История Крестовых походов - Жан Жуанвиль

Мы хотим и приказываем, чтобы все Наши провосты и Наши бейлифы воздерживались от каких-либо слов, которые могут быть истолкованы как неуважение к Господу, или Богоматери, или к святым; кроме того, они должны воздерживаться от потворствования игре в кости и держаться подальше от таверн. И Наша воля гласит, чтобы во всех Наших владениях было запрещено производство игральных костей и чтобы женщины, которые ведут безнравственный образ жизни, были изгнаны из всех домов. Мы указываем, что каждый, снимающий дом для такой женщины, должен заплатить бейлифу или провосту штраф в виде годовой ренты.

Более того, пока они остаются на Нашей службе, мы запрещаем Нашим бейлифам подложным предлогом покупать или участвовать в покупках любой собственности или земли, которые могут находиться в его округе или любом другом без Нашего разрешения; а если такая покупка все же состоится, Мы указываем, что она остается в Наших руках.

Кроме того, пока они остаются на Нашей службе, мы запрещаем Нашим бейлифам без Нашего специального разрешения организовывать браки своих сыновей или дочерей, буде такие у них имеются, или любого другого лица, имеющего к ним отношение, с теми, кто пребывает в их округе. Кроме того, Мы запрещаем помещать таких лиц в какой-либо монастырь в их округе, или давать им какую-то бенефицию святой церкви, или давать им какую-то иную собственность; более того, Мы запрещаем Нашим бейлифам получать провизию из каких-либо монастырей, а также располагаться в них или поблизости за счет этих общин. Тем не менее Мы не высказываем желания, чтобы запреты, касающиеся браков или приобретения собственности, о которых говорилось выше, относились к провостам, мэрам или другим служителям низшего ранга.

Мы приказываем, чтобы никто из бейлифов или провостов, исполняя судебные обязанности, не доставлял законопослушным гражданам хлопот больше, чем это необходимо и правильно, и чтобы никто из Наших подданных не был ввергнут в тюрьму иначе, чем в порядке, предписанном Нами.

Мы предписываем, чтобы никто из бейлифов не взимал штрафы за долги или за оскорбление с кого-либо из Наших подданных, иначе как по приговору открытого суда, где размер такого штрафа будет оценен и провозглашен по совету компетентных и знающих лиц, пусть даже он уже уплачен.

И если так случится, что обвиняемый не сможет ждать приговора, который Наш суд будет готов вынести ему, а предложит в виде штрафа определенную сумму денег, которую обычно платят за оскорбление, Мы указываем, чтобы суд принял эту сумму, если она будет справедливой и разумной; в противном же случае Мы предписываем, чтобы размер штрафа был оценен, как говорилось выше, пусть даже виновник и отдал себя в распоряжение суда. Кроме того, Мы запрещаем всем бейлифам, мэрам или провостам угрозами, запугиваниями или другими недостойными способами принуждать Наших подданных к уплате штрафа, тайно или на людях, а также обвинять кого-либо без достаточных оснований.

Также Мы постановляем, что никто, занимающий пост бейлифа или шерифа или любое другое положение на службе Короне, без Нашего согласия не продавал эту службу кому-либо другому. И если несколько лиц покупают любую из вышеупомянутых служб совместно, Мы указываем, чтобы один из покупателей исполнял обязанности, предписываемые этой службе, за остальных, и один же пользовался ее привилегиями в поездках, налогах и обычном несении службы, как принято на этом посту. Мы запрещаем всем чиновникам Короны продавать свою службу братьям, племянникам или кузенам после того, как они приобрели ее у Нас, а также требовать себе какие-то деньги, кроме тех, что полагаются им за их профессиональные обязанности. Что же до их личных долгов, они могут взимать их при помощи авторитета бейлифа — точно так, как если бы они не были на Нашей службе.

Мы запрещаем Нашим бейлифам испытывать терпение Наших подданных, которые обращаются к ним с каким-то делом, перенося заседания суда с места на место. Они должны выслушать представленное им дело в месте, предназначенном для слушания, чтобы Наши подданные не были вынуждены отказываться от своих законных прав из-за страха перед неприятностями и расходами.

