Запрещенная реальность. Том 1 - Василий Головачёв

Интуиция подала сигнал тревоги, когда он входил в лифт: под почтовыми ящиками на стене в подъезде возился с инструментами в чемоданчике молодой парень, второй в это время «ремонтировал» электрощит, а третий якобы дожидался, пока опустится лифт. В кабину он вошел одновременно с Матвеем, а следом тут же шагнул «ремонтник». Но заговорить с жертвой они не успели, Матвей начал бой первым, по принципу кодосуру[60].

«Попутчика» он нейтрализовал ударом кулака по точке ван-ку, расположенной позади уха, причем так быстро, что взмах его руки был нечитаем противником. «Ремонтник» попытался воспользоваться автоматом «АКС-93» «гном», выхватив его из-под комбинезона, и был наказан жестоким блоком с ответом в висок.

Матвей проехал этаж, на котором располагалась квартира Дикого, спустился по лестнице до поворота и прыгнул сверху на двух куривших амбалов, от могучих бицепсов и шей одежда на них трещала по швам.

— Ну что? — высунулся из приоткрывшейся двери еще один здоровяк. Вряд ли он успел понять, что произошло, прежде чем потерял сознание от легкого прикосновения ребра ладони к темени. Удар этот в русбое называется «поцелуй в лысину».

Придержав его и тихо опустив на пол, Матвей вошел в прихожую генеральской квартиры, состоящей из пяти комнат, и, безошибочно определив, кто еще находится в ней, перешел на сверхскорость.

В двух комнатах он нашел четверых, сняв их без шума точными бросками окатышей. В гостиной мирно беседовали трое, один из которых выделялся осанкой и манерой повелевать, а двое других — исходящей от них физически плотной волной злобы. У их ног лежал на полу Валентин Анатольевич Дикой, и одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять — он мертв. Красная пелена застлала глаза Матвея, когда же он очнулся, двое убийц лежали друг на друге со свернутыми шеями, а третий, наверняка руководитель операции, похожий на казаха или узбека, зажимал себе горло, согнувшись, силясь вздохнуть. Матвей не помнил, что и как он сделал, за него сработали рефлексы, но такое с ним случилось впервые, и он вдруг испугался, поняв, что потерял над собой контроль. Опустился перед телом Дикого на колено, отодвинул веко, вздохнул. Пробормотал про себя: прости, Валентин Анатольевич, это я виноват. Надо было уговорить тебя уехать отсюда.

Поднял голову на «казаха», чьи глаза горели, как угольки. Страха в них не было, разве что изумление и ненависть.

— За что? — Голос сел, и Матвей повторил вопрос.

«Казахоузбек» перестал хрипеть, выпрямился:

— Тебе не уйти, кругом мои люди.

Матвей прыгнул прямо с колен, с наслаждением — не беззащитен, гад! — встретив умелый блок гангстера, и ответил ударом в одну из болевых точек на лице противника. «Казах» отлетел к серванту, но не упал, глаза его от боли вылезли из орбит.

— Это шоку, — любезно объяснил Матвей. — А это чжон-коан, в просторечии «кейф».

Руководитель убийц мешком осел на пол, глотая воздух, закатил глаза, но Матвей не дал ему упасть, нанося отрезвляющий удар по ушам. Если бы «казах» мог вдохнуть, он бы заорал от боли, но легкие его смогли выдавить только икающий хрип.

Матвей наклонился над ним. И глаза его засверкали таким голубовато-ледяным блеском, что «казах» заскулил, пытаясь отодвинуться.

— У меня мало времени, — сказал Матвей. — Но тебя я прикончить успею, если не ответишь на два вопроса. Первый: кто заинтересован в продаже похищенной партии оружия?

— Ку… пол, — выговорил «казах», кусая губы; в себя он приходил быстро и надежды не терял.

— Это я и сам знаю. Кто конкретно?

— Крас… но… рыжин…

— Премьер?! — Матвей присвистнул. — Занятно… Впрочем, я проверю. Шефа своего ты не упомянул, однако. Второй вопрос: на кого работаешь?

— На…

— Смелее! — Матвей слегка коснулся скулы «казаха», отчего тот отлетел на метр.

— На Ельшина. Все равно тебе не уйти, Соболев, хоть ты и ганфайтер, и волкодав, и барс.

Матвей несколько секунд всматривался в глаза вожака убийц, заставляя того бледнеть до синевы, обыскал его карманы, достал пропуск на имя майора Федеральной контрразведки Хасана Ибрагимова. Сказал беззвучно:

— Встретимся в другой жизни…

Ибрагимов отпрянул, поняв приговор, но привести его в исполнение Матвей не успел: в прихожую ворвались сразу пятеро, группа прикрытия, почуявшая неладное. Высокой выучки подразделение «Стикс».

О да, они были готовы: стрелять, бить, скручивать и ломать руки и ноги, душить, резать, хватать. Они были готовы к любой ситуации, но рассчитанной штатно людьми, привыкшими к нормальному человеческому «материалу», пусть и хорошо тренированному. Однако Матвей в данный момент уже не был обыкновенным человеком. Знакомая «молния» пронзила его с головы до пят, высвободила скрытые резервы и обеспечила мгновенный выход на подсознание, за пределы пяти человеческих чувств.

На сей раз он удержал сознательный контроль над своим синтезированным «сверхчеловеком», хотя все равно действовал за гранью человеческих реакций. Но и сил потратил столько, что потом с трудом добрался до машины и почти в обмороке рухнул на сиденье.

Бой длился буквально секунды, от силы полминуты, его-то и боем не назовешь, потому что Матвей ураганом пронесся сквозь отделение «Стикса», оставляя за собой падающие тела. Хасана Ибрагимова он выключил первым — тот обнаружил прыть и достал пистолет.

Ребята знали свое дело туго и начали стрелять сразу после его прыжка, но у них не было свободы маневра, в тесноте квартиры они боялись зацепить друг друга, поэтому негромкие очереди из «гномов», а также мощные струи огня из «волков» можно было просчитывать и обходить. Последнего — шестого — десантника Матвей достал в подкате на лестничной площадке, после чего тот улетел в окно пятого этажа. Уцелел ли он, Матвей так и не узнал.

Вконец измотанный, отбившись от двух верзил группы прикрытия во дворе дома, Соболев ввалился в «шестерку» Ильи, с трудом повернул ключ зажигания, а отъехал уже на «автопилоте». В себя пришел тут же, а боль почувствовал лишь через несколько минут, когда чуть-чуть расслабился. У него оказалось около дюжины синяков на плечах и груди и три борозды от пуль: на спине, на шее и на бедре.

— Могло быть хуже, — прошептал он, проваливаясь в минутный сон-забытье. Очнулся, глянул по сторонам: машина стояла в каком-то тихом дворе, на веревках висело белье — и снова погрузился в сон. Так, с перерывами, он проспал около часа, пока не накопил достаточно сил, чтобы ехать. Подумал: «Ну, ганфайтер, куда теперь?»

«Сдаваться в плен», — с иронией ответил внутренний голос.