Когда мертвые заговорят - Вики Филдс

Леда вскинула подбородок, будто желала услышать в свой адрес громкие аплодисменты. Но комната была окутана тишиной.

– И я убью тебя, – пообещала она, склонив голову набок. – Потому что ты слишком много знаешь.

– Слишком много… – повторил Дин, и его глаза расширились, а зрачки стали совсем черными. – Ты убил детектива Гаррисона.

– Если бы он докопался до правды, моя принцесса отправилась бы в тюрьму. Или в психушку. Так что да, мы с ним встретились в кафе. Как он был расстроен, как огорчен… Он и не заметил, как я кинул в его стакан пару таблеток Лауры…

Сердце Дина забилось быстрее.

– А мистер Кинг? А Майя?! – Голос Дина с каждым словом становился все громче. – Они чем тебе не угодили?

– Это уже не я, пацан, – отмахнулся Потрошитель. Он замер в нескольких шагах от Дина и щелкнул пальцами, насмешливо усмехнувшись. – Ты тугодум и идиот, раз все еще ничего не понял. И почему ты ей понравился? Моя принцесса всегда любила больших и крепких мужчин. Это о тебе, м-м?

Дин шагнул назад, а она неосознанно вперед, не отрывая взгляда от его лица.

– Моя крошка в жизни никого не обидела. Нет, нет… – Он поцокал языком. – Она только может принимать на себя удары. Предлагать свое потрепанное тело таким, как ты.

Дин шагнул в сторону кухонного стола. На разделочной доске лежал большой нож с зазубренным лезвием. Утром Дин пытался отскрести от плиты пригоревший кусок мяса. Ничего не вышло, и он ретировался в участок до того, как проснулась Леда.

Сейчас Дин чувствовал в ладони деревянную ручку. Он больно прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы контролировать выражение лица.

– Если это сделал не ты… и не она… – Дин вопросительно изогнул бровь, потянувшись пальцами к ножу. При этом он не отводил взгляда от пронизывающих голубых глаз. – Тогда кто?

Голубые глаза стали холодными, как воды Тихого океана, а голос вобрал в себя шепот арктических ветров.

– Ты что делаешь, парень? – Криттонский Потрошитель прищурился, а Дин застыл в одной позе. – М-м? Хочешь поранить это крохотное тельце? Ты разве не любишь его? Ты разве не хочешь ее?

И вновь Дин почувствовал, как его сковывает страх.

– Леда, ты ведь где-то здесь. Очнись.

Призрак Потрошителя целую секунду хранил на лице юной девушки серьезное выражение, а затем вдруг хрюкнул от смеха.

Она прикрыла ладошкой губы, будто стесняясь.

– Понимаю теперь, чем ты ей понравился, – знающим тоном протянул он, кивая и одновременно грозя Дину указательным пальцем правой руки, в которой не было ножа. – Вижу.

– Леда, приди в себя. – Дину было не до шуток. В его голове рушился карточный домик, так тщательно и скрупулезно собранный за многие годы тренировок.

– Ее здесь нет, – отчетливо произнес Потрошитель, складывая руки на груди. Тощие, тонкие, как тростинки, с узкими пальцами. На запястьях – отчетливые красные следы, а выше – белые шрамы – вечная память об отце.

Дин чувствовал, что его рука, тянущаяся к рукоятке ножа на разделочной доске, никогда не схватит оружие. Ему казалось, что момент, когда его до цели отделяет лишь миллиметр холодного воздуха квартиры, никогда не исчезнет, а навечно застынет, как ледяной кристалл.

Неизвестный отрешенно произнес, не отводя взгляда от Дина:

– Ты знаешь, что я сделал с теми девочками, м-м? Это не заняло много времени.

Дин почувствовал дурноту. Нестерпимо захотелось наброситься на Леду, сделать хоть что-нибудь, а не стоять, будто статуя, с протянутой в сторону кухонного стола рукой с напряженным ожиданием: кто быстрее – он или Криттонский Потрошитель?

