Диалоги - Диас Назихович Валеев

буквы! Я нефть даю, нефть разведываю, милый! Я дело делаю! А дело не всегда в букву закона впишешь.

А з г а р (ввязываясь в спор словно против воли). Сам же в прошлый приезд говорил, что площади, которые ты считал перспективными и о которых трубил на каждом перекрестке, оказались сухими. Ты уже три года буришь вхолостую. Впрочем, неважно…

Г а р и ф. А что важно? Твоя работа, что ли? У меня, мой милый, хоть есть кое-что. Три месторождения… Это мало… для одного человека? Я заткнул глотки всем, кто орал о неэффективности поисковых работ в Сибири! У меня первая же скважина дала двести сорок тонн нефти в сутки. Это кляп, которым я забил рты всем, кто стоял на моем пути! Мне многое позволено, братец! Многое! Когда перед матчем мне надо высушить футбольное поле, я поднимаю в воздух «МИ-6» и несколько часов кручу над стадионом его винты, платя за каждый час по тысяче шестьсот рублей экспедиционных денег. Я могу позволить себе эту роскошь — плевать! Пусть утираются другие, поскромней! Я же рожден плевать на все, что мешает мне. Я не мелочен! Я знаю: праздник, который я устроил для своих буровиков, какой-нибудь финал областного первенства, окупится завтра же, на буровых! Сторицей! Люди знают, для кого я стараюсь! Я не боюсь риска! Не боюсь, когда надо идти ва-банк! И поэтому я терпеть не могу вас, законников!

Н а и л я. Хватит, Гариф! Все словно с цепи сорвались!

Л и н а. Давайте выпьем! Давай, Азгар, организуй!

Г а р и ф (смеясь). Сухарь ты, Азгар. Засушенная, пересушенная душа. Ты честно выполняешь свои обязанности. Аккуратно платишь долги и аккуратно их взимаешь. Так я тебе скажу: это та честность, поблизости от которой нельзя на стене заводить крюка. Повесится сразу кто-нибудь. Слабый повесится. А у того, кто посильней, желание появится хватить тебя дубиной по голове: «Не будь честным! Будь живым!»

А з г а р (хмуро). Ладно, все это неважно.

Входит  Р а ш и д а  Г а л е е в н а.

Р а ш и д а  Г а л е е в н а. Еще не выпили, а расшумелись. Чего не поделили?

А з г а р. Бессмысленный спор.

Г а р и ф. Я знаю одно: деятельный характер всегда добьется успеха в жизни. Деятельность, собственно, есть добро, а недеятельность — зло. Деятельность превращает зло в добро.

Н а и л я. Садись, мама.

Р а ш и д а  Г а л е е в н а. И правда, устала. (Усаживается, снова вскакивает.) Пироги посмотреть надо.

Н а и л я. Да сиди. Все равно съедят.

Р а ш и д а  Г а л е е в н а. Почему ты одна?

Н а и л я. А ребенка с кем оставить?

Р а ш и д а  Г а л е е в н а. Сюда бы принесли.

Н а и л я. Да ничего!

Р а ш и д а  Г а л е е в н а. Не нравишься ты мне, Наиля.

Н а и л я. Ну что ты, мама!..

Входит профессор  А р с л а н о в.

А р с л а н о в. Ну вот, отмучился. Могу теперь пировать до утра. Здравствуй, Линочка! Цветешь. (Треплет ее по плечу, затем Азгара.) Дочку — в щечку. (Целует Наилю.)

Н а и л я (улыбаясь). Колючий ты!

А р с л а н о в. Отцы всегда колючие. А не отцы? (Оглядывает всех.) Вся семья в сборе. Мило! Мило и мило. Время? (Смотрит на часы.) Гости, по-моему, уже должны подходить. (Азгару.) А ты… почему-то немилый сегодня.

Наиля уходит в другую комнату, приносит отцу костюм.

Г а р и ф (зашнуровывая туфли). Все меня тут воспитывал! Я обычно таких воспитателей матом — и за порог! А старшего брата… Законы родства и почитания!

А з г а р. Устал. Дело запутанное веду. Шесть раз судом слушалось. Я уже седьмой по счету следователь, который им занимается. Убийство, инсценированное под самоубийство.

А р с л а н о в. А-а… Да, да! (Отмахиваясь.) Давай только не будем сегодня об этом… Закурить бы!

Г а р и ф. Ну, а ты, конечно, клубок размотал?

А з г а р. Разматываю.

Г а р и ф. И что там? В этом клубочке?

А з г а р. Да так… В одном райцентре семь лет назад сын начальника ГАИ двумя выстрелами из малокалиберной винтовки…

А р с л а н о в. Малокалиберной?..

А з г а р (протягивает отцу сигарету). Да, двумя выстрелами из малокалиберной винтовки… убил свою жену.

Н а и л я. А дальше?

А з г а р. До того, как приехала «скорая помощь», все было сделано, чтобы инсценировать самоубийство. К этой версии приложили руку эксперты, следственные органы. Дело было прекращено. Через три года в другом городе выстрелом из охотничьего ружья он убил другую женщину.

Н а и л я. Садист он, что ли?

А р с л а н о в. Нет… У тебя не те сигареты… У тебя что, Гариф?

Г а р и ф (протягивает пачку, весело). В расход надо таких пускать с ходу. Зуб за зуб — и весь разговор. А то разводят гуманизм на киселе, слушать тошно.

А з г а р (усмехаясь). Ты бы гуманизм не разводил, конечно?

Г а р и ф (весело). Нет, не разводил бы.

А р с л а н о в. И что? И первое убийство доказать можно? Доказано все?

А з г а р. Новой экспертизой. Все оставляет след.

А р с л а н о в. Увлекла тебя страсть к умножению богатств, пока не навестил ты могилы. Так нет же, ты узнаешь… Но что мы должны узнать, что?

А з г а р. О чем ты?

Звонок в прихожей.

А р с л а н о в. Кто-то пришел? (Словно стряхивая с себя наваждение, обрадованно.) Рашида!

Рашида Галеевна выходит.

(Оживленно.) Да, очень интересно! (Расхаживая по комнате.) Очень интересно. И все-таки… (Останавливается, смотрит на сына.) Жаль, что ты не пошел по моим стопам! Каждый день сталкиваться с изнанкой жизни…

А з г а р. Душно сегодня. Погода какая-то!

Г а р и ф (роясь в кипе приветственных адресов). Что это тебя до официальных торжеств кожей завалили?

А р с л а н о в. Привез один дурак: показать, обрадовать… (Резко.) Наиля, убери куда-нибудь!

Г а р и ф. Дожить бы до такой кожаной горы! (Наиле.) Подожди, не уноси…

А р с л а н о в. Гора у тебя будет еще выше. Если не свалишься…

Г а р и ф. Не свалюсь! (Раскрыв один из адресов.)