История Крестовых походов - Жан Жуанвиль

В тех случаях, когда король принимал участие в улаживании ссор между теми, кто входил в состав его владений, некоторые члены его совета говорили, что лучше бы он позволил им и дальше драться между собой, ибо, если он позволит им терять силы и средства, они с меньшей готовностью попытаются напасть на него, чем если бы у них было денег в избытке. Король же отвечал своим критикам, что в их словах нет мудрости. «Ибо если, — сказал он, — соседние князья и другие сеньоры увидят, что я не мешаю им воевать друг с другом, они могут объединиться и сказать: «Этот король по злому умыслу поощряет ссоры между нами». И поэтому, может из-за ненависти ко мне, они могут напасть на меня, что будет большой потерей для меня и осуждением со стороны Господа нашего, который говорил: «Да будут благословенны миротворцы».

В результате постоянных усилий короля установить мир между жителями Бургундии и Лотарингии, которых он наконец примирил, они стали испытывать к нему такую любовь и почтение, что, когда им было необходимо разрешать какие-то споры между собой, они обращались с прошениями в королевские суды в Реймсе, Париже и Орлеане.

Король испытывал такую глубокую любовь к Господу нашему и Его Матери, что сурово наказывал тех, кто неуважительно упоминал их или использовал их имена в каком-то непристойном богохульстве. Так, я был свидетелем, как он приказал привязать к лестнице ювелира из Кесарии и повесить ему на шею столько свиных кишок и других внутренностей, что они доходили ему до самого носа. Также я слышал, вернувшись из-за моря, что он приказал за подобное богохульство прижечь клеймом нос и губы какого-то парижанина, но сам я этого не видел. Обычно праведный король говорил: «Я охотно позволю прижечь раскаленным железом себя при условии, что все гнусные богохульства будут изгнаны из моего королевства». Я провел в его обществе двадцать два года и ни разу не слышал, чтобы он клялся именем Божьим, или Богоматерью, или же Его святыми. Когда он хотел подчеркнуть какую-то мысль, он говорил: «Это было именно так» или же «Это именно так».

Я никогда не слышал, чтобы он упоминал дьявола, разве что его имя появлялось в некоторых книгах, в которых он имел право быть упомянутым, например в житиях святых, где шла речь и о нем. Это большой позор и Французскому королевству, и самому королю, что сегодня это всем позволяется и почти каждый в разговоре употребляет выражение «Черт побери!». Более того, эти греховные речи отдают во власть дьявола мужчин и женщин, которые с крещения принадлежали Господу. В моем замке в Жуанвиле любому, кто говорил такие вещи, затыкали уши или он получал оплеухи, так что плохие речи исчезли из употребления.

Король как-то спросил меня, омываю ли я ноги беднякам на Страстной неделе. Я сказал, что не делаю этого, потому что считаю неподобающим делом. Он сказал, что я не должен пренебрегать этим, зная, что и Господь наш так поступал. «Я предполагаю, — сказал он, — что ты очень неохотно последовал бы примеру короля Англии, который омывал ноги прокаженных и целовал их».

Прежде чем отправляться спать, король обычно посылал за своими детьми и рассказывал им о деяниях добрых королей и императоров, в то же время давая им понять, что они должны следовать примеру таких людей. Он также рассказывал им о поступках порочных властителей, которые в силу своей распутной жизни, своей жадности и корыстолюбия обрекали на гибель свои владения. «Я привлекаю ваше внимание к этим вещам, — говорил он, — чтобы вы могли избегать их и не гневить Бога». Король заставил детей выучить богослужения во имя Богоматери и повторять их каждый день, чтобы, когда им придет время править своими владениями, они привыкли слышать их каждый день.

Король настолько щедро раздавал милостыню, что, куда бы он ни отправлялся в своем королевстве, он раздавал деньги бедным церквам, лепрозориям (домам прокаженных), приютам для бедных и лечебницам, а также мужчинам и женщинам благородного происхождения, которые оказывались в бедственном положении. Каждый день он давал пищу большому количеству бедняков, кроме тех, кто ел в его зале. Я часто видел, как сам король резал для них хлеб и раздавал напитки.

В его время было построено много аббатств, например Ройомон, аббатство Святого Антония рядом с Парижем, аббатства в Лисе и Мобюссоне и много других обителей для францисканцев и доминиканцев. Он возвел больницы в Пон-туазе и Верноне, убежище для слепых в Париже и монастырь для монахинь францисканского ордена в Сен-Клу, который по его повелению основала сестра короля Изабелла.

