Потерянный ребенок - Эмили Гунис

Сесилия подняла глаза к потолку, и слезы заструились по ее щекам.

– И я любила ее.

Ребекка наклонилась к Сесилии – ее зеленые глаза были точно такими же, как и у Ребекки – и вытерла ей слезы.

– Мне так жаль, что я совсем не знала тебя.

– Но я всегда была с тобой. Сердцем я всегда была рядом, в бухте Уиттеринг. Туда я сейчас и направлюсь, – с трудом произнесла она.

Ребекка заплакала, больше не в силах сдерживать все то, что копилось в ней, сколько она себя помнила.

Сесилия выдавила слабую улыбку:

– Я люблю тебя, дорогая. Мне так жаль, что я бросила тебя, моя малышка, моя прелестная Ребекка.

Ребекка застыла, глядя, как ее мать делает свои последние вздохи.

– Обещай, что простишь себя, я тоже себя прощу. Пообещай мне, Ребекка. Тебе пришла пора двигаться дальше, ты заслуживаешь быть счастливой.

– Обещаю, – Ребекка сжала ее руку.

– Я люблю тебя, – сказала Сесилия.

– И я тебя люблю, – тихо повторила Ребекка сквозь слезы.

– Почитаешь мне дневник Гарриет? – попросила Сесилия. – Я бы с удовольствием снова услышала голос своей подруги.

Ребекка вышла в коридор и попросила у Айрис книжку в красном кожаном переплете. Вернувшись, она открыла ее в самом начале, села и, держа мать за руку, начала читать.

Эпилог

Июль 2015 года

Ребекка Уотерхаус поплотнее укуталась в теплый шерстяной кардиган, глубоко вздохнула и медленно пошла в сторону пещеры у бухты Уиттеринг.

Несмотря на то что стоял теплый июньский день, солнечные лучи не проникали внутрь, и она оказалась одна в сырости и холоде пещеры, где шестьдесят восемь лет назад мать оставила ее новорожденной.

Когда ее глаза привыкли к темноте, Ребекка осмотрелась и провела рукой по скользкому камню. Всего час назад, пока не начался отлив, пещера была заполнена водой. Она перевела дыхание и пошла вглубь, старательно обходя ямы с морской водой, и вскоре оказалась у маленькой ниши, покрытой водорослями, в дальней стене пещеры.

Гул летних пробок и голоса играющих на пляже детей исчезли, сменившись слабым эхом ее собственного младенческого крика. Ребекка представила, как Сесилия кладет ее в нишу, отворачивается и идет навстречу ледяному серому морю сквозь густой туман.

– Мама? – в пещере раздался голос Айрис, несколько раз отразившийся от стенок. – Я тебя везде ищу. Ты в порядке?

Ребекка с трудом очнулась и повернула голову. Возле самого входа стояла ее младшая дочь, и ее прекрасный силуэт с уже округлившимся животом ярко освещало солнце.

– Все хорошо, родная, спасибо, – сказала Ребекка после затянувшегося молчания и в последний раз взглянула в сторону ложбины, прежде чем повторить путь своей матери и выйти навстречу июньскому солнцу из темноты.

– Мне сегодня в полдень на УЗИ, поэтому я ненадолго, – сказала Айрис, положив ладонь матери на плечо. – С тобой точно все в порядке?

– Нет, поезжай, все хорошо. Я тебя провожу. Ты точно не хочешь, чтобы я пошла с тобой?

– Нет, просто хочу поскорее с этим расправиться. Хотя сегодня утром она толкалась, может, на этот раз…

Ребекка обняла лицо дочери ладонями и поцеловала ее в лоб:

– С ней все будет хорошо.

Айрис кивнула.

– Мне просто немного грустно, что я так сильно тревожусь и даже не могу насладиться моментом.

– Знаю. – Ребекка взяла дочь под руку, и они пошли вдоль моря к ступенькам, ведущим к стоянке.

Ребекка была благодарна дочери за то, что та не пыталась нарушить затянувшееся молчание, пока они шли по золотому песку. Когда они проходили мимо утеса, Ребекка подняла глаза на «Сивью» и вспомнила, как в детстве они с Харви со всех ног бежали вниз к морю, а Гарриет шла позади, держа корзинку с едой для пикника.

Но с тех пор, как она встретилась той ночью с Сесилией и открыла для себя правду, бухта, которую она так хорошо знала всю свою жизнь, казалась ей чужой – словно она была подругой, которая когда-то давно утаила от Ребекки страшный секрет и которую она теперь пыталась простить.

– Мам, я хотела тебе кое-что сказать. Надеюсь, ты не будешь против. – Айрис продолжала идти, сосредоточившись на какой-то точке впереди, которая будто бы давала ей силы продолжить. – Джесси попросила меня переехать к ней на неделю, когда они с Элизабет вернутся домой из отделения. Адама несколько дней не будет из-за работы, и она боится оставаться одна.

– Как я могу быть против? – удивилась Ребекка, чувствуя, как ее сердце замирает от радости. – Это же чудесно. Я так рада, что вы проводите столько времени вместе.

В морской воде под ногами отражались их искаженные силуэты. Айрис накрыла ладонью руку матери.

– Но я знаю, что ты хочешь видеть Джесси почаще, – продолжила Айрис. – Не хочу, чтобы тебе было обидно.

– Мне не обидно, на подобное нужно время. – Ребекка сжала ее ладонь. – Харви очень старается вести себя дружелюбно, и я просто рада, что все мы наконец разговариваем друг с другом.

Она улыбнулась дочери. Айрис была вся в отца: ее доброе сердце, умение прощать. Джесси же была больше похожа на нее: они цеплялись за прошлое, держались за него до самого конца и все равно не могли отпустить.

– Она очень благодарна тебе за все, что ты сделала для Элизабет, просто ей все еще нелегко приходится из-за ее тревожности. Она правда любит тебя, мам, – отметила Айрис и смахнула слезу.

– Знаю, родная. Джесси правда старается изо всех сил. Ей пришлось пережить очень многое, но мы справимся. Мне очень приятно, что ты помогаешь строить между нами мосты. Пожалуйста, не беспокойся обо мне, я правда в порядке, дорогая. Тебе нужно думать о себе, Айрис, и о своем ребенке. Напишешь мне после УЗИ?

Айрис кивнула, и они стали медленно подниматься по ступенькам, а за их спинами с моря дул сильный ветер.

– Я получила ответ от детектив-инспектора Галт, – призналась Ребекка, охотно меняя тему. – Ей подтвердили, что расследования по поводу моих действий в ту ночь не будет.

– Это отличные новости, мама, – сказала Айрис и приобняла ее.

– Должна признаться, я была немного удивлена. Мне казалось, что я понесу хоть какую-то ответственность за убийство собственного отца, но, по всей видимости, прошло столько времени, что их это уже не волнует. Нет ни свидетелей, ни улик – только мое признание, а этого недостаточно. Они вложили его в дело, но мне даже выговора не досталось.

– А ты была в «Сивью» после той ночи, мам? – спросила Айрис, когда они, запыхавшись, поднялись на последнюю ступеньку и оказались рядом с парковкой.

– Нет, думаю, это было бы слишком, – покачала