Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

— А тебе-таки надо послушать моего брата. Тебе будет полезно. Может быть, вы тогда в семье научитесь любить друг друга, а не топить за непохожесть.

Некоторое время после ухода Ольги Рита пыталась чем-то себя занять — изучить интерьер (а в Ольгиной квартире есть интересные фишечки!), позвонить маме, узнать, как она добралась вчера вечером, и все ли хорошо. Приготовить поесть что-нибудь на крайний случай, но вместо этого окончательно собралась лишь на прогулку. И эти сборы ее были похожи на побег.

С тех пор, как она покинула родной город, Ритины приезды в Москву были похожи на гонку за ускользающим днем — сто пятьдесят дел и еще пятнадцать нужно успеть сделать в ограниченный отрезок времени, а сегодня странно — можно бесцельно идти, куда вздумается, и не делать ничего. Не спешить, не бояться опоздать, не оправдываться по телефону…

Глазея по сторонам, Рита не спеша удалялась от всех тяжелых, надоедливых мыслей и сомнений, постепенно оставляя лишь главное/основное.

«Ольга крайне честна со мной. Сомневаться в ее словах будет полной глупостью. То, что она предлагает — действительно наилучший выход из моей личной, не лучшей ситуации в Городке и семье, в жизни – это плюс».

«Но, в этом случае, если я соглашаюсь, мне придется жить некоторое/неопределенное время в Питере, а это как плюс, так и гигантский минус! Я не смогу так долго быть вдали от дочери, как и она без меня»

«И это убийственный выбор/баланс, который не может ждать. Он все время здесь и сейчас. Жизнь невозможно поставить на паузу или перемотать, если что-то вдруг не получилось, исправить задним числом. Я, Сонечка, Ольга... — как правильно выстроить траектории нашего, без сомнений, общего теперь будущего?»

«Общего, даже если мы никогда не будем больше вместе. Мы были – и вот этого уже не изменить, наше общее/мимолетное прошлое теперь само меняет нас. Хочу я того или нет, но уже никогда не буду прежней».

«Когда осталась наедине с собой и собственным отчаянием, закопавшись в изучение нового, я смогла отгородиться от боли, от чувств, но события прошедших суток, наша с Ольгой встреча, целомудренная ночь, открыли единственно верную истину — я люблю несмотря ни на что. Я нуждаюсь в Ольге на всех уровнях одновременно — в личном, интимном, душевном, профессиональном — во всех жизненных проявлениях. Я хочу с нею быть. Участвовать в ее жизни и не потерять/не отпустить из своей, которая крепко-накрепко связана с Сониной...»

Оказавшись у станции метро, память неожиданно открывает архивную запись прожитых эпизодов, где сама еще маленькая Рита шагает с мамой.

—Как твоя станция называется? — вопрошает Диана, крепко держа дочку за руку.

—Павилееецкая, — радостно растягивает гласные девочка.

Выйдя на Павелецкой, Рита позволила подсознанию вести ее вперед. Словно ноги сами помнят эти бордюрчики и тропинки.

«И даже их трещинки те же!» — восклицает зрительная память. Рита не спеша шагает переулками, в которых не раз ходила в детстве с родителями или Наирой — только ей Диана позволяла выводить дочь на прогулку или в магазин. Остальным строжайше было запрещено. Остальных Рита сейчас помнит урывками. Серену Ильзе со странным произношением привычных слов, монументальным ростом, красивой фигурой, светлыми волосами и удивительного синего цвета глазами. Рыжеволосую пышечку Марион. Крепкого мужчину с черно-седыми вихрами и такой же бородой, с горящим взглядом, густым басом, трубкой, шейным платком и непременно перепачканными в краске пальцами. Его все так и звали — Дед.

Азарт любопытства захватил. Свернув во двор старой девятиэтажки, Рита даже губу закусила от амбивалентных, нахлынувших чувств — окна трехкомнатной квартиры первого этажа плотно закрыты и защищены решетками, а когда-то их зачастую летом использовали вместо дверей. Они были в разноцветных, расписных деревянных рамах, с засиженными гостями подоконниками, вышитыми ковриками и подушками. Под окнами располагался мини-садик в японском стиле, а дальше набережная, вечно шумящая потоком машин, за ней блестит солнцем знаменитая Москва-река. Здесь маленькая Рита с Наирой когда-то кормили уток…

Обогнув дом, Рита шагает вдоль в следующий переулок, мимо еще более старых домов, через парк. С волнением спускается в сложный запах и тень «Старого бара» — он все еще есть и работает! Только по раннему времени зал почти пуст. Впрочем, Рита сюда не к людям пришла — к картинам — Наира, Ильзе, Марион глядят с дальней стенки.

