Измена командармов - Андрей Владиславович Ганин

Хотя в ЧСР господствует безработица, русские эмигранты тем не менее в силу владения различными ремеслами не оказались в худшем положении.

Кроме того, результатом обширной культурной деятельности стало создание в ЧСР серьезных научных институтов, которые не утратят своего значения, даже когда беженская масса оставит пределы Чехословакии, потому что эти учреждения сохранят свою притягательную для русской интеллигенции силу.

Целый ряд культурных объединений чехов и русских заложил основу сердечных братских отношений между двумя народами. Все эти учреждения и объединения возникли как итог самостоятельной деятельности русских и чешских демократических элементов. Со своей стороны, русская студенческая молодежь без чьих-либо указаний наладила связи с чешской молодежью. Это вселяет надежду на то, что в будущем новые поколения славян выйдут на историческую сцену с совместной программой и под общими знаменами. Всего этого возможно достигнуть и в Кор[олевстве] С.Х.С.

Условия благоприятного решения русского вопроса

Только апелляция к русским демократическим кругам, широкая гласность, свободная критика, демократичные методы деятельности позволят прийти к разумному решению русского вопроса. А это решение обеспечило бы взаимное удовлетворение, принесло пользу обоим народам и заложило бы основу сотрудничества великой Югославии и возрожденной России.

Представительство «Земгора», которое сплотило и продолжает сплачивать вокруг себя все демократические беженские круги, в настоящее время работает в исключительно тяжелых условиях.

Несмотря на все это, представительство с оптимизмом оценивает результаты собственной деятельности и полагает, что его методы и активность, в конце концов, приведут к победе славянской демократии и послужат прочным основанием славянского единства.

Представитель Федор Махин

ДОКУМЕНТ 9[805]

Из интервью Ф.Е. Махина. 1935 г.

Между эмигрантами действительно есть люди, думающие, что ценой отдачи русской территории будет свергнута советская власть и спасена русская культура, которую эта власть грозит уничтожить… На это мы отвечаем, что всякое правительство, в том числе и советское, имеет лишь преходящее значение и вечна одна лишь Россия.

Территория, населенная русским народом и другими народами, связавшими с последним свою судьбу, принадлежала нашим предкам, и на нас лежит долг передать ее нашим детям как величайшую драгоценность, дороже которой ничего нет и не может быть для русского народа.

Русская культура не нуждается ни в чьей защите. ибо она существует и будет существовать, пока существует русский народ, и последний обладает достаточной внутренней силой для того, чтобы своими собственными усилиями выйти на широкие пути своего исторического развития.

Поэтому мы не можем не быть на стороне тех русских людей, которые встанут на защиту границ нашей Родины, и сделаем все, что будет в наших силах, чтобы обеспечить победу их оружия.

ДОКУМЕНТ 10[806]

Ф.Е. Махин

Югославский дневник[807]

С первых дней борьбы югославских партизан с фашистскими захватчиками генерал-лейтенант Ф. Махин находится в рядах активных борцов за освобождение Югославии. Начав свою боевую деятельность в дни черногорского восстания в июле 1941 года, он вместе с воинами Народно-освободительной армии прошел долгий и трудный военный путь, сражаясь в партизанских батальонах, отрядах, бригадах, затем работая в штабах дивизий, корпусов и, наконец, в Верховном штабе.

Во время боев и походов генерал Ф. Махин делал записи в своем фронтовом дневнике, отрывки из которого с разрешения автора мы сегодня начинаем публиковать. Несмотря на то что эти отрывки не могут претендовать на систематическое описание событий, они представляют несомненный интерес как свидетельство очевидца и участника героической борьбы югославского народа за свою свободу и независимость.

1. Катастрофа

6 апреля 1941 года. Война! Войска Гитлера пересекли югославскую границу. Я пишу эти строки в четырех десятках километров от Белграда, охваченного огнем и дымом пожаров.

Вчера еще я делал в дневнике «мирные» записи. Вечер провел в ресторане «Мадера» в кругу знакомых офицеров, говорили о войне в Европе. Вернулся домой в поздний час, но встал, как всегда, рано. Включил радио и услышал речь Риббентропа[808], полную нападок на Югославию. Затем переключился на Москву. Она сообщала о заключении договора о ненападении между СССР и Югославией.

Не успел побриться, как раздался страшный взрыв, за ним другой, третий. Дом зашатался, посыпались стекла. Грохот нарастал. Я направился к лестнице, чтобы спуститься в подвал, но лестница оказалась разрушенной. Я выглянул на улицу — у парадного входа чернела огромная воронка.

К восьми часам утра бомбардировка прекратилась. С трудом выбрался я на улицу. Передо мной открылись картины одна страшнее другой. Авиационный завод, расположенный недалеко от моего дома, объят пламенем. Улицу Королевы Марии не узнать — почти все небольшие дома превратились в развалины. Тротуары покрыты битым стеклом. Трамваи стоят недвижимо, на улицах потоки воды. Немцы разрушили электрическую сеть, вывели из строя водопровод. У развалин суетятся люди. Слышны крики и плач, из-под обломков вытаскивают тяжело раненных, убитых. Трупы укладывают рядами вдоль тротуаров.

На площадях толпы народа. Обезумевшие жители бегут, стремясь вырваться к окраинам города. Они тащат случайно захваченные вещи, пестрые узлы, тюфяки. Пожилая женщина, стоя у церкви, истерически кричит:

— О, штасмо дочекали, штасмо дочекали! (О, чего мы дождались.)

Людской поток выносит меня к городской окраине. Там тоже пожары, трупы. Вместе с тысячами людей удаляюсь от горящего города.

Я узнал, что югославское правительство бежало из Белграда, бросив страну и столицу на произвол судьбы.

8 апреля. Сегодня окончательно простился с Белградом. Вернулся я в город, чтобы взять самые необходимые вещи и бежать от немцев, быстро приближающихся к столице. Я шел опустевшими белградскими улицами. Красавец-город, расположенный при слиянии двух рек — Дуная и Савы, — мертв. «Вернусь ли сюда?» — думал я, покидая столицу.

Здания Военного министерства и военного училища, мимо которых мне пришлось идти, выглядят грудами бесформенного кирпича. Красивые виллы на улице Милоша Великого тоже разрушены немецкими бомбами. В районе железнодорожной станции догорают склады бензина, и черный тяжелый дым поднимается к небу.

Белградские власти затратили миллионы динар на строительство бомбоубежищ. Теперь я видел, на что ушли эти средства. Укрытия строили на площадях, примитивно и небрежно. Многие такие убежища стали при первых же бомбардировках массовыми могилами. В легком укрытии, построенном в парке Освобождения, погибло 300 человек, столько же погребено в убежище, построенном у церкви Вознесенья.

Все, что я видел в последние дни в югославской столице и на дорогах, прилегающих к ней, можно охарактеризовать одним словом: катастрофа.

14 апреля. Двигаюсь среди большого, шумного и тревожного людского потока, устремившегося в сторону Адриатического моря. На каждом шагу убеждаюсь, как глубока ненависть народа к немцам, как жаждет он сразиться с врагом. Но