Едва замаскированная автобиография - Джеймс Делингпоул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главный торговец наркотиками в Волшебном саду — мистер Расти. Это видно по его диким глазам и цилиндру, в каких в разгар шестидесятых ходили претенциозно одевавшиеся бедные распространители экзотических растений и запрещенных химикалий. Его прикрытие — музыкальный ящик на колесах с изогнутой ручкой, дающий ему прекрасный предлог болтаться около мест развлечений и выполняющий вторую функцию мобильного тайника для наркотиков. Детишки собираются вокруг его ящика и отходят, широко улыбаясь. Мы любим мистера Расти.
Дилан — любитель травки и прожигатель жизни, но мне почему-то не так легко проникнуться его чувствами. То, как он сидит под деревом, ничего не соображая, несколько антиобщественно. Я таких встречал. Он напоминает многочисленных глотателей пилюль, которые принимают их еще и еще, а потом в одиночестве идут танцевать, в то время как все остальные на той стадии, когда хочется быть вместе и дозревать.
Зебеди. Я никогда не осмелюсь быть Зебеди. Он слишком могуществен и силен. Он тот deus ex machina, который руководит твоим полетом. «Пора спать», — говорит он. И ты пошел. Ну, что же, он милостив.
Брайан. Что такого есть в Брайане, что он мне так не нравится? Его медлительность? Розовые щечки и острый носик? Его шапка? Его голосок деревенского сплетника? Его…
— Привет. Триша. Пойдем посмотрим, что на ТВ.
Еще не слыша его голоса, я почувствовал его присутствие, внезапное изменение энергии и равновесия в комнате. До того все было замкнуто, герметично, надежно, как в большой удобной коробке. Теперь эта успокаивающая прочность нарушена. В одной из боковых стенок пробоина. Кто-то вошел. Кто-то, кого здесь быть не должно.
Я стараюсь не смотреть. Погрузившись в мир «Волшебной карусели», в котором цвета гораздо ярче, сюжет увлекательнее, люди реальнее, я не хочу возвращаться в тот, другой мир, где все бежевое, мрачное и неопределенное.
— Надо же! «Волшебная карусель»! Не видела с детства.
— Боинг! Пора спать. Боинг. Пора спать.
— Тсс. Они подглядывают.
Этот разговор, этот назойливый разговор, кажется, все происходит на расстоянии одного шага, как мучительный внешний шум, который проникает в твой сон и становится непрошеной частью сюжета.
— Ты думаешь, они под наркотиками?
— Джейсон!
— Некоторые из них — явно. ЛСД. Они, наверно, даже не понимают, что мы здесь находимся. Наверно, они принимают меня за гигантского паука или еще за что-нибудь такое.
— Джейсон, ты пьян.
— Пойдем. Оставим этих психов с их детским фильмом.
— Изз-вините, — говорит девушка всем, карикатурно улыбаясь и маша рукой.
Во время этого краткого проблеска сознания, когда мне становится понятно, что я — не персонаж «Волшебной карусели», а сижу в комнате и смотрю ее на экране, я замечаю еще несколько человек, оказавшихся в таком же затруднении. Один из них — мой брат. Я совершенно забыл, что он сидит рядом со мной.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать.
Потом закрываю его. У Дика оранжево-зеленая кожа. Зрачки — как черные блюдца.
— Да, — говорит он.
— Я что-то сказал?
— Что?
— То, что я собирался сказать?
— Что ты собирался сказать?
— Гм…
Мое внимание привлекает яркое голубое пульсирующее сияние телеэкрана, и, глядя на него, я чувствую, что меня опять затягивает в мир Дугала…
«Продолжай», — должен был я сказать Дику, но крошечная часть моего мозга, еще связанная с ним и ожидающая конца предложения, просто не обладает достаточной силой.
…где все гораздо разумнее, проблемы очерчены яснее, а цвета — сочный голубой и желтый, и красный, и зеленый, и розовый, пока не появляется эта проклятая кошка, да, кошка, голубая кошка, я уже видел это, скоро станет очень страшно — настолько интенсивнее, что мне непонятно, почему я уходил из этого мира некоторое время назад или когда-то еще, или мне только померещилось, нет, вряд ли, потому что я помню что-то досадное, очень досадное, что-то, на что не нужно обращать внимания, но я обращаю внимание хорошо постараюсь не обращать ОК я постараюсь я сосредоточусь на происходящем что происходит? Дугал пытается что-то сказать Брайану, а Брайан, конечно, эта чертова противная краснощекая в дурацкой шляпе с острым носом улитка, то есть Брайан. Брайан похож на тех, кто заходил в комнату, надоедливые обычные люди. Они.
С некоторым усилием я отворачиваюсь от мира Дугала и изгибаюсь, чтобы заглянуть в лицо брата.
Он смотрит на меня. Его лицо все еще зеленооранжевое, зрачки стали еще чернее.
— Они, — говорю я.
— Да, — отвечает он.
— Те люди.
— Да.
— Мне показалось или они действительно были ужасны?
— Действительно ужасны.
— Тебе не кажется, что нам нужно бежать?
— Я думаю, мы здесь в безопасности.
— А что, если они вернутся?
Дик поворачивается к Сэффрон:
— Что, если они вернутся?
— Нам нечего бояться, — говорит она.
— Но скоро будет очень страшно, — говорю я.
— Скоро будет очень страшно, — говорит Дик Сэффрон.
— Почему страшно? — спрашивает Сэффрон.
— Почему? — спрашивает Дик.
— Там. «Дугал и синяя кошка». Сцена с голова ми, помнишь?
— Сцена с головами, — говорит Дик.
— Верно, — говорит Сэффрон.
— Оставайся, если хочешь, здесь, а мы, я думаю, должны пойти и проверить, — говорю я.
— Я думаю, должны, — соглашается Дик.
— Что проверить? — говорит Сэффрон.
— Просто проверить, понимаешь, — говорю я, — на всякий случай.
— Мы вернемся, — говорит Дик.
— Обязательно, — говорю я.
На улице под ногами скрипит снег, которого, конечно, не видно, поскольку уже стоит теплый конец весны. Но ты его ощущаешь, как ощущаешь вид, которого нет, на белые поля и живые изгороди, ведущие к церкви, а на воротном столбе уселась малиновка, напоминая об идеальном Рождестве в детские годы, которое смутно помнишь, хотя его никогда не было и это все взято с открытки.
Вот лавровая изгородь, а за ней движение чего-то живого. Слышны шорох, шепот; может быть, это обнимающаяся парочка, может быть, идут такие же люди, как ты, зачем мне знать это, зачем? А может быть, нужно?
Что Дик делает? Дик идет со своими мыслями.
Теперь под ногами гравий, скверный гравий, старый гравий, истоптанный в грязь, и рядом машина, запаркованная машина с еще теплым двигателем, и чувствуется запах двигателя, слабый. Но достаточный, чтобы задуматься о путешествии, тыловом снабжении, механике, возвращении домой, нам нужно ехать домой, когда это все кончится, мы не поедем домой, ни за что, не в таком состоянии, когда оно кончится, это состояние, не скоро, еще очень не скоро.