Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

«Побелить, покрасить и сдать гастарам нафиг», — недовольно фыркает здравый смысл.

— Я, конечно, много слышала о старых квартирах Питера, — Рита разводит руками, теряясь в словах. — Про лепнину и дворы-колодцы, но это просто мечта идиота какая-то! Извини, я в другом… в смысле — могу здесь делать все, что захочу? В интерьере?

Ольга даже язык прикусывает от удивления, а затем, осознав, резко кивает:

— Ну, да. Кроме сноса внешних, только, стен.

— Честно-честно? Точно?! Круууто! — Рита сейчас похожа на именинницу с лучшим своим подарком в руках. — Ааа, твои пожелания? — она одаривает Ольгу внимательнейшим взглядом, причем Кампински все еще не может прийти в себя и осознать, что Рита вовсе не издевается.

— Давай… — она оглядывается, — ты нарисуешь, как видишь, а… я пока еще подумаю, — возвращается взглядом к Рите. — Погоди, ты сейчас серьезно?

— Оль, — Рита делает шаг вперед и останавливается совсем рядом, смотрит в глаза, — такого дикого кошмара я даже представить себе не могла, но это так круто, что это ты себе не представляешь! Я не знаю, как точнее объяснить.

Ее глаза действительно лучатся интересом, светом, чем-то неземным и нереальным.

— Знаешь… — голос Ольги неожиданно для нее самой срывается, — меня в жизни часто многие называют сумасшедшей. И заслуженно, я это знаю. Но я сама ни разу никого так еще… Ты сумасшедшая просто, Рит! Ты… больше нет таких!..

— Чего бы мне хотелось? — спускаясь на улицу, Ольга мысленно еще стоит в кухне старой квартиры. Они смеются и смотрят в глаза, а потом молчат, и эти самые взгляды прячут глубже, чем в ДНК. — Больше свободного пространства без вот этих клеток, коридоров. Хочу воздушности, тепла, света. Точнее я вряд ли объясню.

— Мне кажется, я понимаю, о чем ты, — Рита вспоминает московскую Ольгину квартиру.

— А еще мне нужно хоть немного поспать, — честно признается Кампински. В тишине странной белой ночи автосигналка кажется особенно громкой. — У меня есть еще один безумный вариант, и надеюсь, ты мне поможешь в нем. Или с ним.

Рита садится рядом с Ольгой.

— Да? — хлопает ресницами, где каждый взмах становится сменой кадра — пустынные улицы, полет мимо разведенных неизбежностью мостов, дома, застывшие в невесомости скользящего сквозь время взгляда, а потом, под мерный шорох набегающих волн, Рита перебирает в памяти события минувших суток — без сомнений, одних из самых странных суток в ее жизни.

Ольгин «вариант» — съехать с приморского шоссе через лес к самому берегу, а Ритина помощь — стать на некоторое время хранительницей сна.

Берег широкий, каменистый. За ним волны Балтики, ветер и небо — картина, писанная не акварелью, но расплавленным во времени и пространстве серебром.

Завернувшись в плед, Рита полусидит на капоте машины и целится взглядом в далекий горизонт, где уже намечается грань времени суток.

Ольга, свернувшись калачиком, спит на заднем сидении. В ее лице ангел. В ее действиях Рита просто запуталась и потерялась, словно стрелка компаса в центре геомагнитной зоны. Север? Юг? — какие неважные мелочи.

Она всего лишь ворвалась в ее жизнь, в этот тихий мещанский мирок, и перевернула в ней все с ног на голову.

«Хотя, это спорный вопрос — кто еще в чью жизнь ворвался».

Волны лениво, будто больше по привычке, чем по желанию, облизывают берег. Накатывают и отступают вновь.

Ольга просила разбудить ее в пять.

Рита вертит в руках Ольгины часы, ловит себя на ревнивом вопросе — «сама ли она их приобрела, или Верин подарок?»

Металл приятно холодит пальцы. Отсутствие гравировок и прочих опознавательных знаков успокаивает, а спустя время и вовсе оседает горчинкой — «мы не в тех отношениях, чтобы я могла ревновать», «но… между нами что-то есть... неуловимое, призрачно-нежное, не отпускающее, непредсказуемое. Сколько еще эпитетов с отрицательной приставкой я знаю?»

