Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

Какая высота! Я перехожу по забитой туристами галереи из Северной башни в Южную. Вот мой район! И Пантеон! Его огромный купол впечатляет даже отсюда, но туристы вокруг меня фотографируют горгулий.

Нет. Не горгулий. Химер.

Как-то Сент-Клер рассказал мне, что большинство людей под словом «горгулья» на самом деле представляют химер. Горгульи — это тощие твари, которые крепились горизонтально к стене дома и использовались в качестве водостока. А вот зачем нужны химеры я не помню. Защищать собор? Отпугивать демонов? Будь Сент-Клер здесь, он бы всё мне рассказал. Я подумываю позвонить ему, но, наверное, он всё ещё занят со своим отцом. Ему не нужно, чтобы я терзала его энциклопедическими вопросами.

Галери де Химэрас действительно классная. Скульптуры полулюдей-полузверей, гротескные фантастические создания с клювом, крыльями и хвостами. Мой любимец зажал голову между ладонями и высунул язык, созерцая город. А, может, он просто подавлен. Или опечален. Заглядываю в колокольню, и там… большой колокол.

Что я здесь делаю?

У ещё одной лестницы стоит охрана. Делаю глубокий вдох. «Бон суаре», — здороваюсь я. Охранник улыбается и пропускает меня. Шмыгаю внутрь. Впереди спиральная крутая лестница, которая становится всё уже и уже с подъёмом. Каменные стены холодны. Впервые я боюсь слететь. Хорошо, что я здесь одна. Если кто-нибудь начнёт спускаться, кто-нибудь хоть ненамного больше меня, я не представляю, как мы разминёмся. Сердце бьётся быстрее, в ушах отдаётся стук шагов, и я начинаю спрашивать себя, а не было ли ошибкой, как…

Я на месте. Я на вершине Парижа.

Как и в галерее химер здесь установлена защитная сетка, чтобы удержать людей от падения или прыжка. И я на такой высоте, что рада этому. Я здесь одна, так что сажусь в тихий каменный угол и смотрю на город.

Скоро я уеду. Интересно, что сказал бы отец, если бы он увидел, что я не хочу прощаться с этим местом, когда всеми правдами и неправдами хотела остаться в Атланте. Он желал мне добра. Созерцая, как лодочки скользят по Сене, а гордая Эйфелева башня возвышается над Марсовым полем, теперь я это осознаю. Меня застаёт врасплох шум на лестнице — визг и быстрый топот ног. Кто-то бежит по лестнице. А я одна.

Расслабься, Анна. Это всего лишь турист.

Бегущий турист?

Я готовлюсь к вторжению, оно не заставит себя ждать. На смотровую площадку врывается мужчина. На нём подростковые крохотные шорты и кроссовки для бега. Он что, поднялся по лестнице забавы ради? Он меня не замечает, потягивается, бежит на месте тридцать секунду и стрелой убегает вниз.

Странно.

Сажусь и откидываюсь спиной на пропет, как снова раздаётся крик. Подскакиваю. Зачем бегун кричит? Здесь человек, который напуган этим бегуном и боится упасть. Как бы то ни было, всё прекратилось. Думаю о Сент-Клере, о его страхе высоты. Вдруг, этот человек попал в ловушку. С растущим страхом я осознаю, что кто-то мог упасть.

Бросаюсь вниз по лестнице. «Хэллоу? Бонсуа? Са ва?» Нет ответа. Спускаюсь ещё на несколько спиралей, удивляюсь, почему этим занимаюсь я, а не охрана.

— Здесь кто-нибудь есть? Вам нужна помощь?

Какой-то странный шорох, и я продолжаю осторожно спускаться.

— Хэллоу? — Должно быть, они не говорят по-английски. Слышу учащённое дыхание. Они прямо подо мной, нужно только завернуть за угол…

Я кричу. Он кричит.

Сноска

1. Поправочка от переводчика: Роман называется «Собор Парижской Богоматери».

Глава 46.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? Боже, Сент-Клер! Ты напугал меня до чёртиков.

Он приседает на корточки, хватаясь за перила, выглядя более взбудораженным, чем когда-либо.

— Зачем ты пошла вниз? — резко спрашивает он.

— Я пыталась помочь. Услышала крик. Подумала, что возможно, кто-то ранен.

Его бледная кожа густо краснеет.

— Нет. Я не ранен.

—Что ты здесь делаешь? — снова спрашиваю я, но он молчит. — По крайней мере позволь мне помочь.

Он встаёт, и его ноги дрожат как у ягнёнка.

— Всё хорошо.

— Нет. С тобой определённо что-то не в порядке. Дай мне руку.

Сент-Клер сопротивляется, но я хватаю его и начинаю вести вниз.

— Постой. — Он смотрит вверх и сглатывает. — Я хочу увидеть вершину.

Я одариваю ему взглядом, который, надеюсь, выражает весь скепсис.

— Конечно.

— Нет, — говорит он с новой решимостью. — Я хочу увидеть вершину.

— Прекрасно, пойдём.

Выпускаю его ладонь.

Он просто стоит. Я снова беру его за руку.

— Ну же.

Наш подъём болезненный и медленный. Я благодарна, что за нами никого нет. Мы не говорим, но Сент-Клер до боли сжимает мои пальцы.

— Почти у цели. Ты справляешься, прекрасно справляешься.

— Зат… молчи.

Наверное, стоит столкнуть его с лестницы.

Наконец мы достигаем вершины. Я отпускаю его ладонь, и Сент-Клер падает. Я даю ему несколько минут отдышаться.

— Ты в порядке?

— Да, — жалко произносит он.

Я не знаю, что делать. Я застряла на крошечной крыше в центре Парижа с моим лучшим другом, который боится высоты и очевидно сильно сердится на меня. И я понятия не имею, почему он здесь.

Сажусь, перевожу взгляд на речные суда и спрашиваю в третий раз:

— Что ты здесь делаешь?

Он делает глубокий вдох.

— Я пришёл за тобой.

— И как же ты узнал, что я здесь?

— Просто увидел. — Он делает паузу. — Я пришёл загадать желание, стоял на точке ноль, и увидел, что ты входишь в башню. Позвал тебя по имени, и ты оглянулась, но не увидела меня.

— И ты просто решил... подняться? — Я сомневаюсь, несмотря на очевидные доказательства. Должно быть, ему понадобилась сверхчеловеческая сила, чтобы преодолеть первый лестничный пролёт в одиночку.

— Пришлось. Я не мог ждать, когда ты спустишься, больше не мог. Я должен был видеть тебя немедленно. Я должен знать…

Он замолкает, и у меня учащается пульс.

Что, что, что?

— Почему ты соврала мне?