Восемь бессмертных - Людмила Ивановна Исаева

мечты!

У Чжоу Тхань-цхая даже жилы на шее вздулись, так натужно он закричал:

— Посмотрим! Ты еще пожалеешь!

Через три дня за каменотесом пришли из чиновничьей управы и, арестовав, увели его, обвинив в том, что он смущает народ путем дьявольского волшебства. Жена его плакала так, что глаза опухли, и голос пропал. Она умоляла богача вернуть ей мужа, обещая после этого научить его пользоваться волшебной мельницей.

Чжоу Тхань-цхай, притворно улыбаясь, настаивал:

— Нет, ты сначала научи меня рифмованному приказу, тогда и отпущу мужа.

Но женщина молчала, ибо понимала, что богач ее обманет. И тут неожиданно вперед выступила девочка Каменный цветок:

— Способны ли вы сдержать слово?

Богач закивал головой с жирными складками на затылке:

— Конечно, конечно!

Хлопнув в ладоши, ребенок сказал:

— Ладно! Завтра в полночь отпустите моего папу домой, и я сообщу вам, какими словами можно заставить мельницу работать.

В полночь, когда вокруг была темень, будто тушь разлили, богач со слугами привел каменотеса. В руках же у помещика были холщевые мешки и бамбуковые корзины. Почему он так легко согласился на условие девочки? Потому что замыслил недоброе. Сначала он хотел научиться рифмованной песенке, затем испытать ее, а уже после этого — посигналить фонарем головорезам с ножами и топорами, которые спрятались неподалеку. И тогда из семьи каменотеса не осталось бы никого: ни взрослых, ни ребенка.

Обрадовавшись, что отец вернулся, ребенок пропел рифмованную песенку помещику. Чжоу Тхань-цхай бросил в отверстие мельницы кусочки серебра, совсем крошечные, и повторил нужные слова, прибавив в конце:

Быстрей мели, мели быстрей! Пусть положил я ложечку, Должна мне много дать! Пусть положил немножечко, Верни мне столько, Чтоб не сосчитать!

И мельница с грохотом начала работать. Из нее вываливались большие и маленькие куски серебра. Чжоу Тхань-цхай чуть с ума не сошел от радости! Он, захлебываясь, выкрикивал:

— Быстрей! Быстрей!

И жернова крутились все быстрее и быстрее, горы серебра росли. Неожиданно набравшие скорость жернова треснули, мельница остановилась, и из трещины стали вылетать куски серебра. Они со свистом полетели в голову богача, тот рухнул и вскоре был погребен под горой серебряных слитков.

На следующий день люди обнаружили могилу-курган, под которой был заживо похоронен помещик, да только куски серебра превратились в кусочки угля разной величины.

А что же семья каменотеса? Больше их никто не видел. Одни говорили, что, боясь гнева и мести чиновников, они вернулись на прежнее место жительства, другие же утверждали, что Чжан Го-лао отвел их в горы, где они тоже стали даосами-отшельниками и занялись самосовершенствованием, изучением Дао-пути.

А мельница? Она и по сей день стоит на горе Небесный храм.

О том, как краб сгорел в волшебном огне

Говорят, в древние времена в Восточном море был остров Пхэн-лай — место, где обитали небожители. Однажды восемь бессмертных переплывали море, чтобы добраться с материка до этого острова. Когда они были уже на полпути, их, к несчастью, заметил молодой наследник Царя-дракона. Ему очень понравилась красавица Хэ Сень-гу, единственная женщина среди восьми небожителей, и он перевернул лодку, чтобы утащить очаровавшую его девушку к себе на дно.

Стражником во дворце дракона в Восточном море был краб. И хотя на его панцире и клешнях были острые шипы, и вид у него был устрашающим, на самом деле этот краб был слабым и трусливым. Стоило ему увидеть, как Люй Дун-бинь выхватил меч, Хань Чжунли замахал веером, а Лань Цхай-хэ протянул корзину с десятью тысячами цветов, как он засомневался в своих силах: "Не справлюсь, не одолею!"

Решив, что хромой Тхе-гуай Ли — самая беспомощная жертва и легкая добыча, краб исподтишка напал именно на него. Хромой Ли в это время как раз бесстрашно сражался с огромным китом и даже не заметил в пылу схватки морского краба. Одно неосторожное движение, и ступня Ли оказалась в клешнях у краба. Острые, как иглы, стальные шипы впились в пальцы. Недаром в пословице говорится, что "боль в пальцах способна пронзить сердце". Не стерпев, Ли превратил свою клюку в веревку и прочно скрутил ею все ноги и клешни краба, да еще повырывал дочиста всю жесткую щетину у него на ногах. С тех пор у всех пресноводных крабов ноги волосатые, и лишь у морских крабов — гладкие.

Краб был очень хитрым. Оказавшись "лысым", он сбросил и панцирь, тихонько подполз к расщелине в большом камне, там и спрятался. Через некоторое время он увидел из укрытия черного, худого старца, проезжавшего на мохнатом ослике задом наперед. "Укушу осла, он взбрыкнет, тогда и старик свалится. Вот и отомщу хромому таким образом", — размышлял краб. Худой старик и был Чжан Го-лао; он только-только закончил сражение с молодым драконом. Он еще не отошел от боя, в нем все клокотало, и хотелось на ком-то сорвать зло. Тут ему и подвернулась розовая козявка без костей и панциря, которую он принял за креветку.

А это была вовсе не креветка, а голый краб-охранник дворца. Разогнал Чжан Го-лао осла — тот и наступил копытом на несчастного краба. Краб завопил от боли в переломанной пояснице, и, несмотря на трусость, страшно разгневался. "Стражник я или не стражник Драконьего дворца?! Меня все знают, все боятся!" — Воодушевлял он сам себя.

От имени главного краба Восточного моря он кликнул на подмогу всех крабов, какие только водились в реках, озерах и морях Китая. Они плотно окружили старика на осле, не давая ему двинуться с места. Прыгнет Чжан Го-лао на восток, и они туда же ринутся, путь преградят. Попробует Чжан побежать на запад — и там ему преграда. В лицо Чжан Го-лао крабы брызгали каким-то своим ядовитым веществом, а у ослика все ноги