Леонардо да Винчи. Загадки гения - Чарльз Николл

Истинна эта история или нет, но похоже, что Чинтио пересказал слова самого Леонардо. Так вспоминал Кристофоро Джиральди, лично знакомый с художником: «Ogni giorno, sera е mattina, mi sono ridotto in Borghetto…»

Работа над «Тайной вечерей» началась с подготовки стены трапезной. Стену покрыли ровным слоем штукатурки, которая должна была стать структурной основой для росписи.[530] Покрытие средней части стены, где художник собирался написать центральную часть картины, было более грубым, что обеспечивало лучшее сцепление краски с поверхностью. Граница между двумя частями чувствуется – это ровная горизонтальная линия почти под потолком. Одно из открытий, сделанных во время последней реставрации, – это остатки sinopia, первоначального наброска, выполненного прямо по штукатурке: «исключительно небольшие красные линии, проведенные от руки короткими мазками кисти… чтобы обозначить группы его композиции». После этого поверхность была загрунтована. Современный анализ показал, что грунтовка представляла собой «слегка гранулированную смесь, нанесенную слоем толщиной 100–200 микрон и состоящую из карбоната кальция и магния с белковым связующим веществом». Поверх грунтовки был нанесен тонкий слой свинцовых белил. На этой стадии поверхность была покрыта мелкими надрезами, определяющими форму и перспективу архитектурного фона, а в центре живописной зоны было сделано небольшое отверстие – точка отсчета. Это отверстие можно увидеть на увеличенной фотографии: оно находится у правого виска Христа.

Подобный объем подготовительной работы говорит о том, что над росписью трудились все члены студии Леонардо (о чем забывает сказать Банделло, подчеркивающий абсолютное одиночество художника). Леонардо работал над росписью не в одиночку, как расписывал Сикстинскую капеллу Микеланджело, а в окружении помощников. Среди этих помощников был и Марко д’Оджионо, который сделал одну из первых копий росписи. Шестнадцатилетний Салаи был garzone, мальчиком для растирания красок. Работал с Леонардо и Томмазо Мазини, участие которого в другой масштабной работе (фреске «Битва при Ангиари» во Флоренции) подтверждается документами. Кроме доверенных помощников, вместе с Леонардо работали ученики и помощники, имена которых содержатся на двух листах Атлантического кодекса:[531]

Йодитти пришел 8 сентября за 4 дуката в месяц.

Бенедетто пришел 17 октября за 4 дуката в месяц.

Судя по всему, эти записи относятся к 1496 или 1497 году. Четыре дуката Леонардо платил за их retta, то есть проживание и питание. Кроме этого, они могли заработать деньги за исполнение обязанностей garzoni. К концу года Бенедетто заработал около 39 лир – чуть меньше 10 дукатов, что равнялось плате за retta в течение десяти недель. Имя Бенедетто встречается и на частично утраченном недатированном листе, где перечисляются работники студии того периода:

[…]нко 4

[…]ибердо 4

Джанмария 4

Бенедетто 4

Джанпьетро 4

Салаи 3

Бартоломео 3

Джирардо 4.

Первое имя, по-видимому, Франко. Возможно, речь идет о Франческо Галли, известном под прозвищем Иль Наполетано, Неаполитанец. Пятым может быть Джампьетрино Риццоли, а предпоследним, платившим меньшую retta в 3 дуката, мог быть Бартоломео Суарди, известный как Иль Брамантино, ученик друга Леонардо Браманте.

Работа над картиной, скорее всего, началась с трех геральдических люнетов над изображаемой сценой. Они сильно повреждены, но все же можно увидеть фрагменты надписей и гербов, а также великолепный венок из фруктов и трав. Работа над центральной сценой началась с левой части картины. Мы вступаем в период, описанный Маттео Банделло, когда интенсивная работа чередовалась с напряженными раздумьями. Описание Банделло подтверждается и техническими данными: «Медленное продвижение Леонардо подтверждается несколькими pentimenti (решениями) и внимательной проработкой важных деталей… Каждая фигура и каждый предмет на столе отличаются мелкими или значительными изменениями контуров, которые проявляются в смежных цветах, что доказывает тот факт, что Леонардо располагал большой свободой, неоднократно возвращаясь к одному и тому же мотиву».[532] Среди pentimenti, выявленных реставраторами, есть и изменение положения пальцев Христа, которые в первоначальном варианте были более удлиненными.

