Личный ущерб - Скотт Туроу

Стэн наконец вспомнил, зачем позвонил. Он отправил Робби домой поспать в сопровождении агентов, а тот вдруг высказал желание встретиться с Магдой Меджик. К себе в квартиру она, естественно, его не пустит, и Робби собирался посетить ее в здании суда. Стэн беспокоился, что появление Фивора вызовет там негативную реакцию, и просил меня убедить своего клиента отказаться от встречи.

У дома Робби дежурили два агента. Пропустить меня они сначала отказались, но появился Клекер, и ситуация благополучно разрешилась.

Ивон спала в одной из свободных комнат наверху. Робби тоже недавно заснул, и я решил дать ему отдохнуть хотя бы немного. С собой у меня была пачка газет. Элф быстро просмотрел их и, как обычно, веселым тоном стал выкладывать недавние новости. Джоуи Кван уже дал показания по судьям, рассматривающим уголовные дела. Говорил долго, запись поместилась на двух больших бобинах. При этом он разыгрывал болвана-китайца, плохо знающего язык, которому все нужно повторять и объяснять по нескольку раз. Некоторые из судей сразу же обделались.

Спустился Робби. Пояснил, что проснулся из-за Рейни. Проверил и убедился, что все без изменений. Свист системы принудительного дыхания слышался даже внизу.

Робби бросил взгляд на газеты:

— Наконец-то я стал звездой. Боже, где они откопали эту фотографию? Я там выгляжу хуже, чем на водительском удостоверении.

Фотография действительно была невысокого качества. На ней улыбающийся Робби выходил из здания суда после выигранного дела.

Мы уединились с ним в просторной задней комнате, располагавшейся на несколько ступенек ниже уровня кухни. Как и все остальные, она была прекрасно декорирована в подчеркнуто современной манере. Обои из шелка-сырца, мебель в форме чаш и тазов. Как только Рейни заболела, сюда перестали заходить. Комната пустовала. Громадный проекционный телевизор перенесли в спальню, а здесь сложили различные устройства, какие использовала Рейни на ранних стадиях болезни. Самоходные инвалидные коляски, подъемники, трапеции, кровать с поворотным механизмом, от которой она отказалась. В общем, комната превратилась в больничный склад.

Когда я передал Робби слова Стэна, он махнул рукой.

— Джордж, я вообще-то не прошу, а спрашиваю. Могут они помочь мне или нет? С Магдой мне нужно повидаться в любом случае.

Я попытался его отговорить, но он стоял на своем. Затем мы вспомнили о Мортоне. Робби сказал, чтобы я собрался с духом перед звонком его адвоката, кем бы он ни оказался.

Обратно в город я выехал около девяти. Позвонил своему секретарю. Оказывается, мне оставили сообщения восемь адвокатов. Одно было от Барнетта Школьника. Я попросил созвониться с каждым и объяснить, что если речь идет о расследовании, которое ведет ФБР в здании суда — как потом оказалось, именно так оно и было, — то, согласно правовым нормам, мне не положено об этом беседовать. Я включил радио. Во всех новостных передачах на первом месте была операция «Петрос». Они даже успели провести блиц-опрос адвокатов на улице. Один, к моему удивлению, заявил, что теперь заниматься адвокатской практикой в округе Киндл станет значительно легче.

К сожалению, они говорили все, что взбредет в голову. Например, все без исключения комментаторы авторитетно утверждали, будто Роберт Фивор является агентом ФБР. В общем, в этих сообщениях по радио содержалось столько вранья (по моим оценкам, не менее восьмидесяти процентов), что когда в девять тридцать передали срочное сообщение, неизвестно было, как на него реагировать. Я уже въехал в город и, несмотря на напряженное движение, остановился у тротуара в зоне, где стоянка запрещена, поскольку боялся попасть в аварию. Начал переключать станции. Везде передавали новость последнего часа.

Ролло Косиц, судебный чиновник высокого ранга, ведающий общегражданскими исками, зашел в душевую кабину в одном из центральных фитнес-клубов и выстрелил себе в голову из пистолета, имеющего полицейское происхождение. По неподтвержденным данным, смерть Косица имеет отношение к широкомасштабному расследованию коррупции в суде, которому ФБР присвоило кодовое название «Петрос».

