Нет причины для тревоги - Зиновий Зиник

тротуар вывалились совершенно несопоставимые друг с другом предметы: обрывки газеты, рыбий пузырь и старые штаны. С порывом ветра мусор покатился по улице. Пока он пытался соединить разные аспекты увиденного, уже стоя на остановке, мимо пронесся автобус. Остановка – по требованию, а в этот момент его взгляд был устремлен в сторону. В наше время, если не лечь под колеса, автобус сам никогда не остановится. Но даже если останавливается, его не услышишь. Он подъезжает совершенно бесшумно. В одно мгновение ты видишь огромную очередь в ожидании автобуса. Через секунду, поглазев на витрину или на стройку по соседству, поворачиваешься – и никого нет. Как будто все эти люди тебе лишь померещились. Как будто их языком слизнуло. Можно, конечно, предположить, что они сели в автобус и умчались вдаль. Но разве можно быть в чем-либо уверенным в наше время? Особенно, когда автобус возникает и исчезает совершенно непредсказуемым образом. Был ли он или нет? А возможно, автобус – это лишь отвлекающий маневр. Или приманка: чтобы люди скапливались в определенной точке вроде автобусной остановки, откуда их аккуратно подбирают одним махом для транспортировки в неизвестном направлении. На завтрак вроде яйца в мешочек некому монстру?

Сама автобусная остановка все время передвигается вниз по улице. А часть улицы без права парковки с восьми утра до восьми вечера, судя по новым дорожным знакам, передвинулась, наоборот, вверх по холму. Может быть, на муниципальные власти повлиял тот факт, что еврейский магазин свадебной одежды превратился за сутки в китайскую клинику иглоукалывания, а то, что было еще месяц назад греческой парикмахерской, стало модным французским кафе. Перенесли ли остановку, чтобы очередь не мешала клиентуре новых заведений? Или же решение было принято просто потому, что райсовет должен постоянно что-то менять, перемещать, переделывать, иначе его обвинят в бездеятельности? Сами люди постоянно меняют дома: стоит привыкнуть к соседу – он уже перестал быть твоим соседом, продал дом и переехал в другую часть города. Внутренняя неприкаянность выражается в перемене мест.

По дороге в офис он думал о том, что может сказать то же самое о собственной жизни вообще. Мир проносится мимо тебя, как автобус мимо бывшей автобусной остановки по требованию. Струйка пота от затылка стала медленно продвигаться под рубашкой между лопаток. Сам он продолжал пробираться сквозь невыносимую лондонскую толкучку. Надо уподобиться этой самой медленной струйке пота. Масштабы времени менялись на глазах. То, что он успевал делать за три минуты, требовало в последнее время около трех часов. Но вначале наступило странное смещение маршрутов и лиц. Как будто ты стоишь на месте, а мир несется мимо тебя. Или, наоборот, ты проплываешь в некоем батискафе, совершенно отделенный от подводного мира вокруг. Он привык к тому, скажем, что лифт – элеватор – всегда везет тебя вверх. Но когда входишь в метро, лифт вдруг, качнувшись, уходит резко вниз, и это всегда застает тебя врасплох.

Не сумев влезть в переполненный автобус, он направился к метро, но станция была закрыта из-за того, что по причине толкучки кто-то упал с платформы на рельсы. Вполне возможно, самоубийца. Надо было добираться еще одним автобусом до другой линии метро, где в кассу была длиннющая очередь из-за того, что все билетные автоматы были сломаны. Когда в вагоне метро случайно освободилось место, его тело с несколько искривленным позвоночником не смогло втиснуться в сиденье: это был новый мини-дизайн сидячих мест, чтобы можно было укомплектовать как можно больше стоящих пассажиров.

Закрученная как-то по цирковому спинка сиденья впивалась ему в позвоночник. Позвоночник стал постепенно искривляться еще в юности из-за незаметного смещения позвонка в результате случайного падения с горы на санках. Это привело к сколиозу, из-за чего мускулы спины развивались несимметрично и, в свою очередь, перетягивали позвоночник на одну сторону; позвоночник изгибался с годами все сильнее, и с возрастом тело в конце концов изогнулось так, что со спины в голом виде напоминало песочные часы. К тридцати годам ортопеды сказали ему, что позвоночник у него – из-за сколиоза и остеохондроза – шестидесятилетнего человека. Именно тогда ему запала в голову мысль, что искривление и время жизни каким-то образом связаны. Но это была сугубо интимная мысль. Если его тело – как песочные часы, то что же исполняет роль песка? Душа, конечно. Душа, как песок, струящийся с годами вниз, оставляет ум и покидает сердце. Может быть, надо периодически восстанавливать свое душевное равновесие, переворачивая свои песочные часы-тело вверх ногами? Не этим ли занимаются йоги? Больше всего песочные часы напоминали по форме женское тело, скажем, тело его жены. Какой же эквивалент песка курсирует в ее теле между верхом и низом?

Его фигура была далека от геометрической симметрии песочных часов. В просторном пиджаке или анфас мало кто догадывался сразу об этом его телесном недостатке. Но сразу бросались в глаза в последнее время некоторые нелепости других сторон его внешности анфас и в профиль. Во всей внешности в целом была некоторая смещенность. Например, он постоянно застегивал пиджак не на ту пуговицу из-за перекошенности плеч. Очки его все время съезжали с переносицы, и он поправлял их периодически резким эпилептоидным жестом – вскидывая руку, пугая этим окружающих. Не говоря уже о перекошенности губ – то ли в улыбке, то ли в гримасе боли. Он мучился постоянно от напряжения всего тела, особенно в общественном транспорте.

В автобусе он попытался читать газету о разных катастрофах. От дикой жары выгнулись железнодорожные рельсы на южном направлении, и поэтому через Темзу не ходили пригородные поезда. Половина города ощущала себя полностью отрезанной от метрополии. Пригородный автобус на полной скорости въехал под арку, слишком низкую для двухэтажного вида транспорта, и весь верхний этаж с пассажирами срезало, как бутерброд. В центре города в баре взорвалась бомба, начиненная гвоздями. По всей улице были разбросаны оторванные части человеческого тела – рука там, нога здесь, голова совсем в другом месте. Прилагались фотографии. В этот момент он понял, что видит свой нос, как будто он съехал на сторону и стал виден левому глазу. Но через мгновение догадался, что не может видеть два носа одновременно – один справа, а другой слева. Значит, или у него стало двоиться в глазах (легкое косоглазие с детства, астигматизм), или же один из носов – чужой. Скажем, пассажира сзади, заглядывающего в его газету через плечо. Но он не успел прийти ни к какому решению, потому что почувствовал, что у него отнимается нога. Переднее сиденье было так близко, что приходилось отодвигать колено резко в сторону, и он отсидел ногу. Добравшись до выхода, он шагнул из автобуса на тротуар