История Крестовых походов - Жан Жуанвиль

Король посоветовался со своим управляющим Пьером, Жилем ле Брюном, коннетаблем Франции, Жерве де Эскрайне, с главным поставщиком королевского двора, архидьяконом Никосии, хранителем королевской печати, — позднее он стал кардиналом — и, наконец, со мной. Мы сказали, что в мирских делах надо руководствоваться мнением тех, кто обладает наибольшими знаниями. «То есть, — сказали мы, — с нашей стороны мы советуем вам сделать то, что говорят эти моряки».

Король повернулся к капитанам и сказал: «Я прошу вас честно ответить — если бы это судно было вашим и на борту были бы ваши товары, оставили бы вы его?» Они дружно ответили, что нет, потому что скорее подверглись бы риску утонуть, чем покупать новое судно стоимостью в четыреста тысяч ливров или еще дороже. «Тогда почему, — спросил король, — вы советуете мне покинуть этот корабль?» — «Потому, — ответили они, — что ставки не равны. Ни вас, ни вашу жену, ни ваших детей, которые вместе с вами на корабле, нельзя оценить золотом или серебром. Вот почему мы советуем вам не рисковать ни своей жизнью, ни их». — «Мои добрые господа, — сказал король, — я выслушал ваше мнение и мнение моих приближенных. А теперь я выскажу вам свое, которое гласит следующее: если я оставлю это судно, то на борту его останутся не менее пятисот человек, которые высадятся на берег Кипра из страха перед угрожающими им опасностями — потому что среди них нет ни одного, который любил бы свою жизнь меньше, чем я, — и, может быть, они никогда не вернутся на родину. Вот почему я скорее вручу свою судьбу, судьбу моей жены и детей в руки Господа Бога, чем нанесу такой урон такому большому количеству людей».

Беду, которую король опасался причинить этим людям, можно было увидеть в том, что случилось с Оливье де Термом, который был на корабле его величества. Он был одним из самых храбрых людей, которых мне доводилось встречать, и самым достойным из всех его соратников в Святой земле. Тем не менее, боясь утонуть, он не остался с нами и высадился на острове Кипр. Здесь он встретил на своем пути столько препятствий, что смог присоединиться к королю только спустя полтора года, хотя он занимал такое положение и обладал таким состоянием, что мог легко заплатить за проезд. Только подумайте, какая судьба постигла бы людей более скромного положения и не имеющих столько денег, чтобы оплатить возвращение домой, если даже такому человеку пришлось так нелегко!

Едва только мы избавились от этой опасности, которой Бог наградил нас, как тут же столкнулись с другой Ветер, который пригнал нас к берегам Кипра, где мы легко могли утонуть, начал дуть с такой силой, что заставил нас снова вернуться к острову. Моряки бросили якоря, чтобы противостоять ветру, но не могли справиться с ним. Возникла необходимость снести стенки королевской каюты на верхней палубе, но никто не осмеливался работать здесь из опасения, что его снесет в море. В этот момент, когда мы с Жилем ле Брюном собирали вещи в личных покоях короля, дверь открыла королева, думая найти здесь своего мужа. Я спросил, что она ищет. Она сказала, что пришла поговорить с королем, чтобы он дал обет Господу или его святым отправиться в паломничество, чтобы Господь спас нас от беды, в которой мы оказались; моряки сказали, что всем нам угрожает опасность утонуть. «Мадам, — сказал я ей, — пообещайте пуститься в путешествие к гробнице святого Николая в Варанжвиле (мощи святого Николая покоятся в итальянском городе Бари. — Ред.), и я не сомневаюсь, что Бог вернет вас во Францию вместе с королем и вашими детьми». — «Я охотно это сделаю, сенешаль, — ответила она, — но у короля такой непростой характер, что, если он узнает, как я дала это обещание, не сообщив ему, он ни за что меня не отпустит».

«Во всяком случае, — сказал я, — вот что вы можете сделать: пообещать, что, если Бог вернет вас во Францию, вы от себя, от короля и трех ваших детей преподнесете кораблик из серебра стоимостью в пять марок. Тогда я гарантирую, что Господь приведет вас во Францию; я сам дал обет святому Николаю, что, если он спасет нас от опасности, которая угрожала нам прошлой ночью, я покину Жуанвиль и босым пойду к его святилищу в Варанжвиле». Королева ответила, что обещает преподнести святому Николаю серебряный кораблик, и попросила меня сделать это от ее имени, на что я ответил, что с удовольствием исполню ее просьбу. Затем она ушла, но отсутствовала недолго. Вскоре она вернулась и сказала: «Святой Николай уже спас нас от беды, потому что ветер стихает».

