Дорога Славы - Роберт Хайнлайн

Последовала небольшая пауза, а затем вновь вступил слащавый голос.

— Благослови меня господи! Марк, где вы взяли это существо?

— Я же сказал вам, сэр, — послышался голос Хове. — Я был вынужден забрать его у одного из студентов.

— Да, да… вы сами-то понимаете, ЧТО вы приобрели?

— Конечно, сэр. Я интересовался этим. Areocphalopsittacus Bron…

— Избавьте меня от ваших ученых слов, Марк. Это круглоголовик, марсианский круглоголовик. Дело не в этом. Вы сказали, что взяли его у студента; как вы думаете, он продает его? — неторопливо рассуждал слащавый голос.

— Я думаю, едва ли, сэр, — тихо ответил Хове. — Я уверен, он не захочет продавать. — Он немного замялся, а затем спросил: — Это очень важно?

— Важно? Все зависит от того, что вы подразумеваете под словом “важно”, — ответил голос постоянного генерального представителя. — Шестьдесят тысяч кредитов — это важно или нет? Или семьдесят тысяч? Я уверен, эту сумму выложит за него Лондонский зоопарк.

— В самом деле?

— В самом деле. Я получил заказ на пятьдесят тысяч кредитов от лондонского маклера, но так и не поймал ни одного. Я уверен, цену можно будет поднять.

— Действительно, — осторожно согласился Хове. — Возможно, это будет великолепная сделка для Компании, или нет?

Последовала непродолжительная пауза, и затем раздался искренний смех. — Марк, мой мальчик, вы убьете меня. Послушайте — вас наняли работать в школе или нет?

— Да.

— А меня наняли соблюдать интересы Компании, правильно? Мы исполняем свою работу и получаем за это плату; но у нас остается восемнадцать часов в сутки, которые принадлежат каждому из нас лично. Вас нанимали для того, чтобы ловить круглоголовиков?

— Нет.

— И меня тоже. Вы понимаете меня?

— Думаю, да.

— Я уверен, что понимаете. В конце концов, я хорошо знаю вашего дядю; я уверен, он не послал бы сюда своего племянника, не научив его жизни. Могу заверить вас, он все прекрасно понимает. Дело в том, мой мальчик, что в таком месте, как это, есть неограниченные возможности для умного человека, если, конечно, он держит свои глаза и уши открытыми. Не по работе, вы понимаете. — Виллис сделал паузу.

Джим хотел что-то сказать, но Френк прервал его.

— Замолчи! Мы не должны пропустить ни одного слова.

Голос генерального представителя продолжал:

— Вообще не связанное с работой. Я имею в виду законный бизнес, который естественным образом сопутствует нашей службе. Теперь об этом студенте; как его убедить, чтобы он продал круглоголовика? Я бы не стал предлагать ему слишком много, так как у него могут зародиться подозрения. Нам этого не надо.

Хове помедлил с ответом.

— Генерал, я почти уверен, что он не продаст, но, возможно, мы найдем другой способ.

— Да? Я не понимаю вас.

Мальчики услышали, как Хове подробно объяснил свою теорию о праве собственности на Виллиса. Они не могли видеть, как Бичер тычет пальцем в ребра Хове, но могли слышать его безудержный смех.

— Ох, это забавно! Марк, вы убьете меня, вы положительно убьете меня. Заставлять человека с вашими талантами работать школьным учителем — это расточительство; вы могли бы стать представителем Компании.

— Ну, — ответил голос Хове, — я не собираюсь оставаться школьным учителем всю свою жизнь.

— Нет, вы не останетесь. Мы найдем представительство для вас. Во всяком случае, это станет возможным после того, как антимиграционная политика вступит в действие.

— О чем он говорит? — прошептал Френк.

— Тихо! — ответил Джим.

— Появились какие-нибудь новости? — спросил Хове.

— Я каждую минуту жду их от вашего дяди. Зайдите вечером, мой мальчик, возможно, они появятся.

Дальнейший разговор был не особенно интересен, но тем не менее Виллис довел его до конца. Мальчики услышали, как Хове попрощался, после чего Виллис замолчал.

— Поместить Виллиса в зоопарк! — кипятился Джим. — Прекрасная идея! Я надеюсь, что Хове не поймает меня, а то мне придется его пристрелить!

— Полегче, парень! — сказал Френк. — Хотел бы я знать, что он имел в виду, говоря об антимиграционной политике?

— Мне показалось, он сказал “миграционная”.

— Нет, он сказал “антимиграционная”, я уверен. Сколько сейчас времени?

— Около трех.