«Вы на месте! На том же самом! Как же рада я вас видеть, девочки!» — мысленно фамильярничает подросший ребенок. Нимфы отвечают Рите снисходительными улыбками.

Их общая тайна распускается запахом свежего кофе с ирландским кремом.

Здесь никто не знает об истории этих картин. Старый хозяин продал заведение вместе с ними. Только остались слухи, что «вроде друг старого хозяина был художником, а эти красотки его женами. Но он все продал давно и уехал не то в Майями, не то на Гоа. Хиппи, одним словом, богема».

Ольга с Талгатом в это время стоят в лифте, стремительно несущем их вверх. Для такого разностороннего совещания Семенов решил выбрать нейтральную территорию — лофт в одной из башен Москвы-Сити. Сорок третий этаж — под ногами главный город страны расстилается до слегка округлившегося горизонта.

Вера — куда же без нее? Она в группе поклонников, тире, сотрудников. Ольга здоровается со всеми — видимая вежливость, невидимая убийственность. Неожиданность текущего момента — Миша Золотарев.

— Ты чего здесь? — удивляется Кампински после приветствия.

— Да вроде посещение свободное и по желанию, — за легким наездом в ответе он прячет неуверенность.

— Правильно сделал, — поддерживает Талгат, — ты же второй главинж на проекте, так что все верно.

Слово «второй» Мишка проглотил, мысленно пообещав припомнить его Талгату позже. Кампински от дальнейшего общения с коллегой воздержалась. Приехал — добро пожаловать, вон твое место, занимай и слушай. Ее гораздо больше интересовали представители организаций-партнеров. Ибо они должны сыграть немаловажную роль в реализации и развитии ее проекта. Здесь же выяснилось, что в последний момент повестку переговоров переиграли — слишком много тем для одновременного обсуждения. Поэтому сегодня РЖД и Дорожники, послезавтра ТРК и Газовики-энергетики, а еще через день уже заключительное в общем составе.

С одной стороны эта разбивка несколько упрощала дело — «сегодня мы закончим не за полночь» — жизнерадостно сообщает секретарь. С другой, Ольге придется очень подсуетиться, чтобы успеть показать Рите питерскую квартиру, отвезти ее домой, вернуться и подготовиться к новому совещанию.

«Как ты? Мы скоро закончим на сегодня», — отправляет сообщение, когда самое важное переходит в статус «проработано».

Ольга понимает, что даже представить, спрогнозировать не может, чем сейчас может быть занята Рита. Она вносит здоровый хаос в слишком строгую систему ее жизни. С одной стороны — это страшно напрягает человека, привыкшего контролировать все и всех, с другой — Рита, как глоток свежего ветра в бездушном помещении бытия.

«Я гуляю там и там», — прилетает ответ, касается легкой улыбкой Ольгиных губ.

«Детский сад, — снисходительно качает головой первая — Таких, как ты, точно больше нет».

— Вижу, у тебя романтическое настроение сегодня, — после совещания Вера ловит Ольгу, приглашает пойти в «недавно найденную» жемчужинку. — Очень милое кафе в корейском стиле, — сканирует внимательным взглядом, но тщетно.

— Прости, в другой раз, — Кампински остается для Веры непрочитанной книгой, — у меня уже встреча намечена с дизайнером в Питере по старой квартире. Там полный раздрай…

Вера разочарованно пожимает плечами, но не сдается:

— Если не собираешься жить в ней, зачем дизайнер? Сделать косметику и сдать. Съемщики все равно обдерут со временем.

Ольгу спасает зорко следящий за женой Семенов:

— Верочка, Тошка ждет нас после собрания, что-то важное имеет сообщить, но мне не говорит, только тебе. — Наживка закинута с профессиональной точностью.