История Чешского королевства - Вацлав Владивой Томек

заключили перемирие со всем лильзенским ландфридом до конца года, под условием свободы четырем пражским постановлениям во всей этой области; однако ж договор этот не был сдержан панами и католическими городами. После этого соединенное войско таборитов и пражан отправилось к северным границам страны, окружило немецкий город Хомотов (Коммотау) и, завоевав его, совершило большое кровопролитие. Защитив жатецких от неприятельских натисков, они присоединили Лауны и Сланы к своей партии, и воротившись в Прагу, тотчас опять выступили против города Берауна, который был взят силой (1 апреля) с истреблением защитников.

Когда таким образом было подавлено восстание во всей западной половине страны, пражане с главной силой таборитов и с помощью единомышленных им панов и городов приготовились к большому походу в восточную Чехию, где прежде препятствовала им главная сила Сигизмунда. Только Жижка из Бероуна отправился в то время на Табор для уничтожения беспорядков, возникших там вследствие заблуждения и излишнего мудрствования в делах веры.

Еще в начале войны с королем Сигизмундом, вследствие лихорадочного направления мысли, при бедственном положении дел в Чехии, распространилось чудесное пророчество в народе о предстоящем суде Божием над злыми, о том, что все города земли чешской погибнут также, как некогда Содом и Гоморра, кроме пяти чешских городов, верных, а именно: Пльзена, Лауне, Жатеца, Слана и Платова. Пророчество это поддерживалось и распространялось далее людьми мрачного настроения, которым обыденное течение жизни казалось медленным для выполнения их замыслов; вот почему они хотели мечем и огнем привести человечество на степень совершенства, сообразно их духу. Они проповедовали, что наступило время, когда Иисус будет представляться не как Бог милости, а как Бог-грозы, что все злые люди, враги Божии, должны быть взяты в плен и что ангелами-мстителями избраны будут таборитские братья. Если исполнится это, то наступит время большей святости церкви, нежели было в первобытной церкви. Сам Христос сойдет с неба и будет жить с верными до скончания мира. Не будет необходимости ни в кресте, ни в писании или учении ибо дети будут рождаться без осквернения и все люди сделаются мудрыми и милостивыми, так как божественный закон будет начертан в их сердцах. Тогда не будет ни священников, ни мирян, ни светских властителей и подданных, даже и владения перестанут принадлежать отдельно каждому человеку и супружеские отношения между мужем и женой уничтожатся и все будет принадлежать всем сообща.

Из среды проповедников этого пророчества, подрывавших установленные человеческие общества, появились между таборитским духовенством люди весьма пытливого ума, которые, чем далее шли в объяснении св. писания, тем более отвергали вещей, как людские выдумки, тем большую находили пустоту в религиозных обрядах, с упорством унижая то, что в глазах других было предметом высокого почитания. Особенно разыскание об основании святости святых даров привело наконец к тому, что не хотели видеть в дарах, ничего, другого как символ тела и крови Христа; они думали, что св. дары должны иметь такое же почитание, как и всякая другая благословленная пища, что они не должны быть сохраняемы до другого дня и выставляемы в дарохранительнице, что подобное выставление и коленопреклонение перед ними есть ни что иное, как суеверие и идолопоклонство. Приверженцы этого учения думали видеть добро в том, что при всяком удобном случае бросали священные дары на землю, топтали их ногами, разбивали дарохранительницы и другую церковную утварь. Молодой моравский священник Мартын Гуска, иначе называвшийся Локвис, был ревностнейшим защитником этого учения на Фаборе, и пример его имел влияние на так называемых бекардов или пикартов, которые в небольшом числе прибыли в Чехию в 1418 году из французских Нидерландов, но снова переправились, возбудив скоро неудовольствие, почему и это учение, и другие религиозные крайности названы были в Чехии викарством.

В конце февраля 1421 года происходили большие раздоры на Фаборе, по причине этого учения, пока приверженцы его, в числе 300 человек, не были изгнаны из города. Они, под влиянием ярости, стали сжигать села, бить народ, грабить имения, исполняя мнимую обязанность ангелов-мстителей и приготовлять новое хваленое состояние невинности. Некоторые так далеко простерли свое сумасшествие, что сбрасывали с себя одежду и нагие бегали по лесам, называя этот животный образ жизни состоянием прародителей в раю до их грехопадения, даже отвергали наконец все религиозные обряды, говоря просто, что нет Бога на небе и черта в аду, но Бог есть только в людях добрых, а дьявол — в злых. Для уничтожения таких беспорядков, Жижка прибыл на Табор, недовольный вообще спорами священников о вере, так как и войско его повергаемо было чрез это в несогласие. Выступив против безумных опустошителей в поход, часть из них он схватил, а часть прогнал далее от Фабора, взятых же в плен, когда они не хотели отречься от своих заблуждений, приказал сжечь в числе 50 человек в селе Клокоте.

Между тем пражане и их союзники выступили в поход под предводительством пана Гинка Крушины из Лихтенбурга. Из боязни испытать такую же участь, какой подвергся в последний раз Бероун, город Мелник сдался им, после чего они окружили прежде всего чешский Брод. После первого приступа, город был взят, и множество горожан и немецких наемных солдат погибло от меча или было сожжено в церкви, где они скрылись. Завоевание это распространило страх на далекое пространство. Тотчас сдались и другие города, стоявшие по близости, именно: Кужим, Колин, Нимбурк, Часлав, также недавно основанные монастыри в Скалице и Седлце, которые были сожжены, потом отдаленные монастыри: Сазавский, Вилемовский, Дробовицкий, а позднее и Опатовицкий, который также был сожжен, несмотря на двукратную его защиту со стороны градецких горожан, которые каждый раз отражаемы были с уроном. В силу договора, заключенного с сдавшимися городами, те жители, которые отказывались принять четыре пражские положения, должны были удалиться до известного срока.

Это было немецкое население, переставшее с тех пор господствовать над чешскими общинами. Пражане подобными же договорами обязались в то время исполнять королевские обязанности над городами и поставили в них ратманов, а также и гетманов, в качестве чрезвычайных «владарей» Победа пражан и таборитов была причиной того, что и дворяцство партии утраквистов, боявшееся до сих пор нарушить покорность Сигизмунду, теперь все более и более открыто принимало сторону враждебной ему партии. И Конрад, архиепископ пражский, всегда по возможности придерживавшийся гуситов, прибыл из местопребывания своего Рудницы в Прагу и, заключив договор с пражанами относительно четырех положений, заместил свою консисторию священниками-утраквистами и духовных, признавших чашу, он стал рукополагать в священники без всякого препятствия. За это он подвергся папскому проклятью, а пражская капитула, находясь в изгнании