КУДЕЯР - Артамонов Иванович

— Обо всём этом подьячий Иван Висковатый хорошо осведомлён.

…Кони, увязая в грязи, шли в сторону Владимира. Государь жаждал скорейшей встречи с казанцами, но погода по-прежнему не благоприятствовала походу. В день Игнатия Богоносца[170] с трудом добрались до Владимира и здесь остановились, ожидая прибытия пушек, но так и не дождались, и на Зимние Василисы[171] государь двинулся из Владимира на Нижний Новгород.

ГЛАВА 14

С уходом войска на Казань Москва обезлюдела, притихла. С заката насунулись тучи, полил дождь, и выпавшего на Варвару снега как не бывало. Едва рассеется ночная темень, а уж вечерние сумерки надвигаются, погружая город во тьму. Седмицами не видно на небе ни солнца, ни звёзд, ни луны. Оттого на душе у людей тревожно, они поневоле тянутся друг к другу, спрашивают, как там под Казанью?

Боярский сын Матюша Башкин огляделся по сторонам и, убедившись, что никто не высматривает его, свернул к избе, стоявшей неподалёку от Гребенской церкви на Лубянке. Родом Матюша из Боровска, с юных лет служил при дворе Ивана Васильевича и за добрый нрав был почитаем знатными людьми: когда Иван Иванович Турунтай-Пронский, бежавший с Михаилом Васильевичем Глинским в Литву, был пойман, Матюша вместе с братом царицы Данилой Романовичем Юрьевым, боярином Фёдором Ивановичем Скопиным-Шуйским и другими придворными стал по нём поручником. Особенно занимали его церковные книги, за каждой строкой которых мнился ему тайный смысл. Размышляя над Священным писанием, он утвердился в мысли, что христианская вера несовместима с рабством. «Все равны во Христе», — утверждают попы, а куда ни глянь, всюду наоборот: боярин началит тиуна, тот-крестьянина.

Да и среди духовенства равенства что-то не видно. Между тем это никого не смущает, и попы спокойно уверяют прихожан, будто все равны: бояре и тиуны, князья и крестьяне, епископы и их келейники. Прослышал Матюша, что в избе возле Гребенской церкви по вечерам тайно собираются некие люди и говорят о Священном писании совсем не то, что попы, и пожелал во что бы то ни стало попасть на это сборище. Несколько дней выслеживал он, в какой же избе собираются они, а когда узнал, осмелился самолично явиться туда. Он надел простую одежду, по которой нельзя было признать в нём боярского сына, и устремился на Лубянку. Отворив дверь, робко шагнул через порог. В избе было душно и тесно, в красном углу перед образами горели свечи, освещая стол с чисто выскобленной столешницей, на которой лежали книги — Евангелие и Апостол. Вскоре из соседней горницы вышел рослый мужик с крупным чистым лицом, на котором выделялись большие раскосые глаза и яркие, чётко очерченные губы. По возгласам собравшихся Матюша понял, что это и есть Феодосий Косой. Проповедника сопровождали его единомышленники — высокий тощий Игнатий и дородный лысоватый Вассиан. Феодосий прошёл к столу, взял в руки Евангелие, открыл его и некоторое время стоял в задумчивости, как бы собираясь с мыслями.

— Духовные братья и чада мои! — обратился он к присутствующим. Голос у него громкий, чистый. — Никому так не открывалась истина, как нам — верным исповедникам Христа. Мы собрались в этой горнице, а не в церкви, потому что в священных книгах — Евангелии и Апостоле — сказано, что апостолы ходили в горницы, а не в церковь, ибо не было тогда церквей. И ныне не подобает им бывати. Между тем повсюду понастроены не церкви, а кумирни и златокузницы. Золотыми побрякушками украшены стены, иконы, иконостасы. Церковная служба — идольская служба, а проповедуемая попами набожность — блудное благочестие!

— Лжёшь, Феодосий! — закричал поп, стоявший недалеко от Матюши возле двери. — Без богослужебного пения, без мерцания лампад и свечей, без благоуханного ладана храмы глухи и немы, нет связи с Богом!

Проповедник улыбнулся и протянул попу Евангелие.

— Опровергни меня словами Священного писания, а коли не можешь, то молчи лучше.

— Правильно! — одобрили его слова многие из собравшихся.

Между тем Феодосий продолжал:

— Всё приносимое в церковь — свечи и прочее — Бог ненавидит, и потому на грех есть приносящим. Бог не взыскует ныне приношение, жертва ему — дух сокрушённый. Попы говорят нам, будто Бог воплотился в Христе, но Христос — обыкновенный человек, и ничего божественного в его происхождении нет. Как это дерзнули написать об Иисусе, будто он рождён? А ведь апостол Пётр сказал, что Иисуса сотворил Бог. Видите: в этой книге написано — сотворил, а не родил, ибо недостойно для Бога находиться в женской утробе. Вот и апостол Павел говорит: один Бог и человеком человек Иисус Христос.