Обнимая себя за плечи, Рита вспоминает нежность и тепло Ольгиных рук, признается себе, как смертельно, невыносимо по ним скучает, по ней. Как невозможно они сейчас далеки друг от друга, даром, что земным расстоянием — два человеческих шага — и как близки несмотря ни на что.

Голос ветра тонет в шорохе волн, летит следом за рассекающей раннее утро машиной.

Рита в полусне на переднем сидении, сквозь ресницы ворует взглядом милый сердцу профиль.

Ольга ведет машину, смотрит вперед, но ее глаза теплеют всякий раз, когда она касается мимолетным взглядом спящей рядом Риты.

«Ну, вот и все, — рука с телефоном беспомощно опускается в складки одеяла. Закрыв глаза, Джамала лежит в кровати, словно на смертном одре. — Он знает правду, а я знала, что так и будет, что это лишь вопрос времени, но, тем не легче».

Тем больнее разбивается негласная и слабая надежда, что все могло бы быть иначе, чем она думала.

Он даже не счел нужным приехать. Только написать кучу мерзостей.

По возвращению в Городок — напоить бедолагу Ложкина, изливал ему душу, а потом отпаивать его же молоком, ибо последнему было так плохо, что он просил убить его, а не мучить. Об этом поведала симпатизирующая Джамале горничная из их гостиницы и все просила приехать…

«Нет смысла», — себе и ей отвечала Джамала.

«Он знает Золотаревскую правду, — клеймом ложится печать несмываемого позора. — Что мои слова после будут значить? Да ничего!» — тихо плачет женщина. — «Я же шалава, продающая свое тело в ипотеку и за золото. Я дура, поверившая в то, что все еще может быть иначе!»

— Я ненавижу тебя!!! — кричит она глухой тишине раннего утра. — И я убью тебя! Уничтожу! Сделаю все, чтобы ты понял, как это больно быть живым человеком и вещью одновременно!

— Я ненавижу тебя! — некрасиво кривится рот в невозможных рыданиях, когда кажется, что твои внутренности сейчас выйдут через него и забрызгают мир.

— Я ненавижу себя, — скулит остаток души и маленькая девочка, что еще прячется где-то в ее тени, — и не хочу жить.

«Вот теперь будешь знать! — мстительно растягивает облущенные губы в улыбке Катя. Селфи ее слегка обвисшего, высокоразмерного бюста со спящим в нем Мишкой перешло в статус «прочитано» абонентом Джамала. — Получила!»

Отложив телефон, Катя зевает. Она устала. Но приз уже близок, и больше ничто и никто не помешает ей в этом нелегком деле. Финишная прямая уже видна — это красная ковровая дорожка местного ЗАГСа, и она, Катя, в белом платье…

Золотарев смешно сопит во сне. Как ни сопротивлялся, а она все же взяла свое. Караулила, унижалась.

Катя снисходительно шарит взглядом по лицу вчерашнего мальчика, по комнате, еще хранящей Ритины черты, прикрывает глаза. За спиной месяц «засад», пренебрежительно-презрительного к ней отношения, безумного секса с приемами, подсмотренными в специальных фильмах для очень взрослых людей — после я предъявлю тебе счет, не отмоешься — улыбается, засыпая.

Осталось отработать встречу с будущей свекровью, и дело сделано.

«Ты просил место и время? — Джамала равнодушно переотправляет Катину «себяшку» дальше по эстафете. — Ты сейчас в Городке? Не опоздай». — После нее хочется встать и вымыть руки.

— Осталась последняя встреча, — в памяти телефона уже десяток порно историй из цикла «Катино хоум-видео». Сначала Джамала с омерзением удаляла их, затем просто недоумевала «зачем она шлет их мне?! Что это? Желание самоутвердиться? Пометить территорию? Уничтожить гипотетическую соперницу?»

Словно из пепла, она восстает из событий прошедшей ночи и собственного прошлого.

— Мне, однозначно, не понять эту загадочную душу некоторых русских баб. Но ты, Золотарев, явно получил то, что заслуживаешь!

Передумав умирать, Джамала принимает решение жить.

— И ты живи, придурок несчастный, — мысленно простилась с Золотаревым. — Ты можешь сколько угодно долго оставаться в этом своем душевном пубертате, а мне пора дальше. Не поминай лихом. И не попадайся больше мне на жизненном пути.

Отправляя смс бывшему Катиному мужу (или настоящему, кто их там разберет), Джамала, конечно, предполагала об очень активной развязке сюжета, но вряд ли задумывала ее как комедийную.