Дин произнес, прикладывая все имеющиеся усилия, чтобы голос звучал размеренно и спокойно, будто ему не страшно:

– Я не семнадцатилетняя девчонка, вот в чем разница.

Неизвестный хрюкнул.

– Я тоже.

Мурашки переместились на шею. Холодок пополз по плечам, будто кто-то стоял за его спиной и дышал на него, вырисовывая изящные узоры и геометрические фигуры. А затем дунул в ухо: «Действуй». Дин сорвался с места и сдернул со стола разделочный нож. Он выставил его перед собой и вдруг обнаружил, что смотрит не на Леду Стивенсон в растянутой серой футболке с эмблемой его любимой команды по хоккею, а на кожаное кресло, кое-где выбеленное до нежного кремового цвета.

Он опешил, дрожа от напряжения и вглядываясь в тени квартиры.

Где она?

Где он?

Где это существо?

В окно скреблись капли дождя. Скрххх. Скрххх. Скрххх.

Дина охватила паника. Он вертелся вокруг себя, как юла, размахивая ножом и ожидал нападения со всех сторон, даже сверху и снизу. Но комната была пуста. Будто Леда растворилась в воздухе. Или привиделась ему.

Стол с карточным домиком. Узкий длинный стеллаж с книжками и рядом старое потертое кресло. Торшер. Чуть справа позади – ширма и постель у окна. Дин не думал, что за секунду Леда (даже если в ее теле скрывается недюжинная сила) могла спрятаться за ширму. Может, скрылась за креслом?

Она настолько быстрая, что смогла найти укрытие за одну секунду, пока Дин отвел глаза в сторону, чтобы схватить нож? Но как такое возможно?

Сжимая оружие до боли в пальцах, он двинулся вперед, прислушиваясь к каждому своему шагу и надеясь сквозь неистовый стук сердца расслышать и другие звуки – например, дыхание маньяка, вселившегося в тело невинной Леды Стивенсон.

С дурным предчувствием Дин направился к ширме. Шум дождя за стеклом стал просто оглушительным. Дин не слышал своего скованного дыхания, скрипа половиц под ногами. Он не расслышал, как под письменным столом пошевелилась Леда Стивенсон, одержимая чудовищами.

Она внезапно высунулась из-под стола, когда мимо шел Дин, и точным движением перерезала ахиллово сухожилие на его правой ноге. Дин с воплем удивления и боли упал на пол, взмахнув руками.

Ножом он задел предплечье зверя, вселившегося в тело Леды. Зверь зарычал, давая сдачи в тысячи раз сильнее и яростнее. Выбил из рук Дина оружие, ударил его головой о паркет несколько раз – послышался хруст костей.

Нет, Леда Стивенсон не семнадцатилетняя девчонка, отстраненно подумал Дин. В ее теле сейчас находится кто-то сильный и жестокий. Дин слышал об этом ранее на курсах по клинической психологии – диссоциативное расстройство идентичности. В мозгу, пока он пытался отбиваться от Леды, одержимой духом отца, пронеслись отголоски слов Каи Айрленд: «Леда Стивенсон бессильна перед смертью отца… Не может осознать его уход… Не хочет отпускать…»

Дин пыхтел, отбиваясь от нещадных ударов, бесполезно махал руками, щурился, пытаясь разглядеть за стеклами прозрачных голубых глаз непорочную душу никем не тронутой девочки. И не мог. И защищаться было поздно – зверь, почуявший кровь, обезумел и стал рвать Дина ножом. Тонкая ткань свитера, связанного женой детектива Гаррисона, черная футболка – все в один миг превратилось в насыщенное бордовое пятно.

Дин был парализован болью, из него стремительным потоком выплескивалась жизнь. Алое на паркете. Лужица увеличивалась в размерах, подтекая к выцветшему