Земля-Игра - Юрий Бор

что я скажу достойнейшим членам городского совета? – сокрушённо покачал головой герцог. – Но вы правы, ставки действительно высоки, а значит…, – он вытянул из стоящего перед ним канцелярского набора лист пергамента, макнул перо в чернильницу и что-то быстро написал.

– Вот, – протянул он свиток Шейну, – здесь помилование для этого блудливого пса, написанное от имени его королевского величества.

– Благодарю вас, Ваша светлость, – Шейн принял свиток из его рук, – я немедленно пошлю за …, – он запнулся, видно было, что ему неприятно произносить прозвище разбойника, и он заменил его эвфемизмом, – за вышеупомянутой личностью.

Леди Муразель, – обратился клирик к девушке, – вы позволите воспользоваться вашим драконом? К сожалению, мой грифон не выдержит двоих седоков.

Марина согласно кивнула и Шейн, вернув ей благодарный кивок, направился к двери, но, не дойдя до неё пару шагов, остановился, как будто что-то вспомнив.

– Ваше Величество, – обратился он ко второму королю Претории, – совсем забыл, дело в том, что у леди Муразель образовалось некоторое недопонимание с сенатом Тририума. Не возникнут ли у наших героев из-за этого какие-либо трудности? Это чистое недоразумение, леди Муразель никоим образом не желала причинить вред городу, и я могу полностью за неё поручиться.

– Наслышан о её подвигах, – укоризненно взглянув на Марину, произнёс король, – но сейчас не время разбираться, его высочество прав, ставки в самом деле высоки. Леди Муразель, все обвинения с вас будут сняты, я отдам соответствующий приказ прокуратору Марку Амбибулу.

– Пуплий, ты отдашь ему ещё один приказ, – не став утруждать себя званиями и титулами обратился к нему гном, – перед тем, как мы выступим, прокуратор должен будет нанести отвлекающий удар по варварам в том месте, которое я ему укажу. А ты, лорд, – он повернулся к Шейну, – обеспечишь нам корабль на завтра. Все, завтра, через час после рассвета, всем быть в порту.

И развернувшись на своих коротеньких ножках, лучший рейд-лидер мира, смешно переваливаясь из стороны в сторону, направился в сторону выхода.

– Я бы с удовольствием отдал другой приказ, – глядя на захлопнувшуюся за ним дверь, мечтательно проговорил преторианский король, – например, отрезать этому карлику его наглую рыжую бороду вместе с головой. Но, к сожалению, даже Цезарю многое непозволительно, хотя ему и дозволено все.

Выдав эту глубоко философскую мысль, его пребывающее в расстроенных чувствах величество, поднялся и, даже не попрощавшись, покинул зал.

Вслед за ним, кивнув на прощание, вышел и герцог вместе со своим телохранителем.

Шейн направился было за ними, но задержавшись перед дверями, обернулся и, не выходя из роли, обратился к начавшим было подниматься героям.

– Многоуважаемые лорды и леди. До меня дошли слухи о том, что у вас имелись некоторые планы на сегодняшнюю ночь. Не буду вам читать нотаций и рассказывать про нравственные аспекты запланированного мероприятия. Вы уже взрослые люди и должны сами понимать всю аморальность такого поведения. Но прошу принять во внимание, что у многих из вас на завтра намечен ранний подъем, да и день обещает быть нелёгким.

Произнеся это, Шейн ещё минуту строго смотрел на ребят, а затем покачал головой и продолжил свой путь.

Когда он вышел за дверь, герои начали переглядываться между собой, пытаясь определить, кто же их сдал. Наконец, все взгляды скрестились на продолжавшем сидеть Вешеке.

– Лорд Аламар, – не предвещавшим ничего хорошего голосом обратился к нему Санек, – а вы не ничего хотите нам объяснить?

И, судя по тону, которым была произнесена эта фраза, у парня намечался очень неприятный разговор со своими друзьями.

Глава 27. Пир у прокуратора

Морское путешествие Сергей запомнил плохо. Всю жизнь он считал, что у него отличный вестибулярный аппарат, но плавание на утлом деревянном судёнышке быстро доказало обратное.

Вскоре после того, как корабль покинул гавань, кристально чистое утреннее солнышко затянуло облаками, и погода стала меняться. Парус наполнился ветром, корабль накренился, а затем началась сильнейшая качка, судно то вздымалось на волнах, то стремглав проваливалось вниз. Кормчий отдавал какие-то приказы, по палубе взад и вперёд сновали матросы, натягивали канаты, вращали рею, поднимали и спускали паруса, только толку от этого было немного.

Уже через пару часов парня начало мутить, и почти все путешествие он провёл в трюме, в полумраке которого его позеленевшее лицо не так бросалось в глаза. Лишь изредка Сергей появлялся на палубе, чтобы перевалиться через борт и, проведя в таком положении некоторое время, шатаясь вернуться обратно.

Хотя, возможно, проблема была и не в нём, а в доставшемся ему в наследство теле. Но его предыдущий владелец был вне зоны досягаемости, и задать ему этот вопрос не представлялось никакой возможности.

Кроме него, на палубе почти не появлялся и Эрик Рыжебородый. Вероятно, он также пал жертвой морской болезни, но гордый гном, скорее всего, стыдился подобной слабости и почти все время проводил в выделенной ему каюте. Так что, утверждать это наверняка было невозможно.

Остальные герои тоже редко поднимались наверх. Хотя тут дело было не в плохом самочувствии. Просто палуба была маленькая, делать там было нечего, кроме как путаться под ногами у проносившихся по ней матросов, поэтому путешествие не доставляло удовольствия никому, кроме одного персонажа.

Сменивший неуютную атмосферу маскарельской тюрьмы на свободу и свежий морской ветер Тристан Блудливый Пёс чувствовал себя великолепно. С первых же дней плавания он стал оказывать назойливые знаки внимания женской части экспедиции. Попытки его отшить ни к чему не приводили.

Сэр Эдуард оказался прав, в поисках большой и чистой любви Тристан был невероятно настойчив.

Марина, которую уже начинало подташнивать от его вульгарных комплиментов, была близка к тому, чтобы убить этого, как она выражалась, «сердцееда на букву Б», но жизнь любвеобильного разбойника была спасена выползшим из своей норы гномом.

Хмуро посмотрев на вьющегося вокруг девушек ловеласа, тот пообещал лишить его достоинства, но не так, как это имеют в виду благородные люди, а в самом прямом – оторвать и выбросить за борт. Тристана внял предупреждению. Он не первый день был знаком с Эриком и имел возможность убедиться, что слова у того редко расходятся с делом.

Вряд ли Блудливый Пёс окончательно похоронил свои планы, не тот это был человек, да и сальные взгляды, которыми он провожал прогуливающихся по палубе леди, свидетельствовали об обратном, но какие-то правила приличия он все же начал соблюдать и барышням больше