Полководцы Святой Руси - Дмитрий Михайлович Володихин

Источники в разных вариантах доносят до нашего времени известие о том, что такое благословение великий князь Дмитрий Иванович получил. И дал его именно игумен Троицкой обители преподобный Сергий Радонежский, великий светоч русского монашества.

Вот слова из житийного повествования о встрече великого князя Московского и смиренного игумена Троицкой обители: «Приде князь великий в монастырь к преподобному Сергиу и рече ему: „Отче, велиа печаль обдержит мя. Слышах бо, яко Мамай воздвиже всю Орду и идет на Русскую землю, хотя разорити церквы, их же Христос кровию своею искупи. Тем же, отче святый, помоли Бога о том, яко сия печаль обща всем християном есть“. Преподобный же отвеща: „Иди противу их и, Богу помогаю щути, победиши, и здрав с вои своими возвратишися, токмо не малодушествуй“. Князь же отвеща: „Аще убо Бог поможет ми молитвами твоими, то пришед поставлю церковь во имя Пречистыа владычица нашя Богородица честнаго еа Успениа и монастырь составлю общаго житиа“».

Но известие о благословении преподобного Сергия создает для историков две большие проблемы, рождающие дискуссии. Во-первых, его нет в ранних летописных источниках. Оно появляется в источниках поздних, к тому же имеет несколько версий и разновидностей, порой противоречащих одна другой. Во-вторых, возникает вопрос: о каком благословении может идти речь, когда Церковь и великий князь пребывают в состоянии тяжелого конфликта, а именно «замятни на митрополии»?!

Историк В. А. Кучкин полагал, что благословение было получено великим князем от преподобного не в 1380 году, а в 1378-м, перед походом против Бегича. По его словам, в самой ранней редакции Жития благословение не связывалось с событиями Куликовской битвы, связь эта появилась лишь в более поздних вариантах[218].

Другой современный историк, И. Н. Данилевский, вообще отрицает сам факт благословения, полученного Дмитрием Ивановичем от святого Сергия Радонежского. Так, например, он пишет: «Первое упоминание Сергия Радонежского в связи с Куликовской битвой встречается в пространной летописной повести: за два дня до сражения Дмитрию Ивановичу якобы „приспела грамота от преподобного игумена Сергиа и от святого старца благословение; в ней же написано благословение таково, веля ему битися с Тотары: ‘Чтобы еси, господине, таки пошел, а поможет ти Бог и святаа Богородица’“… Остается лишь гадать, как послание Сергия, о котором идет здесь речь, попало в руки Дмитрия Донского… Привычный же нам развернутый рассказ о визите Дмитрия Ивановича к троицкому игумену появляется лишь в „Сказании о Мамаевом побоище“, через сто с лишним лет после знаменитого сражения… В этом рассказе Сергий оправдывает и задержку Дмитрия, связанную с заездом в монастырь, и предсказывает скорую победу над врагом»[219].

Кто-то задается вопросом: что за благословение такое небывалое, из-за которого великий князь сдвинул воинство свое с прямой дороги в Коломну и увел его далеко на север, к Радонежу, сделав, таким образом, колоссальную петлю?

Автор этих строк чувствует необходимость среди всех этих полемик занять твердую позицию: благословение так или иначе было получено Дмитрием Ивановичем. Читатель же имеет право присоединиться к нему или выбрать себе иную правду.

Вот аргументы для позиции доверия к факту Сергиева благословения.

1. Конечно, допустимо, что благословение было получено в 1378 году, более того, возможно, Сергий дал его даже раньше: в 1374 году, например, на фоне первых актов «розмирья» между Дмитрием Ивановичем и Мамаем. Благословение вообще могло быть обретено неоднократно. Но так же допустимо, что оно было дано и в 1380-м. Два великих русских, два великих православных человека, размышляя о бедах, проблемах и будущем Руси, очевидно, могли преодолеть то, что кажется современному ученому непреодолимым. Власть митрополита, главы Церкви, вопрос огромный, очень важный. Но нельзя рассматривать его в одной лишь политической плоскости, именно это и делает его «камнем преткновения». Если же взглянуть на него с плана духовного, всё выглядит иначе: вопрос об ослаблении ига иноверного, нависшего над всем народом, и о грядущем освобождении от этого ига выше и важнее вопроса о власти. Две огромные личности, очевидно, умели объединиться на высоте, где у иных людей горло перехватывает от разреженности воздуха, оставив на будущее проблемы низин, пусть и масштабные. Кому-то дано, а кто-то даже не понимает, как это и Кем может быть дано.

2. Если благословение было передано в письменной форме, а именно в виде грамоты, полученной Дмитрием Ивановичем перед битвой, то в этом нет ничего необычного или фантастического. Либо святой Сергий отправил гонца, либо великий князь загодя отправил гонца к святому Сергию, и тот передал грамотку вовремя — точь-в-точь, чтобы гонец успел к великокняжескому воинству накануне битвы. Притом относительно раннее известие о письменном благословении доносит до наших дней Софийская 1-я летопись, источник не из худших и не из поздних.

3. Воинство, «сделавшее крюк», — свита великого князя. Не тысячи ратников, а отряд охраны, который иноками также воспринимался в качестве воинства. И подобный визит опять-таки ничего странного в себе не имеет.

4. В ранних летописных повествованиях действительно никаких сведений о личном благословении нет. Но древняя летописная история событий 1380 года вообще лаконична, бедна подробностями, если не сказать суха. Летописец вполне мог опустить то, что казалось ему и его современникам очевидным.

Попытаемся представить, как происходила встреча преподобного Сергия и великого князя. Подробностей визита Дмитрия Ивановича к игумену троицкому вроде бы много, но все они позднего происхождения. А значит, содержат в себе немало сомнительного. Реконструируя события того времени, многое приходится додумывать, используя стихию художественной литературы, а не твердый порядок научного знания. С этих позиций встреча двух величайших людей эпохи могла выглядеть примерно так.

Две дюжины всадников едут по лесной дороге. На них нет кольчуг, но сразу видно: это воины — при них мечи в ножнах и длинные ножи на поясе. Под копытами коней хлюпает жидкая грязь. С неба сеется мелкий дождик. Одежда намокла.

Доезжают до поляны, за которой видны темная чащоба и невысокий холм. Передний всадник поднимает руку. «Возвращайтесь в деревню. Дальше я один. Ждите к вечеру».

Остальные поворачивают коней. Никто не смеет ему прекословить.

Вождь отряда медленно едет дальше в одиночестве. Ему надо собраться с мыслями. Какими словами он объяснит старцу свое намерение? Что ему ответит благочестивый человек? Сумеет ли он объяснить монаху то, что недоступно уму иного боярина? Да он и сам не сразу осознал, какая на Руси происходит перемена.

В девять лет перед мальчишкой согнули спины гордые бояре московские в глубоком поклоне. Дмитрий, сын Ивана, стал великим князем. Возглавил всю Северо-Восточную Русь. С детства Дмитрий Иванович учился двум наукам: воевать и править. Со временем у него начало неплохо получаться и первое, и второе. Он сделался опытным полководцем. Он построил в Москве новый Кремль — белокаменный, вместо