Хроники отряда Кси. Братство - Елена Долгова

«Я больше не могу ни видеть это, ни слышать».

Ангелина скорчилась и прижала руки к вискам.

– О! У вас мокрые щеки?

– Нет, Алек, я не плачу, мне душно. Просто такая физиология.

– Простите, я не хотел мешать.

Лампы на стенах давно угасли. Фонарик едва мерцал. Во фляге остался последний глоток, темнота и спертый воздух вызвали сонливость. Во сне Ангелина брела по бесконечной засыпанной пеплом равнине, теряя все ориентиры, но не приближаясь к цели. В небе не оказалось ни солнца, ни звезд – одна серая пустота, похожа на каменные своды пещеры. Сон длился бесконечно и вызывал безысходную тоску, но в конце концов равнина дрогнула, разламываясь на гигантские куски. Этот толчок сбил Ангелину-во-сне с ног и разбудил Ангелину настоящую.

Стоял кромешная тьма. Фонарь давно потух. Хироки молчал, Алек сдавленно бормотал по-сирмийски. Стены ходили ходуном.

– Орбитальный удар, – пробормотал Эр-сай.

– Это конец?

– Нет, шанс. Мы – слишком мелкая цель, а бьют они по площадям. Стены уже пошли трещинами, сейчас откроется проход. Если успеем – выскочим и уйдем на телепортерах, как только сгорят их щиты. Назад дороги нет, только вперед.

Сублейтенант снова подхватил Хироки, тот не издал ни звука, даже не пошевелился. Вспыхнул слабый огонек фонаря. Ангелина двинулась вперед сквозь тучу пыли, наугад уворачиваясь от камней. Земля содрогалась и стонала, словно живое существо. В конце концов штрек сделался предельно узким, острые камни упирались в плечи. Эр-сай несколько раз опускал раненого стрелка на землю и осторожно проталкивал в брешь бесчувственное тело. Понемногу толчки и взрывы утихли, но пыль не рассеялась, она скрипела на зубах, забивалась в гортань.

Стало чуть светлее, но свет отливал зловещий краснотой. Ли плелась на ослабевших ногах и через некоторое время скорее вывалилась, чем вышла через узкий, с острыми расколотыми краями лаз.

Стояла ночь. Роскошный Млечный Путь раскинулся в небе. Под его великим сиянием местами серебрилась, местами зияла провалами изуродованная орбитальным ударом равнина. Вдали, за холмами, горел поселок – там ревел багровый огонь, снопы искр летели в темноту и бессильно гасли на камнях. Хироки, кажется очнулся. На черном от копоти и ожогов лице блестели серые глаза. Эр-сай устроил раненого на земле и, прищурившись, уставился в небо.

– Ушли, полагаю, – холодно и устало сказал он. – Бомбардировки больше не будет, но хотел бы я знать, куда они ушли. Улики против Сой-карна мы получили, но не могу сказать «это конец».

Хироки, казалось, не слышал. Он коротко и часто дышал и не узнал Ангелину, даже когда она склонилась пониже и взяла стрелка за руку.

– Сестра? Разве ты не ушла навсегда? – неуверенно спросил он, имея в виду не Ангелину, а настоящую сестру из навсегда потерянной жизни. – Знаешь, мы победили... Я снова вижу звезды и я свободен.

Он замолчал. Мертвые остановившиеся глаза стрелка смотрели в небо – туда, где над горизонтом пустоши поднимался диск луны.

– Хироки погиб с честью, его нужно похоронить, – сказал Эр-сай. – Положить вон в ту воронку, потом обрушить скалу бластером. Звери не тронут тело и получится что-то вроде памятника, хоть и без имени. Хотите с ним попрощаться?

– Да. Что я должна делать?

– Просто скажите все, что хотели бы, можно про себя. Космос поймет.

«Спи спокойно, друг, который пришел, когда я не ждала, и ушел, когда я не хотела... ».

Сказав это, Ангелина отошла в сторону, больше не вмешиваясь в сирмийский ритуал. Вскоре подул ветер. Он холодил разгоряченный лоб и ерошил волосы. Пелена облаков заслонила луну. Бластер Эр-сая сверкнул, с тяжелым грохотом рухнули камни...

– Генераторы рудника больше не работают, можно перемещаться на телепортерах, – сказал, Алек, приблизившись. – Улики у вас?

– Да.

– Отдайте их мне.

– Зачем?

– Сейчас мы расстанемся. Вы вернетесь на базу Кси, я отправлюсь на Сирму, чтобы предстать перед судом. Если генерал получит по заслугам, мы еще встретимся.

– Алек! Погодите!

– Не надо... Это наши дела, госпожа Ангелина. Только сирмийцы. Прощайте.

Вспышка телепортера оказалась ослепительной, Эр-сай мгновенно исчез.

«Успешная операция... цель достигнута, – подумала Ли с горькой иронией. – Как там говорил Русанов в Академии? Ага. Выбор есть всегда».

Она взвесила на ладони телепортер, зачем-то вышла на открытое место, еще раз оглядела иссушенную равнину, багровые угли пожара и нагромождение камней над могилой Хироки, а потом придавила кнопку.

Глава 28. Право на защиту

Земля, Йоханнесбург, государственный изолятор

Март доел ужин, смял и швырнул в утилизатор упаковку, потом отправил следом хлипкий пластиковый стакан. Шла третья неделя ареста и седьмой час пополудни, на воле наверняка смеркалось, но стерильное пространство камеры оставалось ярко освещенным. «Суд вечером не заседает, – подумал шеф Кси, машинально пересчитывая заклепки на потолке. – Значит, мою судьбу сегодня решать не будут. Ферейский адвокат что-то не появляется, и это, вероятно, не спроста».

На вечернее дежурство вместо уже знакомого Уила уже заступил неизвестный молчаливый охранник. В этом блеклом парне присутствовало нечто такое, что напрочь отбивало охоту и к разговорам, и к манипуляциям. «Пожалуй, задирать его не стоит, лучше просто поспать». Идея была здравая, но сон почему-то не шел, вместо него накатили назойливые воспоминания.

Три с лишним года назад, за полмесяца до трагического крушения «Титании», адмирал Крайтон вызвал Марта к себе – не в секретную резиденцию отряда в Мадриде, не в штаб-квартиру Космофлота в Йоханнесбурге, а к себе домой, в роскошную квартиру-пентхаус на верхнем этаже небоскреба в Новой Зеландии.

Адмирал держался доброжелательно, но был одет в домашний костюм выглядел слегка помятым, словно сильно пил накануне.

– Срочное дело, командир? – спросил агент Рей, уже получив приглашение сесть в бесформенное и очень мягкое кресло.

– В некотором роде, да. Ты хорошо знаком с Брауном?

– С этим странным гением? Немного знаком. На мой взгляд парень одновременно и не в себе, и себе на уме.

– Все правильно, сынок. На, прочитай его настоящее досье. Прямо здесь. Сейчас.

Март принял планшет Крайтона, цепко всмотрелся в текст, отмечая факты, даты, перспективы, возможности, риски. Вывод напрашивался сам собой и вывод этот был страшен и интересен одновременно.