Только в смерти - Дэн Абнетт

не слушал его. Он вращал круговую шкалу и переключил два переключателя. — Думаю, что поймал… думаю, что снова поймал. Чистый сигнал. Подстраиваю. — Внезапно, Белтайн откинулся от своего передатчика. — Фес, — сказал он.

— Бел? — спросил Рервал.

Белтайн дал ему свою гарнитуру. Рервал прижал наушник к уху.

Он услышал голос, отдаленный, но совершенно разборчивый. Он говорил, — Мы последние остались в живых? Да? Кто-нибудь, пожалуйста? Здесь кто-нибудь есть? Мы последние остались в живых? — Рервала начало трясти. — Бел, — сказал он. — Это твой голос.

— Я знаю, — сказал Белтайн.

X

Длинный путь назад в главный зал казался долгим. Харк хотел лечь. А еще больше он хотел болеутоляющие. А еще больше он хотел спать. Он хромал по коридору в центре дома на южной стороне. Индивидуальные огневые пункты формировали ряд окон, выходящих на проход. Он сел на огневую ступень под одним из них, осторожно, чтобы не упасть назад. Смещаясь, он умудрился посмотреть наружу в темноту. Было уже хорошо за полночь, по местному времени. Ночь была практически тихой и очень ясной. Он мог видеть черные стены прохода на фоне насыщенного красного-коричневого неба, и маленькую, жуткую луну, висящую над ними. Лунный свет освещал нижние покатые части дома и заставлял пыль за воротами сиять, как снежное поле. Он смотрел, как ветер гоняет зефиры пыли по сияющим дюнам.

Он услышал приближающиеся шаги.

Он снова вытащил пистолет, притворяясь, что снова заряжает его.

Кто-то прошел мимо него, пошевелив воздух. Он поднял взгляд, но вокруг никого не было. Харк напрягся. Воздух, внезапно, стал очень холодным. Боль в его спине вспыхнула, и он осознал, что совершенно не способен встать. Он отчетливо услышал звук Танитской волынки. Страх пронзил его.

Тона Крийд появилась, шлепая босыми ногами. Она выглядела так, как будто шла во сне.

— Тона?

Она слегка повернула голову, но казалось, что она не узнала его.

— Тона, ты можешь мне помочь?

Она продолжала идти, ее ноги производили легкие, шлепающие звуки на коричневом глянцевом полу.

— Сержант Крийд, пожалуйста, — громко проворчал он. — Я не могу встать, а здесь что-то очень неправильное, что-то ужасное.

Она остановилась и обернулась к Харку.

— Он здесь, — сказала она. — Он здесь.

— Кто?

— Кафф, — сказала она. — Смотрите.

Она сделала жест перед собой. Дальше по коридору, в темноте, появился свет. Он был крошечным поначалу, но затем он стал ярче, пока не превратился в извивающуюся, дрожащую, мерцающую змею из интенсивной губительной яркости. Он танцевал и трещал. Харк почувствовал, как поднялись волосы на его шее, и почуял запах озона.

Он понял, чем это было: причудливый электрический разряд, огни святого Эльма.

— Тона, назад, — сказал он, пытаясь встать, но его ноги были слишком слабыми. — Тона Крийд, назад, сейчас же!

— Смотрите, — сказала она, улыбаясь.

Свет больше не был светом. Он был фигурой, человеческой фигурой, излучающей свет изнутри. Тона начала плакать. Слезы катились по ее худым щекам.

— Кафф, — всхлипнула она.

— Это не Каффран! — закричал Харк. Он пытался передернуть затвор своего болт-пистолета. Его заклинило. Он боролся с затвором, дергая его туда-сюда.

— Тона!

Фигура медленно повернулась к ним. Она была высокой. Ее одежда была порвана и пропитана кровью. Она была точно мертва, тотчас увидел Харк. Кровь засохла у нее на лице и заляпала короткие, светлые волосы.

Это был Ибрам Гаунт.

Крийд закричала от боли и неверия. Она, шатаясь, пошла вперед и ударила Гаунта в грудь кулаками.

— Ты мертв! Ты мертв! — выла она, ударяя его. — Где Кафф? Ты мертв! Ты фесово мертв!

Окровавленная фигура вытянула руки, чтобы обнять ее. Он в ужасе отшатнулась.

Харк, в конце концов, очистил свое оружие. Он снова овладел ногами и поднялся, делая шаг вперед.

— Он мертв! — заорала Крийд.

— Я знаю, — сказал Харк. Он схватил ее за руку и оттащил за себя. Она не сопротивлялась. Он посмотрел на фигуру и поднял пистолет.

— Я не знаю, что ты, — сказал он. — Я знаю, что ты хочешь, чтобы мы думали, кто ты. Оставь нас в покое.

Фигура открыла рот, как будто собираясь ответить, но рот не прекратил открываться. Челюсти раскрывались шире и шире в адском, беззвучном крике, а губительный свет сиял из глотки. Кожа, окровавленные губы, отодвинулись от расширяющейся глотки, обнажая зубы, обнажая череп.

Плоть и мясо отодвигались назад, как съедаемая кислотой ткань, оголяя лицо, череп, горло до мускулов и сухожилий, затем до голой кости. Одежда сгнила за долю секунды, превратившись в пыль, раздев скелет пока только он не остался стоять перед ними.

 Его рот все еще был широко открыт в беззвучном, бесконечном крике. Его руки все еще были протянуты, последние комки жидкой плоти и лоскуты одежды падали с них.

Тогда, и только тогда, он громко заорал. Звук сотряс их органы и ободрал их разумы. Это был звук, который никто из них никогда не забудет.

Харк уронил пистолет и обхватил Крийд руками, чтобы защитить ее своим массивным телом.

Кричащий скелет взорвался.

Они почувствовали, как в них врезалась ударная волна. Они чувствовали пыль и жареные кости и, самое худшее из всего, одеколон Гаунта. Все фонари на стенах взорвались и свет потух.

Харк отпустил Крийд. Они моргали в темноте. Они услышали шаги, бегущие к ним по дому.

— Что это был за фес? — выдохнул