Летом 1496 года во время работы над «Тайной вечерей» Леонардо оформлял также ряд помещений (camerini) – по-видимому, апартаменты герцогини Беатриче – в Кастелло Сфорцеско. Об этой работе он упоминает в разорванном письме, которое я цитировал ранее: «Вспомните о вознаграждении за роспись комнат…»

8 июня 1496 года произошла неприятная сцена, во время которой Леонардо вышел из себя, что случалось крайне редко. Об этом пишет один из секретарей герцога: «Художник, который оформлял camerini, сегодня устроил нечто вроде скандала, и по этой причине он был удален».[533] С этим событием, по-видимому, связано другое незаконченное письмо к герцогу, в котором Леонардо жалуется на свое финансовое положение: «Мне сильно досаждает то, что вы должны обнаружить меня в нужде, и… что необходимость зарабатывать на жизнь заставляет меня прервать работу и заняться менее важными делами вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, которую ваша светлость мне поручили».[534] В письме речь идет явно о «Тайной вечере», а «менее важные дела», отвлекающие художника, – это оформление апартаментов герцогини.

Тон письма очень обиженный. Леонардо не считает нужным скрывать свой сарказм, упоминая о «необходимости зарабатывать на жизнь» – явно незнакомой герцогу. Леонардо продолжает: «Возможно, ваша светлость не дали новых приказов мессеру Гуальтьери, полагая, что у меня достаточно денег… Если ваша светлость полагает, что у меня есть деньги, то вашу светлость ввели в заблуждение». Ссылка на Гуальтьери Баскапе, которого всегда называют ducalis iudex dationum, распорядителем даров, распределителем выплат. Похоже, какой-то ожидаемый «дар» не был получен: под «дарами» обычно понимают платежи, осуществляемые слишком нерегулярно, чтобы их можно было считать жалованьем. Суммы, полученные Леонардо за «Тайную вечерю», весьма различны. Банделло пишет, что художник получал ежегодное жалованье в 2000 дукатов, но из другого весьма информированного источника (Джироламо Бугати, бывший в середине XVI века монахом монастыря делле Грацие) мы узнаем, что Мавр платил Леонардо всего 500 дукатов в год.[535] Эта сумма сопоставима с платой за «Мадонну в скалах», за которую Леонардо и Амброджио де Предис запросили 1200 лир, то есть приблизительно 300 дукатов.

Банделло рассказывает и еще одну историю, в которой Леонардо пребывает в более спокойном настроении. Художник беседовал с высокопоставленным посетителем церкви делле Грацие, кардиналом Раймундом Перауди, епископом Гурка. Согласно документам, кардинал действительно находился в Милане в конце января 1497 года.[536] Леонардо спустился с лесов, чтобы приветствовать важного гостя. «Они обсуждали многие вещи, – вспоминает Банделло, – и в особенности совершенство живописи. И некоторые из тех, кто был там, говорят, что они хотели бы увидеть те картины древности, которые были столь высоко оценены великими писателями, чтобы иметь возможность судить о том, могут ли художники наших дней сравниться с древними». Леонардо развлекал высоких гостей историями о том, как молодой Филиппо Липпи был захвачен «сарацинами», содержался в рабстве и свободу смог получить только благодаря своему искусству рисования. Эта история знакома нам по «Жизнеописаниям» Вазари.[537] Сразу же возникает два вопроса. Слышал ли Вазари эту историю от Банделло? И действительно ли Банделло впервые услышал ее из уст Леонардо да Винчи? И ответы на оба вопроса будут одинаковы: возможно. Книга Банделло Novelle была впервые опубликована в Лукке в 1554 году – четыре года спустя после первого издания «Жизнеописаний». Но написана она была значительно раньше и, возможно, ходила в списках. Если говорить о Леонардо, то он мог слышать эту историю от сына Филиппо, Филиппино, которого он знал во Флоренции в конце 70-х годов XV века и с которым сохранил самые теплые отношения. Вполне возможно, что Банделло решил сделать хорошую историю еще более привлекательной, вложив ее в уста великого Леонардо.

Летом 1497 года Леонардо все еще работал над «Тайной вечерей». Это отражено в монастырских книгах за этот год, где есть запись о выплате 37 лир неким рабочим «за работу, проделанную над окном в трапезной, где Леонардо пишет Апостолов». 29 июня 1497 года Лодовико пишет письмо своему секретарю, Маркезино Станга, в котором выражает надежду на то, что «Леонардо Флорентиец скоро закончит работу, начатую им в трапезной», и тогда он сможет «перейти к другой стене трапезной».[538] В письме явно ощущается нетерпение и раздражение герцога.