— У нас еще есть три часа. Джим, попробуем узнать еще что-нибудь у Виллиса. Я чувствую, это очень важно.

— Ладно, — сказал Джим и поднял меховой шар: — Виллис, дружище, ты еще знаешь что-нибудь? Расскажи Джиму все, что ты слышал, все.

Виллис был счастлив оказать такую услугу. Он прокрутил несколько диалогов, произошедших после встречи и касающихся школьной рутины. Мальчиков это не интересовало. Наконец они были вознаграждены. Вновь послышался елейный голос Бичера.

— Марк, мой мальчик…

— О, входите, Генерал. Садитесь. Рад вас видеть.

— Я зашел сказать, что получил официальное послание от вашего дорогого дяди. В постскриптуме он просил передать вам привет.

— Это приятно. Благодарю вас, сэр.

— Это не все. Нас никто не услышит? — Виллис изобразил звук закрываемой двери. — Теперь мы можем поговорить спокойно. Конечно же, депеша касается антимиграционной политики.

— Да?

— Я счастлив сообщить, что правление согласилось с точкой зрения вашего дяди. Южная Колония останется там, где она находится сейчас. Груз с последнего корабля будет отправлен в Северную Колонию, где новые колонисты за двенадцать летних месяцев подготовятся к полярной зиме. Над чем вы смеетесь?

— Ничего особенного, сэр. Один из студентов, деревенщина Келли, говорил сегодня, что его отец сделает со мной, когда прибудет сюда во время миграции. Хотелось бы мне увидеть его лицо, когда он услышит, что его отец не приедет.

— Надеюсь, вы не говорили ему ничего подобного? — язвительно прозвучал голос генерального представителя.

— А что?

— Я хочу свести на нет возможность возникновения конфликта. Никто не должен знать об этом до последнего момента. Среди колонистов есть горячие головы, которые будут сопротивляться данной политике, хотя уже доказано, что при благоразумных предосторожностях опасности марсианской зимы совсем незначительны. Мои план такой: надо под каким-нибудь благовидным предлогом перенести начало миграции на две недели, затем перенести снова. Через некоторое время, когда проводить ми фацию будет слишком поздно, я сообщу им об этом, и им ничего не останется, кроме как подчиниться.

— Гениально!

— Благодарю вас. Это единственно правильный способ обращения с колонистами, мой мальчик. Вы не можете знать этого, потому что вы недавно здесь и не имеете достаточного опыта обращения с колонистами, как я. Многие из них — неврастеники, а на Земле большинство из них были неудачниками, и, если вы не будете твердо стоять на своем, они доведут вас до неистовства своими запросами. Они совершенно не понимают, что за все, чем они обладают здесь, они должны благодарить только Компанию. Запомните это: если вы позволите действовать колонистам по их собственному усмотрению, они будут заботиться только о своих благах — но за счет Компании.

— Я вполне согласен. Если их детям сделать небольшое послабление, от них ничего не дождешься, кроме бунтарства и непокорности.

— И лени, — согласился генеральный представитель. — Вы должны быть непреклонны с ними. Ну, мне пора идти. Ох да, об этом научном образце, он в надежном месте?

— Да, конечно, сэр. Я запираю его в этом кабинете.

— Гмм… может быть, лучше переправить его ко мне?

— Едва ли в этом есть необходимость, — отказался Хове. — Вы не заметили, какой замок стоит на этой двери? Это надежно.

Виллис повторил их прощальные слова и замолчал.

Френк тихо-тихо выругался.

6. ПОБЕГ

Джим передернул плечами.

— Встряхнись и помоги мне. Я могу опоздать.

— Хотел бы я знать, — мягко сказал Френк, — как он собирается зимовать в Чараксе? Может, он хочет, чтобы мы сидели там одиннадцать или двенадцать месяцев и не высовывали нос наружу, или он хочет, чтобы мы выходили, когда там будет сто градусов ниже нуля?

— Конечно, конечно, — согласился Джим, — только помоги мне.

Френк внезапно повернулся, снял с двери костюм Джима и бросил его хозяину. Затем он снял собственный костюм и начал быстро надевать его.

— Эй… Что ты делаешь? — спросил Джим.

— Я иду с тобой.

— Что?

— Думаешь, я буду сидеть здесь и учить уроки, пока кто-то пытается обманом заставить мою мать перезимовать на полюсе? Мою родную мать? У нее плохое сердце; это может убить ее. — Он повернулся и начал перекладывать вещи из шкафчика в дорожную сумку. — Пошевеливайся.

Джим поколебался и затем сказал: