Путь Никколо - Дороти Даннет

Приятели кричали, требуя изобразить Олимпу, хозяйку городского борделя, но он отказался. Это было представление для детей, которые собрались вокруг него в кружок, держась за руки и повизгивая от смеха. Он изображал всех, кого они хотели, исключая присутствующих, а также их отцов и матерей. Колотушек ему хватало и прежних. Гелис он также удерживал с собой в середине круга и сделал своей напарницей. Некрасивое толстое личико горело восторгом.

Но вот Адорне положил конец забаве, созвав все свое семейство и переглянувшись напоследок с Клаасом.

— Надеюсь, ты не забудешь, друг мой, передать письма мессеру Арнольфини.

Малыши покатились прочь, огорченные и разочарованные. Кателина ван Борселен, стоявшая рядом в ожидании сестры, не сказала ни слова. Гелис сдвинула брови:

— Я хочу еще.

— Несомненно, хочешь, — кивнула Кателина ван Борселен. — Но ты не должна утомлять своего спутника Он должен сохранить силы для завтрашнего Карнавала, когда ему придется развлекать дам постарше.

Порез на разгоряченной коже открылся вновь, и Клаас, присев, начал утирать кровь платком, другой рукой стягивая коньки. Серсандерс пришел ему на помощь.

— А, Карнавал… Никогда не угадаете, с какими прелестными дамами Клаас проведет весь вечер. Можно я им скажу?

— Пойдем, Гелис, — окликнула ее сестра.

— С кем? — упорствовала Гелис Ансельм Серсандерс ухмыльнулся.

— Конечно, с Матильдой и Катериной, младшими сестрами Феликса де Шаретти. Феликс только что объявил об этом. Как славно они все повеселятся!

— Я тоже хочу!

Кателина одернула девочку:

— Ты и так идешь. Вы идете вместе с Шарлем.

— Я пойду с этим человеком, — возразила Гелис.

Клаас, которому никак не давался второй конек, прикрыл лицо платком.

— Но ведь он… — начала было Кателина и вдруг осеклась. — Но как быть с Шарлем, ведь у него нет друзей, с кем идти на Карнавал? Так нехорошо.

— У него есть отец Дирек и мейстер Ливии, — возразила сестра. — И там будет еще много детей. Ты же знаешь. Я хочу пойти с кем постарше.

Невозможно было и дальше продолжать возиться с коньками. Клаас наконец поднял голову и, разумеется, встретил хмурый взгляд Кателины ван Борселен. Он обернулся к толстой девочке:

— А почему бы вам, демуазель, не пойти со своей очаровательной сестрой?

Очаровательная сестра вспыхнула, и он тут же пожалел о своих словах. Разумеется, у нее уже назначено свидание. А если и нет, то родители позаботятся о том, чтобы завтра вечером ей на пути встретились подходящие молодые люди. Ей было девятнадцать, и она по-прежнему оставалась не замужем.

Человек старший и более мудрый нашел выход из положения.

— Возможно, демуазель де Шаретти позволит своим дочерям присоединиться к моей семье завтра вечером, — предложил Ансельм Адорне. — Наш друг Клаас, разумеется, будет желанным гостем.

— Но… — начала толстушка.

— …и, несомненно, также юная демуазель, если она согласится оставить ненадолго маленького Шарля.

— Я пойду с ним, — заявила Гелис.

Клаас поклонился, затем наконец поднялся на ноги и обернулся к Ансельму Адорне.

— Вы очень добры. Демуазель де Шаретти будет весьма благодарна и, разумеется, я тоже. В какое время?..

— Пойдемте, — пригласил их гостеприимный хозяин. — Ян отведет детей домой. Демуазель, вы позволите?

Кателина ван Борселен позволила, с обиженным видом поглядывая на Клааса.

— Я совсем забыл упомянуть, — заметил Ансельм Адорне, уводя того прочь, — коли уж речь зашла об оружии… о целом складе, принадлежащем рыцарям-госпитальерам святого Иоанна, здесь, в Брюгге. Мой отец был его хранителем. Он всегда говорил, что ордену лучше бы расстаться с боевым снаряжением и вместо этого поставить койки для больных.

— Возможно, — согласился Клаас. Он знал ту башню, где хранилось военное снаряжение, и сейчас, проходя мимо, в задумчивости покосился на нее. — Однако, может статься, что все доспехи старые и в плохом состоянии.

— Напротив, — возразил Адорне. — Жаль, у меня нет ключа, иначе я бы тебе показал. Бригадины, шлемы, поножи. Отличные кольчуги времен Ханникена. Пики и копья. И даже мечи.

— Что ж, скажу вам честно, монсеньер, — ответил Клаас, — многие были бы рады их получить. Но у нас нынче не так много денег после покупки новых пушек. Капитан Асторре сейчас делает заказ в Пьяченце, у самого мессера Агостино, который отливал пушки для его святейшества. Одна именуется Сильвия, в его честь, другая — Виттория, в честь матушки папы римского, а третья — Энея, по имени самого Папы в те дни, когда… прежде чем ему понадобились пушки. Эта Энея может пробить ядром двадцатифутовую стену.

— Лучше, чем пушка из Монса? Кстати, — добавил Адорне, — она без приключений попала в Шотландию, как и было изначально намечено. Здесь мы расстанемся. По крайней мере, нам следует расстаться, если ты хочешь успеть купить лотерейный билет. А завтра приводи детей своей хозяйки в наш особняк, где все готово для Карнавала. Скажем, на закате солнца?

— На закате, — кивнул Клаас, провожая взглядом Адорне.

Он был счастлив.

Ему еще следовало доставить мессеру Арнольфини письма дофина, а также выкупленные доспехи. Он должен был вернуться на центральную площадь и купить (еще один) лотерейный билет. Нужно было отыскать Феликса, заставить его протрезветь и наконец выяснить, что же все-таки неладно с мейстером Оливье, этим управляющим в Лувене. Также нужно было осторожно начать переговоры с торговцами, о которых ему сказали, будто те владеют недвижимостью, с которой готовы расстаться.

Катание на коньках заставило его проголодаться, но одновременно и приободрило. Утро осталось далеко позади, а с ним и все утренние угрозы. Минут на двадцать он задержался в одной из своих любимых таверн, где взял миску потрохов и выпил пива с приятелями, которые все, включая Томаса, были очень рады его видеть. И наконец, подкрепив силы, приступил к исполнению намеченного плана.

Глава 18

Прибытие венецианских галер и время Карнавала — два главных чуда, отмечавших год для любого ребенка, о которых так скучала Кателина ван Борселен, пребывая в изгнании вместе со ссыльной королевой Шотландии. Именно об этом она думала здесь, в отчем доме, как раз перед тем, как Саймон Килмирен увлек ее за собой в сад и попытался поцеловать, а она, глупая гордячка, ему не позволила.

Но то было в сентябре, в дни галер. А теперь настал февраль, время Карнавала, когда предстоит решить, останется ли она здесь, или отправится прямиком в Бретань, чтобы стать камеристкой при вдовствующей герцогине, также приходившейся сестрой королю Шотландии. Еще одна счастливая вдова, тридцати лет от роду. По слухам, во время помолвки будущий супруг совсем не огорчился, когда его предупредили о том, что невеста довольно глупа и почти не говорит на его языке. Его это вполне устраивает, заявил вельможа. Все, что ей нужно знать, это как отличить рубаху от чулок… Он дважды сделал ее матерью, прежде чем сделал вдовой, так что стало быть, она в этом преуспела.