Запрещенная реальность. Том 1 - Василий Головачёв

— Бог с тобой, — сказал он хладнокровно. — Поступай как знаешь. Но хотя бы держи со мной связь. Похоже, я действительно пожалею, что встретил тебя.

— Я тоже, — в тон ему ответил Матвей.

 ВЫХОД НА БАНКИРА

Они встретились ранним утром на квартире у Завьялова.

Дмитрий Васильевич, после того как разошелся с женой, жил один в двухкомнатной квартире. Второй муж у нее был бизнесменом, имел шикарную пятикомнатку в Центре и все остальное согласно «высоким» духовным запросам, поэтому квартиру жена делить не стала, забрав только машину и видеоаппаратуру. А детей за три года совместной жизни они не нажили.

Горшин был в гостях у первого комиссара «Стопкрима» впервые, но обстановку не разглядывал и вопросов о семье не задавал.

— Что будем пить? — спросил Дмитрий Васильевич, открывая бар в стенке.

— Нарзан, — ответил Горшин.

Завьялов с любопытством глянул на непробиваемое спокойное, уверенное лицо гостя, хотел спросить: откуда вы знаете, что у меня есть минеральная вода? — но не спросил. У него уже давно сложилось впечатление, что Граф знает все.

Выпили по бокалу холодного нарзана, сидя в удобных легких креслах.

— Что будем делать, Граф? — спросил наконец Дмитрий Васильевич. — Нас заставляют воевать на всех фронтах. Долго мы так не продержимся.

— К сожалению, ничего успокаивающего сообщить не могу. Против нас заработала куда более мощная организация, чем ФСК и МВД, а деятельность ее спрогнозировать трудно.

— Что еще за организация? — поднял брови Завьялов. — Президентская служба безопасности?

— Конкере. «Монарх тьмы». — По губам Горшина скользнула насмешливая и в то же время грустная улыбка. — С одной стороны, я рад, ибо добивался того, чтобы нас заметил именно он… или она, организация. С другой — мне пока нечего ему… ей противопоставить.

— Это что-то новое. До сих пор я считал, что «Стопкриму» по плечу справиться с любым противником.

— С людьми — да, но она… в общем-то Конкере вовсе не организация, скорее система — и в то же время личность. Короче, он не человек.

— Пришелец, что ли? — с добродушной иронией осведомился Дмитрий Васильевич.

— В том смысле, который в это слово вкладываете вы, нет. Он живет везде, во многих реальностях и пространствах, в том числе и на Земле.

— Может, разъясните мне попроще, что он такое? — со все возрастающим раздражением проговорил Завьялов. — Все непонятное пугает меня, и я принимаю меры.

— Не нервничайте, Дмитрий Васильевич. В то, что я сообщу, вы не поверите, начнете мучиться, прикидывать, не псих ли я. У нас и без того есть о чем беспокоиться. Настанет момент, и я расскажу вам все, что знаю, но лучше бы он не наступил.

Завьялов залпом допил минералку, сходил в ванную, умылся и вышел посвежевший.

— Жарко уже с утра, представляю, что будет днем. Граф, комиссар-три сообщил, что ФСК наметила грандиозное прочесывание спортивного мира с целью захвата работников «Чистилища».

— Знаю, я предупредил кого следует. Но даже если они возьмут одного из наших исполнителей, выше командиров монад им не добраться, не говоря уже о спикерах и оперграндах.

— А если они перехватают всех исполнителей? С кем будем работать?

— Это моя забота, исполнителей найти легче, чем комиссаров. Кстати, как вам Рыков?

Завьялов насторожился. Граф не сказал «комиссар-три», а назвал фамилию, и это не было случайностью.

— Что я должен знать?

— Ну, во-первых, он начал блокировать мыслефон, который носит с собой. Раньше не носил. Это такой приборчик, разработан умельцами из лабораторий ФСК для психотронной войны.

Дмитрий Васильевич внутренне поежился. Его давнее ощущение подтверждалось: Граф каким-то образом «читал» их мысли.

— Во-вторых, он обезопасил себя двойным прикрытием: телохранителями высокого класса. В-третьих, некоторые намеки его на контроль криминальных деловых кругов заставляют предполагать, что комиссар-три не прочь занять место босса Купола. Нового Купола, — подчеркнул Горшин, — того, что возникнет после разгрома «Чистилищем» старого. Причем не исключено, что этот новый Купол вырастет из «Стопкрима», особенно если после разгрома клана сохранить все его связи.

Завьялов вздрогнул. Граф не был на последнем совещании «красного квадрата», но знал, какие вопросы обсуждались и кто что говорил.

— Не отвечайте, — помог ему Горшин сочувственно. — Я действительно знаю все… или почти все. К сожалению, человек остается человеком, особенно когда дело касается власти. А вот чего не бывает, так это пресыщения властью. Ее всегда мало, особенно тому, кто не блещет умом. Казалось, я подобрал подходящие кандидатуры, «Чистилище» заработало эффективно. И вот начались сбои… Кстати, я ликвидировал Кравчука, а также спикера, который подставил Ариставу, но он перед… э-э… уходом сообщил мне интересную вещь: инструктировал его наш уважаемый комиссар-пять.

— Музыка?! — побледнел Завьялов. — Глеб Максимович? Не может быть!

— Ну, инструктировал, может быть, сильно сказано, скорее наставлял, но смысл наставлений был таков. Нет, Глеб Максимович не завербован Куполом или контрразведкой… что почти одно и то же, он просто хочет влиять на события, чтобы всегда быть над ними. А значит, и над нами.

Завьялов закрыл лицо руками, испытывая стыд и печаль, потому что сам хотел того же. Горшин смотрел на него оценивающе, с легкой насмешкой и сочувственно. Он знал, что когда-нибудь придется решать, стоит ли вообще опираться на людей, слабых, непостоянных, ограниченных, живущих только сегодняшним днем. В конце концов, и лучшие из лучших становятся слабыми, подверженными страстям и желаниям… если, конечно, успевают дожить хотя бы до средних лет.

Примерно в это же время состоялась встреча еще двух человек — лидера Купола Георгия Георгиевича и начальника его охраны и службы безопасности, главного секьюрмена Хасана Ибрагимова, занимавшего пост командира знаменитого оперативного подразделения «Стикс» в системе Федеральной службы контрразведки.

Георгий Георгиевич, одетый в шикарный шелковый халат с драконами, был бледен от едва сдерживаемой ярости. Ибрагимов, украшенный пластырем над бровью и шикарным синяком на левой скуле, был хмур и сосредоточен.

Встретились они на даче Георгия Георгиевича, возле бассейна, выложенного мраморными плитами и окруженного розовыми кустами и акациями, за которыми просматривались бейсбольное поле и теннисный корт. Георгий Георгиевич только что вылез из воды, и кожа его сверкала алмазными россыпями в лучах еще низкого солнца. Кивнув на плетеное кресло у столика, он сел, выпил стакан молочного коктейля, возникшего словно по волшебству на столе, съел ломтик ананаса.