли. Он не особо любит церемонии. А Вегейра это, кажется, не особо беспокоит. Ладно, нам нужно торопиться в Царские Палаты.

Рогнеда мотнула головой. Она уже мысленно лепила план.

— Мне лучше не появляться в царском тереме раньше времени. Я приду сразу на пир.

— Что? Почему?

— Пусть пока Есения думает, что добилась своего и я мертва. Объявлюсь в самый разгар веселья и посмотрю мерзавке в глаза. — Рогнеда ядовито усмехнулась. — И пока она будет приходить в себя и делать вид, что всё в порядке, мы обыщем её комнату, найдём доказательства её вины, а потом — прижмём к стенке.

Дарен, подумав пару мгновений, всё же согласился.

— Хорошо, поезжай тогда к себе. Я заеду к Атли и попрошу арестовать Финиста и сразу во дворец.

— Встретимся в библиотеке после заката.

— Я оставлю открытой дверь на старую кухню.

Обменявшись быстрыми рукопожатиями и долгими взглядами, они разошлись.

Глава 30. Сказка о злой ведьме

Дом был пуст и холоден, словно выпотрошенный и давно окоченевший труп. Финист, или кто-то из его должников, хорошо постарался — дом выглядел покинутым, не осталось ничего от прежней жизни. Даже птичьи клетки исчезли с чердака, будто их никогда и не было. Рогнеда почувствовала себя чужой, незваной гостьей, посмевшей нарушить мёртвый покой этого места. Или, возможно, она никогда и не была здесь своей.

Кое-как затопив баню, Рогнеда вымылась, выстирала и высушила свою единственную одежду: шерстяную юбку, рубаху и тёплый плащ — ничего общего с её любимыми роскошными платьями, но ей было всё равно.

Расчесав волосы, она заплела их в косу и украсила её материнским гребнем так, что птица Алконост смотрела с Рогнедой в одном направлении. До заката оставалось ещё несколько часов, и Рогнеда села на лавку и стала ждать. Прислонилась спиной к стене, запрокинула голову — затылок коснулся шершавого дерева — и закрыла глаза.

— Рагна, — шепнула Рогнеда, и её сознание заискрилось, руки исчезли, превратившись в сильные чёрные крылья, а сама она неслась высоко в небе на Даргородом.

Сознание галки — слабое золотистое свечение — скрылось в темноте, послушно уступая тело новой хозяйке. Рогнеда взмахнула крыльями, взбираясь по тугим потокам воздуха и взмывая всё выше и выше. Крикнула, что было мочи и, сложив крылья, ринулась вниз. Город нёсся на неё, желая уничтожить в каменных объятиях, но Рогнеда в последний момент распахнула крылья, и ветер, зацепившись за маховые перья, подбросил её вверх.

Буйный, дикий восторг затопил всё её существо, ветер щекотал живот, а Рогнеда уже ринулась вдоль красных черепичных крыш — к башням Царских Палат.

Рогнеда зацепилась за наличник одного из окон Царских Палат и заглянула внутрь. В тронном зале суетились слуги: расставляли столы, стелили скатерти, расставляли лавки — приготовления к пиру шли полным ходом.

Галка взмахнула крыльями и перелетела на другую сторону дворца. Покои Радомира. Царь сидит за столом и хмурится. Рядом с ним вежливо улыбается Власта, сегодня особенно уставшая и, кажется, даже поседевшая. О чём-то хохочет высокий мужчина со светлой ухоженной бородой. На нём — длинное зелёное платье, расшитое золотом. Это и есть король Вегейр? На вид ему не дашь больше тридцати пяти.

Рогнеда наклонила голову и приблизилась к стеклу, чтобы расслышать, о чём разговор.

— И где же твоя хвалёная невеста, Радомир? — громыхал Вегейр. — Не научил её встречать дорогих гостей?

— Не хочу, чтобы ты помер от её красоты раньше времени, — махнул рукой Радомир и погладил бороду. — Увидишь Рогнеду на пиру.

В дверь постучали, и в комнату вошёл Дарен. Не успел он ничего сказать, как Вегейр раскинул руки и захватил царевича в тесные медвежьи объятия.

— А вот и ещё один женишок! — пробасил он так громко, что стёкла в окнах задрожали. — Где тебя водил Великий Волк, что не встречаешь родного дядю? Невесту я твою уже видал. Похорошела Есения!

Дарен ответил что-то, но Рогнеда не смогла разобрать слов, хотела прижать ухо к стеклу, но позабыв, что вместо носа у неё теперь клюв, громко стукнула им по окну. Все обернулись в её сторону, и Рогнеда, испугавшись разоблачения, поспешила ретироваться.

Облетела Царские Палаты и заглянула в ещё одно окно. Есения была в своей комнате и мирно спала. Так мирно, будто не убивала никого на этом свете. Розовые губки слегка приоткрыты, на щеках румянец, золотые кудри разметались по подушкам, в руке какая-то замызганная плюшевая игрушка. На миг Рогнеде захотелось найти какое-нибудь открытое окно на этаже, пробраться в комнату и выколоть чертовке глаза, но она сдержалась. Она обещала Дарену не трогать девчонку.

«Следуй плану. Когда её голова окажется на плахе, в этом будет свой шарм», — напомнила себе Рогнеда и покинула тело галки.

***

К заднему двору Царских Палат Рогнеда пришла с закатом. Пир уже начался — музыка громыхала, а двор был полон людей и слуг, так что Рогнеда в своём скромном наряде вполне могла сойти за одну из служанок, а потому никто не обращал на неё внимания и до двери старой кухни она добралась незамеченной. Дарен, как и обещал, оставил её открытой.

Старой кухней уже много лет никто не пользовался. Царские Палаты несколько раз расширялись и достраивались и в какой-то момент старая кухня оказалась слишком далеко от новой столовой, поэтому её решено было закрыть.

Рогнеда проскользнула мимо занесённых пылью столов, поросшей паутиной печи, над которой до сих пор видели несколько пучков позабытых трав.

Выглянула в коридор. Никого. Попадаться на глаза никому не хотелось. Ни страже, ни слугам, ни тем более гостям. Сначала она разберётся с Есенией,