Когда королю предстояло предоставлять кому-то приход от имени святой церкви, король всегда советовался с церковнослужителями и другими достойными людьми, выясняя, на чью порядочность он может положиться, прежде чем передать приход; и после консультаций с ними он проводил это назначение с чистой совестью, как если бы на него смотрел сам Господь Бог. Он никогда не давал бенефиции ни одному клирику, если тот раньше не справлялся со своими обязанностями. Каждый раз он сначала наносил визит в этот город своего королевства, где встречался с доминиканцами или францисканцами и расспрашивал их о просителях.

После того как король Людовик вернулся во Францию из-за моря, он преисполнился глубокого благоговения перед Спасителем и неуклонно следовал справедливости в отношениях со своими подданными. Именно поэтому он пришел к выводу, что было бы хорошим и благородным делом реформировать королевство Франция. Первым шагом в этом направлении стал генеральный указ для всех подданных королевства, который гласил следующее:

«Мы, Людовик, милостью Божьей король Франции, предписываем всем нашим бейлифам, провостам, мэрам и всем прочим, какое бы звание они ни носили и чем бы ни управляли, принести клятву, что, пока они исполняют свои обязанности, отправлять равное правосудие для всех, невзирая на лица, для бедных и богатых, для людей из других стран и для тех, кто рожден здесь; и что они будут достойно соблюдать все правила и законы.

Если так случится, что бейлиф, шериф или другой чиновник, такой, как пристав или лесничий, сделает что-то противоречащее их клятвам и будет обвинен в таком деянии, Мы желаем, чтобы они были наказаны арестом имущества или их лично, если это прегрешение доказано; бейлифы будут наказаны Нами, а другие — бейлифами.

Далее, все провосты, бейлифы и приставы должны дать обет, что они будут верно охранять Наши доходы и блюсти Наши права и не нанесут урона Нашим правам, не скроют их и не уменьшат. В то же самое время они должны поклясться, что не будут ни давать, ни получать, ни лично и ни через кого-то ни золота, ни серебра, ни каких-то иных косвенных благодеяний или иных вещей, кроме только фруктов, или хлеба, или вина, или других подарков стоимостью не больше десяти су, каковая сумма не должна быть превышена.

Они также поклянутся, что никогда не будут получать или создавать условия для получения подарков любого вида через посредников или их жен, детей, братьев и сестер или любых других лиц, связанных с ними; и, как только они узнают, что такой подарок был преподнесен, они должны вернуть его при первом же удобном случае. Кроме того, они должны поклясться не принимать никаких подарков, ни в каком виде, от любого человека, принадлежащего к их округу, ни от кого другого, кто подает дело в суд или может обратиться к ним с просьбой.

Кроме того, они должны дать клятву никогда не принимать и не посылать подарки любому из членов Нашего совета, ни их женам или детям и ни одному лицу, имеющему отношение к ним; а также никому из тех, кто назначен Нами, ни одному лицу, которое Мы можем послать в их округ или район или провосту для расследования, как они выполняют свои обязанности. Они обязаны поклясться, что не извлекут выгоды ни из какой продажи Нашей ренты, Наших округов, Нашего права чеканить монету и из всего прочего, что принадлежит Нам.

Более того, они должны клятвенно пообещать, что, если им доведется узнать, что любой пристав, офицер или провост из их подчиненных пренебрегает своими обязанностями или привержен каким-то другим порокам, за которые его необходимо отстранить от Нашей службы, они должны, невзирая ни на какие подарки, или обещания, или какие-то иные причины, задержать его прямо на месте, осудить по справедливости и наказать.

Далее, Наши провосты, шерифы, мэры и все другие Наши служащие, конные и пешие, должны поклясться, что никогда не будут преподносить никаких подарков ни своим старшим начальникам, ни их женам или детям, а также никому, имеющему к ним отношение.

И потому, что Мы хотим, чтобы эти клятвы неукоснительно соблюдались, Мы приказываем, чтобы они были даны в Ассизи перед всеми присутствующими, клириками и мирянами, рыцарями и оруженосцами, независимо от того, что любое из этих лиц, может, уже произносило клятву перед Нами; так что те, кто произнесет эту клятву, обязаны избегать греха клятвопреступления — не только из страха перед Богом и перед Нами, но и потому что, что будут опозорены перед всем миром.