Хроники отряда Кси. Братство - Елена Долгова

– Я думала, она хочет сдаться.

– Сдаться?! Чушь! Такие полусирмийки не сдаются, но готовы на любые пакости!

– Алек! Успокойтесь! Все закончилось благополучно.

– Успокоиться?! Благополучно?! Так всегда работает отряд Кси?! Сучка едва не убила вас, и что бы я доложил капитану? Не трогайте меня, иначе я скажу что-то лишнее!

Эр-сай в ярости вцепился в уцелевшую часть ограждения и тут же согнул толстый металлический прут, потом вырвал его из пазов и швырнул в противоположную стену шахты так, что железо жалобно зазвенела.

«Значит, это и есть неукротимая ярость сирмийцев. Тот самый взрывной темперамент, о котором я слышала, но который раньше видела только в бою».

Ангелину изумилась, но как-то вяло – в висках еще шумело. Разломав перила, Алек, казалось, успокоился и протянул руку, помогая ей встать.

– Простите, приношу извинения за свою вспышку. Вы сможете идти сами?

– Да.

– Хорошо. Курата придется нести. Пока я искал главный пульт, сработала еще одна бомба, солдата контузило. А потом он пытался оттащить от вас Карину и схватил ее за шею… Ну и получил даже сквозь перчатки.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила пристыженная Ангелина.

Эр-сай сделал жест отрицания и добавил:

– Бесполезно, тут нужен врач или псионик. Может, конечно, солдат очнется сам.

Курат еще дышал, но молчал и совсем обмяк.

– Некоторые коды в системе поменяли, – добавил Алек, – я разблокировал все двери на базе, так что Хироки теперь свободен, если, конечно, еще жив. Некоторые бомбы деактивированы, но, возможно, некоторые остались. Защитное поле все еще не исчезло, подъемник не работает, зато я нашел подробную карту. Возвращаться придется коридорами, по дороге заберем Хироки.

Эр-сай бережно поднял экс-шахтера, казалось, не ощущая его немалого веса.

– Ладно. Уходим вон в тот коридор.

Ангелина шагала первой, прислушиваясь к звукам и ориентируясь по аварийным лампам и копии карты на планшете. Звуки выстрелов раздавались где-то впереди и слева, но вскоре они затихли. Путь вел прямо туда – извилистая тропа через пробитые в камне штреки. Последние признаки лаборатории исчезли, шахта теперь выглядела просто шахтой.

– О, боже... – пробормотала Ли, очутившись за очередным поворотом коридора.

Место выглядело знакомым. На полу, возле искореженной, закопченной и открытой двери валялись обгорелые трупы и неподвижно сидел Хироки. Возможно, его пытались захватить живым – огонь бластеров не сжег тело, но опалил одежду и кожу. Стрелок выглядел мертвым, но, едва Ангелина дотронулась до него, приоткрыл глаза.

– Получилось? – коротко спросил он.

– Да, получилось.

– Ладно, тогда я умру спокойно.

– Он еще может выжить, но двоих нам не вытащить, – добавил Эр-сай, повозившись с медисканером.

– Тогда забирайте Хироки, а меня оставьте здесь, – прохрипел очнувшийся Курат.

– Мы заберем вас обоих…

-- Нет, не надо. Я вам не говорил, но у меня рудничная болезнь, бывает у шахтеров такая штука… Хворал еще на Минахане, думал, поправлюсь, но видно, не судьба.

-- Курат…

-- Да ладно. Меня Ла-ханц осматривал. Сказал, жить осталось полгода или год… Не за что цепляться, не надо. Хотя бы не зря умру. Пускай у Хироки будет шанс.

– Я тебя не брошу. Если что — останемся вместе. Мы же друзья еще с Минахана.

– А тебя не спросили, Хироки, и ты помладше. Так что решать буду я….

– Курат, думаю, прав, – шепнул Эр-сай. – Они оба по-своему правы. Или гибнет вся группа, или кто-то один.

«Чертовы сирмийцы». Ангелина отыскала шприц и сделала Хироки укол, .

– Устал я что-то, и ни к чему дальше болтать, – тихо добавил Курат. – Рад был знакомству. Давайте, уходите, товарищи, удачи вам всем.

Он остался сидеть на полу, с ножом в натруженной руке. Эр-сай больше не обернулся, он шел молча и упрямо, закинув руку Хироки себе на шею, и наполовину вел, наполовину тащил раненого стрелка.

– Этот коридор завалило, – сверившись с планшетом, пробормотала Ангелина. – Странно только, что нас не ищут.

– А зачем? Нас, скорее всего, списали и считают мертвыми. В любом случае, разведывательного корабля на орбите нет, а про телепортеры дальнего действия здесь не знают. Возможно, остатки поселка сейчас эвакуируют, а потом ударят по шахтам с орбиты. Зачистят разом и уцелевших «диверсантов» и следы ксеносов. Это вполне в духе Сой-карна...

Эр-сай, похоже, сильно устал, два раза он заметно споткнулся. Коридор вскоре снова уперся в тупик, и Ангелина остановилась.

– Нужно отдохнуть. Пять минут. Осмотреть Хироки еще раз.

Эр-сай не возразил, Ли вытащила еще одну дозу стимулятора и с тревогой поняла, что стрелок еле дышит.

– Кажется, я ошибся, за нами идет погоня, – усмехнулся Эр-сай.

Где-то в отдалении, в тесноте штреков и впрямь топали сапоги.

– Здесь есть открытая дверь, ее можно запереть и заблокировать.

– Тогда мы окажемся в мешке.

– Да, но вдвоем нам не не отбиться от солдат.

Эр-сай, подумав, кивнул. Он отошел в сторону, поковырялся в щитке, дождался, когда массивная дверь перекроет проход.

– Остается верить, что они уйдут, понадеявшись на орбитальную бомбардировку.

Сирмиец присел на камень и прислонился спиной к стене. Ангелина устроилась в противоположном углу и опустила воспаленные веки. Вскоре стены заметно тряхнуло.

– Бомбардировка? Так скоро?

– О нет, – с подавленной яростью сообщил Алек – он взорвали проход и завалили нас на всякий случай. Очень предусмотрительно и, к несчастью, здесь может закончится воздух.

Раненый вдруг очнулся, взгляд приобрел осмысленное выражение, и Ли невольно подумала, что самопожертвование Курата, возможно, имело смысл.

– Я мерзну.

– Да, тут холодно. Тебе больно?

– Нет.

– Хочешь пить?

– Да. Я хочу пить и не хочу умирать под землей.

– Ты вообще не умрешь, мы выберемся..

Ангелина напоила стрелка из фляги, а потом сжала его руки в своих ладонях, но быстро поняла, что не может их согреть раненого – кожа землян казалась ему холодной.

Эр-сай подошел и сел рядом.

– Задача была слишком сложной, но, во всяком случае, мы попытались, – с коротким смешком сказал он. – Честь важнее жизни.

– Прости... – отозвался скорчившийся на полу Хироки. – прости, что не доверял тебе, Алек. Ты все еще злишься на меня?

– Нет. Конечно, нет.

– Знаешь, когда я попал в Консеквенсу, то понял, что хуже всего не боль, хуже всего понимать, что умираешь и не видеть ни звезд, как космосе, ни облаков,