42

В тот же день, примерно в два часа, группа в составе Ивон, Амари, Клекера и Робби прибыла на аппаратном фургончике к Храму. Утром судья Уинчелл подписала ордер на арест автомобиля Барнетта Школьника и удаление из него специальной электронной аппаратуры. У судьи уже был адвокат, Реймонд Харган, бывший начальник Сеннетта, когда тот работал в управлении окружного прокурора. Он внимательно прочитал ордер и сразу составил ходатайство, которое в поддень вручил судье Уинчелл. Она это ходатайство отклонила, и Харган был вынужден передать агентам ФБР ключи, иначе машину все равно бы отбуксировали. Пока адвокат готовил почву для переговоров, помощник федерального прокурора Моузес Апплби поручил Клекеру сделать качественную видеозапись для жюри присяжных. Необходимо запечатлеть не только процесс удаления аппаратуры, но и продемонстрировать, как производилась запись во время встреч Школьника с Фивором. После этого Сеннетт и Макманис согласились на короткое посещение Робби кабинета Магды Меджик, разумеется, в сопровождении агентов ФБР.

Сообщение о самоубийстве Косица никого не оставило равнодушным, в том числе и Ивон. То, что погиб человек, ее не очень удивляло — при проведении крупных операций подобное случалось, и не раз, — но она не ожидала, что первыми понесут потери «плохие парни». Конечно, горевать никто не собирался, но вслух высказал сомнение, не пересолил ли он с Косицем, который поверил, будто у него нет выхода.

Он все равно выиграл, потому что унес с собой в могилу последнюю надежду Сеннетта достать Брендана Туи. Теперь адвокаты все будут валить на Ролло Косица. Мол, заправлял всем он, опираясь на авторитет председателя судебной коллегии. Вымогал деньги, устраивал всякие дела, назначения, отдавал распоряжения, а Брендан ни о чем не ведал. В общем, этот негодяй поступал со своим боссом точно так же, как Уолтер с Малатестой. Водил доброго, доверчивого Туи за нос, а потом, когда его уличили, покончил с собой. Испугался ответственности перед боссом и другом, которого предал. В эту версию поверят многие. Так что Косиц спас Туи не только от закона, но и от позора.

После того, как в гараже Храма сняли эпизод, как Клекер прокалывал шины «линкольна», машину поставили перед зданием суда, где Робби продемонстрировал, как он садился тогда в машину судьи. Сел на место рядом с водителем и включил зажигание. Клекер из аппаратного фургончика включил и выключил камеру, а затем фургончик проехал квартал, чтобы продемонстрировать зону передачи. Съемка закончилась, и Робби выключил зажигание.

Посовещавшись, они решили аппаратуру из «линкольна» удалить позднее, а вначале разделаться с визитом Робби к судье Меджик. Амари остался дежурить в фургончике примерно в квартале от здания суда. Клекер подал Робби пуленепробиваемый жилет, но он отказался надеть его. Не помогли даже увещевания Ивон.

— Я сознаю, что многие мечтают меня прикончить, но стрелять здесь, среди бела дня, никто никогда не станет. Можете быть уверены.

Робби повернулся и двинулся так быстро, что Ивон и Клекеру пришлось догонять его.

Кабинет судьи Меджик он покинул через десять минут. Сказал, что большую часть времени провел, ожидая, когда Магда придет из зала суда. Она попросила судебного секретаря остаться в кабинете в качестве свидетеля, и зря, поскольку все равно не удержалась и расплакалась.

На обратном пути Ивон поинтересовалась, как прошла встреча.

— Она настоящая католичка, — ответил Робби, — и этим все сказано. Готова предстать перед дисциплинарной комиссией Верховного суда. Я предложил Магде сэкономить время и просто пробить гвоздями ладони. Она попросила меня уйти.

Они вышли из здания суда: Клекер впереди Робби, Ивон рядом. Ей вообще-то следовало прикрывать Робби сзади, но захотелось его утешить.

— Понимаешь, хуже всего то, что Магда опять станет отшельницей, какой была перед тем, как мы сблизились. И теперь уже навсегда. Совершенно потерянный человек. Что бы я ни говорил, она с негодованием отвергала. Самобичевание — вот чему она посвятит остаток своей жизни.

Ивон грустно кивала. Ей были глубоко симпатичны и она, и он, но что можно было сделать? Отстав на несколько шагов, она внимательно осмотрела обширную площадь у здания суда. Ничего примечательного. В парадную дверь входили и выходили адвокаты с дипломатами, курьеры, клерки, просто граждане. По календарю была весна, но тепло в эти края все не приходило. Дул ветерок, не сильный, но прохладный. Трепал флаги наверху, позвякивал веревкой для подъема и спуска. Несколько прохожих удивленно посмотрели на Робби — благодаря утренним газетам он стал знаменитостью — и двинулись дальше. Подойти никто не пытался.