Артефакты древних могильников (СИ) - Раиса Николаева

Глава 11

…Миранэль давно не плакала. Очень давно. Вернее сказать, ТАК не плакала, поскольку пьяные слезы вперемешку с соплями и в сочетании с острой жалостью льются из глаз и носа, или нарочитые слезы пред очами очередного любовника с целью выкачать из него побольше денег, привилегий или каких-то услуг, плачами в настоящем понимании этого слова она не считала. Настоящим плачем также не считались слезы «за компанию» — это когда в редкие периоды своей жизни она приятельствовала с какой-нибудь эльфийкой, и подружки по очереди делились друг с другом горькими обидами, полученными от мужчин. Слезы, которые сейчас лились из глаз Миранэль, были другими. Они по-настоящему разъедали ей сердце, рвали его на части от боли.

Кажется, в последний раз она так плакала, когда ее бросил Даххарст. Как же больно ей тогда было! И вот история повторяется, только теперь с его младшим братом. Хотя, конечно, формально он ее не бросал, просто он ведет себя так, словно их разделяет ледяная стена или непроходимая пропасть.

Сначала Миранэль понравилась эта холодность и отстраненность, особенно после тех двух сумасшедших ночей. Она даже втихомолку подсмеивалась над ним: «Ершись, ершись, мой мальчик, все равно ты скоро приползешь и ляжешь у моих ног милым котиком. В чем, в чем, а в соблазнении юных отроков мне нет равных!»

Миранэль была уверена в силе своих чар. Таггар не Даххарст. Таггар не был искушен в любовных играх, как его старший брат. Да, даже Даххарст поддался ее обаянию и казался вполне влюбленным в нее аж до того прискорбного случая с его отцом, когда Миранэль не в добрый час вспомнила о своей былой влюбленности.

Миранель даже заскрежетала зубами от злости на саму себя: «Ну почему, ну почему меня так тянет к Темным? — с тоской думала она. — Ну почему мне так противны вежливые, выхолощенные до такой степени, что хочется выть, нудные и правильные Светлые? Ну почему меня раздражают эти скромненькие букетики цветов и умилительные игрушки, от которых другие светлые эльфийки пищат в восторге? Почему меня бесят долгие и невыносимо скучные ухаживания, которыми славятся точно соблюдающие букву этикета мужчины Светлых? Ну почему мне нравится страсть, огонь, когда одно прикосновение дает почувствовать, хочешь ты этого мужчину или нет. А если ты его хочешь, и он хочет тебя, то к черту условности! Темные ведут себя именно так!» — Миранэль снова вздохнула, припомнив студенческое лето, когда она впервые узнала о своих вкусах, таких несвойственных для Светлых эльфийек. У нее как раз тогда начался достаточно страстный роман с Эллентиэлем, и роман этот должен был закончиться свадьбой. Она даже слышала краем уха, что ее кандидатура была одобрена для роли жены третьего принца.

Миранэль один раз видела, как отец Даххарста одним только взглядом своих черных сверкающих глаз смог соблазнить сразу трех девиц, которые имели неосторожность бродить поблизости. И все три подружки остались более чем довольны последующими событиями, даже не поссорившись между собой из-за ревности — отец Даххарста каждой уделил достаточно внимания. Сама же Миранэль в это время сидела на поваленном дереве, любуясь стоячим озерцом, затянутым тиной, и слушала нескончаемую любовную балладу в исполнении Эллентиэля, одновременно представляя, что сейчас творится у Темного в спальне. Да… Тоска зеленая.

Она и сама не заметила, как влюбилась, а тут еще Эллентиэль очень кстати уехал на некоторое время, оставив ее на попечение друга. Миранэль возликовала: ее час настал. Поразмыслив, она решила, что небольшое любовное приключение ей не повредит. Замуж за отца Даххарста она не собиралась, и она была полностью уверена, что он не расскажет об этом флирте Эллентиэлю, такими вещами не делятся.

Она продумала все варианты, кроме одного. Отец Даххарста просто-напросто выгнал ее из спальни, когда она пришла к нему в гости в одном пеньюаре, под которым ничего не было. Выгнал достаточно грубо. Вот тогда Миранэль испугалась и испугалась достаточно сильно, все-таки синица в руке в виде Эллентиэля, лучше… чем совсем ничего.

Миранэль в ужасе раздумывала, что ей предпринять, и не придумала ничего лучшего, чем обвинить Темного в попытке ее соблазнения и даже насилия. Она думала, что Эллентиэль поверит ей, а он поверил другу. Это было обидно не только из-за раненного самолюбия, но еще и из-за того, что она потеряла такого жениха.

Миранэль долго страдала. Единственным утешением были доходящие до нее слухи, что семейная жизнь отца Даххарста была очень далека от идиллии. Он постоянно ссорился с женой, или она с ним, слухи ходили и те, и другие. Они не просто ссорились и ругались, они дрались! Дрались по-настоящему. То она ходила с синяком под глазом, то он с расцарапанным лицом. Эти сплетни были бальзамом на ее обиженную душу.

Прошло много-много лет, и вот в один из дней она познакомилась с самим Даххарстом. Она долго не знала, кто его родители, и не подозревала о его высоком статусе. Даххарст вскружил ей голову. Вот в него она влюбилась во второй раз в жизни.

Он был не таким, как его отец. Намного более утонченный, любезный (когда этого хотел), веселый и страстный. Она просто потеряла голову. Какое-то время ей казалось, что и он испытывает к ней серьезные чувства, иначе чем другим можно было объяснить то, что он повез ее знакомить со своими родителями? Вот тогда все и случилось.

Сначала все шло более-менее хорошо. Мать Даххарста Ханния, никогда не видевшая Миранэль, приняла ее достаточно благосклонно, да и отец Даххарста, когда у него прошел первый шок, не выказал никакой враждебности. А потом Даххарст с матерью отправились по делам, а Миранэль со своим будущим свекром, сидя у камина, предались воспоминаниям о минувших днях. То ли вино было слишком крепким, то ли обида так и не утихла в ее сердце, только слово за слово, и они снова вернулись в тому вечеру, когда Миранэль нагрянула к нему в спальню.

— Ты помнишь, как выгнал меня тогда? — с горечью спросила она, и пьяные слезы безудержно полились из ее глаз. — Помнишь?

— Помню, — сдержанно отвечал Темный, — я помню все.

— Почему ты так поступил?! Ты не имел права выгонять меня!

— Я не имел права оставить тебя, — глухо возразил он. — Как бы ты мне ни нравилась.

— Я тебе нравилась? — тут же ухватилась Миранэль за это признание и в мгновения ока оказалась у него на коленях. — Я знала, я знала это! Я чувствовала, что нравлюсь, — пьяно лепетала она, обвив его шею руками и впиваясь поцелуями в его шею…

И вот, в этот самый момент вернулись Даххарст и Ханния. Что потом было!

Ханния, как тигрица, бросилась к ним. Отец Даххарста повел себя, как настоящий мужчина, приняв весь удар на себя. А Даххарст схватив Миранэль за руку, перенес ее в какой-то богом забытый уголок земли и там бросил, не пожелав слушать никаких объяснений.