Запрещенная реальность. Том 1 - Василий Головачёв

«Ну, это мы погодим, — возразил Матвей. — Я еще не все долги отдал».

«Тогда езжай туда, где можно привести себя в порядок».

«Спасибо за дельный совет. Конкретней можно?»

«Да хотя бы к бабуле Стаса, помнишь, на вокзале? Ты обещал ему заехать».

«Ты гений!»

«А как же», — скромно согласился Матвей сам с собой.

Вскоре он оставил машину во дворе дома номер пять «а» по улице Ольховской, недалеко от Казанского вокзала.

Проспал он без малого сутки, перепугав Марию Денисовну, бабушку Стаса, сухонькую беленькую старушку, оказавшуюся прабабушкой мальчугана. После смерти матери и бегства отца за рубеж, на Украину, родные бабушки и дедушки не захотели воспитывать «бандита», и пришлось семидесятидевятилетней старухе взять его к себе.

— Стасик хороший мальчик, — сообщила она после знакомства, потрясенная щедростью новоявленного «родственника». — Добрый и ласковый, но очень замкнутый. Он только летом подрабатывает, и то я его не заставляю, сам так решил. В школе учится неплохо, не отстает. Любит книжки читать.

— Какие же тебе нравятся книжки? — обратился Матвей к Стасу.

— Фантастика, — объявил тот с набитым ртом. — Где на мечах дерутся и так… Вырасту, вылечусь и сам буду.

— Драться, что ли?

— Не, слабых защищать.

— Ешь аккуратней, защитник, — скупо улыбнулась Мария Денисовна.

Матвей промолчал. Он чувствовал себя так свободно и легко, как когда-то дома в детстве, и от этого ему было приятно и грустно. А потом его определили на постой в зале, и он отрубился, как только голова коснулась подушки на стареньком диване.

Мария Денисовна разбудила его, коснувшись плеча:

— Ну и горазд же ты спать, милок! От уж сутки натикало. Я уж думаю, не помер ли! Шутка сказать, ни разу не повернулся. И будто не дышишь.

Матвей не сразу сообразил, где он, потом вспомнил, потянулся, проговорил удивленно:

— И ни одного сна!

— Поешь да снова ложись, сны свои досматривай.

— А Стас где?

— Спит поди давно, ночь ведь уже. Говорю — сутки проспал.

— Ну да, я же вчера вечером приехал… Ладно, чаю попью и снова лягу, завтра у меня трудный день.

Однако лечь сразу после ужина Матвею не дал Горшин.

Он заявился ровно в одиннадцать вечера, ухитрившись понравиться Марии Денисовне так, что она впустила его к постояльцу без лишних расспросов. Матвей еще не привык к манере Тараса находить его в многомиллионном городе безошибочно, однако выказывать удивления не стал.

— Чай будешь, мил-человек? — появилась на пороге Мария Денисовна.

— Непременно, — кивнул Горшин, — с лимоном и покрепче. А я мед принес. — Он вытащил откуда-то — Матвею показалось, что из-под мышки, — литровую банку меда. — Липовый. Пчелы по заказу работали. Угощайся, ганфайтер. Кстати, поздравляю: ты объявлен в межгосударственном розыске, ориентировка разослана всем отделениям милиции, ОМОНа и спецназа.

Матвей не ответил, открыл банку, налил в блюдце меда и стал есть, запивая чаем. Тарас понял, молча присоединился к нему.

— Убили Дикого, — сказал наконец Матвей, закончив чаепитие и пытаясь отрегулировать внутренний обмен так, чтобы не выступил пот. Несмотря на духоту, ему это удалось.

— Знаю, — помрачнел Горшин. — Не надо было тебе ехать к нему. Если и впредь будешь так неоправданно рисковать, я пожалею, что предложил тебе работать на «Чистилище».

— Я не давал клятвы подчиняться каждой команде, — угрюмо пробурчал Матвей. — В любой момент могу порвать контракт, особенно если начнут ограничивать мою свободу.

— Ошибаешься.

Они скрестили клинки взглядов. Матвею показалось, что кто-то пытается проникнуть к нему в голову, раздвигая черепные кости, пуская в щели усыпляющий газ. Он усилил плотность эндокрана — на уровне ощущений, конечно, — голова прояснилась.

— Не заставляй меня напрягаться, — шепотом сказал Матвей. — Твои уроки не пропали даром, я научился выходить на уровень подсознания, и тебе меня теперь не одолеть.

— Ошибаешься. — Насмешливые искры зажглись в глазах Тараса. — Конечно, ты паранорм, я тебе говорил, но для скорого и полного созревания тебе нужна пси-коррекция. Ты должен постичь базис вселенских законов и научиться различать энергетические потенциалы любых действий. Лишь после этого ты овладеешь нин-по миккё[61]. и, может быть, будешь замечен кем-то из Махатм или иерархов.

Матвей снова промолчал. Он считал, что давно замечен одним из иерархов — инфархом, иначе не видел бы свои странные сны.

— А сейчас ты пока — непроросшее зерно, — продолжал Тарас, — по замыслу и слепой невидимка — по сути.

— Слепой невидимка — это здорово! — нехотя улыбнулся Матвей. — Если можешь сделать эту… пси-коррекцию, сделай.

— Это делается в определенное время и в определенном месте. Жди. Наберись терпения и жди.

— Зачем ты нашел меня?

— Мы готовим операцию по уничтожению трех запятнавших себя работников Генпрокуратуры, нужна твоя помощь.

— Прошу меня пока не привлекать, я должен закончить… кое-какие дела.

— Какие? Вопрос не праздный, мы должны знать, чем занимается наш сотрудник и чем рискует.

Матвей отнес на кухню посуду, сказал Марии Денисовне, что ничего больше не нужно, и вернулся в комнату.

— Кто-то увел мою девушку… открыто и нагло! Она уехала домой в Рязань и… Ты знаешь, кто это сделал?

— Нет. — Горшин выдержал взгляд Матвея, побарабанил пальцами по столу. — Я тебя предупреждал. Попытаюсь ее отыскать. Но если девушку взяли, значит, знали, кто ее друг. То есть тебя окончательно вычислили. Так?

— Логично, — вынужден был согласиться Матвей. — Но уж очень быстро меня вычисляют, ты не находишь? Непонятно только, зачем тогда объявляли розыск, я ведь и так к ним приду за Кристиной.

— Розыск объявили прокуратура и милиция, у них свои резоны, а тем, кто захватил девушку, мало задержать тебя или даже уничтожить, они хотят еще и унизить. Обычный стандарт духовных монстров, таких на Земле пруд пруди. Но один ты к ним не пойдешь. Сиди здесь и ничего не предпринимай, пока я не выясню все обстоятельства дела.

— Не обещаю, — тихо сказал Матвей.

— Я сказал — ты слышал.

Матвей поднял похолодевший взгляд:

— Не обещаю. Ты ясно дал понять, что у нас разные цели и разные пути, и я твоим путем не пойду.

— Я мог бы тебя… заставить.

— Попробуй.

Дуэль взглядов длилась несколько мгновений. Горшин отступил не потому, что испугался, и не потому, что был слабее. Он понял, что из друга может сделать врага, а врагов у него и так хватало.