— Господи, покарай святотатца за похабные речи! — простонал в углу поп.

— Попы говорят, что Бог всемогущ и всё сотворил словом: зачем же он не обновил образ свой и подобие? Ведь человек каким был до Иисуса Христа, таким и остался после него. Бог всё может творить и без вочеловечения!.. Не следует людям поклоняться кресту, ибо крест, сделанный из дерева, как и само дерево, святости не имеет. Как можно возлюбить и почитать крест, который стал орудием убийства Христа? Может ли отец возлюбить палку, которой убили его сына? Он возненавидит и палицу и тех, кто ей поклоняется. Так и Бог не может любить поклоняющихся кресту, на котором распяли его сына.

— Многократно была явлена людям сила крёстного знамения, потому люди и поклоняются кресту! Лжёшь ты всё, Феодосий!

— Коли ты, Питирим, столь предан кресту, покажи нам силу крёстного знамения: перекрести меня, и коли я исчезну в тот же миг, поверю тебе.

В избе оживились.

— Исчезни, исчадие адово, злобствующий еретик! — Питирим перекрестил Феодосия.

— Не я, а ты-еретик, потому Бог и не помог тебе… Попы заставляют нас поклоняться иконам, но это же не что иное, как идолы. А ведь премудрый Давид говорил: «Идолы очи имеют и не видят, уши имеют и не слышат, ноздри имеют и не обоняют, уста имеют и не глаголют, руки имеют и не осязают, ноги имеют и не ходят». Это Давид пророчествовал об иконах: у них, как и у идолов, написаны очи, и уши, и ноздри, и уста, и руки, и ноги, но не могут они ими действовать. Ты, Питирим, именуешь себя православным, а на самом деле ты идолослужитель: попы поставили церкви и установили в них изображения мёртвых. Пусть бы изображения эти были почтенны, но всё же они не Бог, а православные почитают иконы равными Богу. Никола не равен Моисею, а православные Николу славят как Бога. Святоотеческие книги все ложны, потому святой Василий говорил: «Прельстил нас злой обычай и развращённое человеческое предание сделалось виной всякого зла!» У нас читают только книги святых отцов и не знают вовсе Ветхого завета. Моисеевы книги-столповые, а их с умыслом не дают читать, они лежат припрятанными в монастырях.

— Злословие твоё, Феодосий, не от Бога — от дьявола, смущающего души людей. Придёт время, и сгинет латинство, разрушенное ядовитыми измышлениями Мартына Лютера, а православная церковь будет стоять века!

Феодосий усмехнулся и ничего не ответил Питириму.

— Не нужно нам ни причащения, ни крещения, ибо в причастии нет святости и чуда. Нас уверяют, будто хлеб и вино есть тело и кровь Христа, а это обычный хлеб и обычное вино. Бог создал все дни одинаковыми, а попы побуждают нас поститься, чтобы заставить бедный народ довольствоваться ничтожным. Отступления от истинного учения Христа проникли в христианство по вине попов — ложных учителей, лицемеров, фарисеев и книжников. Они предаются стяжанию богатств и наслаждениям, а нам повелевают слушаться их, земских властей и дани давать им. Их учение — ложное человеческое предание, не освящённое духовным разумом, которым обладаем мы. Потому не надобно подчиняться попам и светским властям: не подобает у христиан властям быти!

От этих слов Матюше стало не по себе: как же он может ослушаться приказаний царя Ивана Васильевича? Да его тотчас же вышвырнут из великокняжеского дворца, а то и казнить велят. Но ведь если разобраться — христианство проповедует всеобщее равенство, которого, однако же, нигде нет. А Феодосий Косой, призывая не подчиняться светским властям, хочет, чтобы раб стал равным господину. Выходит, Феодосий понял христианство так же, как и он, Матвей Башкин! Эта мысль побудила боярского сына с удвоенным вниманием слушать речь проповедника.

— Ни Богоматерь, ни апостолы, ни мученики, ни отцы церкви не должны почитаться, ибо это- человекослужение. Святые ничто по смерти своей не могут! Попы Божью честь возложили на мёртвых, нарекли их святыми, преподобными и молятся им как Богу и просят от них помощи, ставят церкви в их честь, пишут иконы, свечи перед ними зажигают, кадило приносят, поют им каноны. Сами написали жития святых и почитают человеческие предания. Между тем в старых книгах православных отцов воспрещается оставлять тела умерших без погребения в землю. Патриарх константинопольский Никифор и Антоний Великий порицали обычай погребения у египтян. Правда, попы сказывают, будто они кланяются не мёртвым, а живым, пребывающим в вечной жизни, но ведь апостол Пётр воспретил вошедшему Корнелию кланяться себе, а в Апокалипсисе Иоанна Богослова ангел возбранил Иоанну поклонение.