Кроме того, Мы приказываем Нашим провостам и Нашим бейлифам не лишать никого его владений без полного расследования или без Нашего специального распоряжения. Кроме того, Мы запрещаем им возлагать на Наших людей какие-то дополнительные обязательства, налоги или таможенные пошлины. Они не могут заставлять кого-то принимать участие в военных походах с целью получения от него денег. Мы приказываем, что никто из обязанных нести для Нас такую службу не может быть призван в армию без достаточного повода; и никто из тех, кто даст согласие служить, не сможет деньгами откупиться от службы.

Более того, Мы запрещаем Нашим бейлифам и провостам без достаточных оснований препятствовать вывозу зерна, вина и других товаров на продажу за пределы Нашего королевства. Когда обстоятельства потребуют такого запрета, о нем должно быть широко объявлено всему народу и по совету знающих лиц, чтобы устранить все подозрения в мошенничестве или двойных сделках.

По той же причине Мы указываем, что, оставляя службу, все бейлифы, шерифы, мэры и провосты лично или в виде своих заместителей в течение сорока дней оставались бы в том округе, где они исполняли свои обязанности, чтобы каждый мог ответить на вопросы новоприбывшего чиновника по поводу каких-то неправильных действий, если против предшественника была выдвинута жалоба».

Этим указом король многое сделал для улучшения условий жизни в его королевстве.

В то время было привычным делом, что служба провоста в Париже могла быть продана одному из горожан или любому, кто мог себе позволить купить ее. И неизменно происходило, что те, кто покупал эту службу, закрывал глаза на проступки, совершенные их детьми или племянниками, так что эти юные правонарушители привыкли полагаться на тех, кто отправлял обязанности провостов. Из-за этого люди низких классов чувствовали себя униженными и подавленными; они не могли добиться справедливости в делах против богатых, потому что те преподносили провостам богатые дары и подарки.

В то время стоило кому-то высказать правду перед провостом и соблюдать свой обет не лжесвидетельствововать по поводу какого-то долга или другого дела, по которому он давал показания, провост наказывал его, приговаривая к уплате штрафа. Более того, из-за великих несправедливостей, творимых провостами, и из-за грабежей, творимых во время их пребывания в должности, те, кто победнее, не рисковал оставаться во владениях короля, а перебирался в те места, где командовали другие провосты и правили другие вельможи. И посему владения короля настолько обезлюдели, что когда провост вершил суд, то посещали его не более десяти или двенадцати человек.

При всем при этом в Париже и его окрестностях было так много преступников и воров, что вся страна была полна ими. Король, который сделал своей главной заботой выяснение, как правят простым народом, и защиту его прав и интересов, вскоре познакомился с истинным положением дел. В результате он запретил продажу службы провостов в Париже и положил щедрое и справедливое жалованье тем, кто будет исполнять ее в будущем. Также он отменил все налоги и пошлины, которые лежали ненужным грузом на его подданных, и повелел во всем королевстве провести поиск людей, которые будут управлять честно и справедливо, не делая разницы между богатыми и бедными.

Одним из тех, кого рекомендовали ему, был некий Этьен Бальё, который настолько хорошо стал руководить службой провоста в Париже, что никто из правонарушителей, воров или убийц не рисковал оставаться в городе, а тех, кто продолжал заниматься этими делами, вскоре повесили или изгнали; ни родство, ни благородное происхождение, ни золото и серебро — ничто не могло спасти их. Так что вскоре условия жизни во владениях короля стали улучшаться, и люди возвращались сюда жить, потому что здесь господствовала справедливость. Население настолько увеличилось, дела пошли настолько лучше, что товары, имущество и все остальное стало продаваться за удвоенную цену.

Еще один указ, изданный королем, многое сделал для улучшения дел в королевстве Франция, о чем свидетельствовали многие мудрые и достойные люди. Он гласил: «Во всех тех делах, которые Мы предназначили для благоденствия Наших подданных и Нашего королевства, Мы оставляем за Собой право разъяснять, улучшать, оправдывать или умалять вину в соответствии с Нашими решениями».

Еще со времен своего детства король Людовик испытывал сострадание к бедным и страдающим людям. Куда бы он ни направлялся, у него вошло в привычку каждодневно в своем доме наделять сто двадцать бедняков вином и хлебом, рыбой и мясом. В Великий пост и Рождественский пост число бедняков возрастало; и часто король сам обслуживал их, подавая им еду, разрезая для них мясо и, провожая, наделял их деньгами из своих рук.