Когда королева — да благословит ее Господь! — вернулась во Францию, в Париже сделали для нее серебряный кораблик. На нем стояли фигурки ее самой, короля и трех их детей, все из серебра. Из того же металла были матросы, мачта, руль и снасти, а сами паруса были сшиты из серебряной ткани. Королева рассказала мне, что этот кораблик обошелся в сто ливров. Когда он был готов, королева прислала его мне в Жуанвиль, чтобы я мог принести его в часовню Святого Николая, что я и сделал. Когда мы сопровождали сестру нынешнего короля в Хагенау для бракосочетания с сыном германского императора, я видел, что он по-прежнему находится в той же часовне.

Теперь вернемся к нашей главной истории, и я продолжу повествование. После того как мы избежали двух этих опасностей, король присел на фальшборт, сказал, чтобы я присел у его ног, и произнес: «Ты знаешь, сенешаль, одним из своих легких ветерков Господь ясно показал нам свою силу — даже не пустив в ход четыре главных ветра — и едва не потопил короля Франции, его жену и детей вместе со всеми их спутниками. И теперь мы обязаны ответить Ему благодарностью и поблагодарить за то, что Он спас нас от этих бед. Святые, — добавил Людовик IX, — говорят нам, что когда люди подвергаются таким испытаниям, или страдают от тяжелых болезней, или становятся жертвами насилия, то все это надо воспринимать как предупреждение или угрозу от Господа нашего и Спасителя. Потому что Он как бы говорит тому, кто оправился от тяжелой болезни: «Смотри, Я мог бы обречь тебя на смерть, будь на то Мое желание», и сейчас Он как бы говорит нам: «Вы видите, что Я мог утопить вас, если бы решил, что вы должны умереть». Посему, — продолжил король, — мы должны вглядеться в себя и понять, есть ли в нас то, что не нравится Господу нашему и из-за чего Он наводит на нас страх; и если мы найдем в себе то, что оскорбляет Его, то должны немедленно очиститься. Ибо, если после такого предупреждения мы этого не сделаем, Он оставит нас. Он покарает нас смертью или какой-то другой бедой, которая нанесет урон и телу, и душе. Сенешаль, — добавил король, — святые скажут: «Боже милостивый, почему Ты пугаешь нас? Ибо если Ты уничтожишь всех нас, Ты не станешь беднее, так же как не станешь богаче, если сохранишь нас. Поэтому мы не можем не видеть, — говорят святые, — что эти предупреждения, которые посылает нам Господь, не служат Его выгоде, и Он не пытается уберечь себя от потерь. Господь шлет их единственно от великой любви, чтобы пробудить нас, чтобы мы могли ясно осознать наше несовершенство и очистить наши сердца от всего, что огорчает Его. Так давайте же сделаем это, — сказал король, — и будем мудро вести себя».

Взяв на борт запас питьевой воды и припасов, мы оставили Кипр и поплыли к другому острову, который назывался Лампедуза (к западу от Мальты и к югу от Сицилии. — Ред.), где наловили много кроликов. Здесь среди скал мы встретили старого отшельника; у него был сад, который отшельник, поселившийся тут давным-давно, заложил здесь. В саду росли оливковые деревья, фиги, виноград и много разных деревьев и кустов. Через садтекручеек, который ответвлялся от речки. Король и все мы подошли к подножию сада, где в первой же пещере, к которой приблизились, нашли молельню с выбеленными стенами, на одной из которых висел терракотовый крест. У входа во вторую пещеру мы увидели два тела, на которых давно уже не осталось плоти. Ребра их оставались на месте, а кости рук сложены на груди. Тела лежали головами к востоку, как и тела тех, кого предавали земле.

Вернувшись на судно, мы обнаружили, что один из наших моряков пропал; капитан предположил, что он, должно быть, остался на острове, дабы стать отшельником. Никола де Суси, который был главным оруженосцем короля, приказал оставить на острове три мешка сухарей, чтобы моряк, найдя их, смог поддержать свою жизнь.

Покинув Лампедузу, мы увидели в глубине моря большой остров. Он назывался Пантеллерия и был населен сарацинами, которые считались подданными сицилийского короля и короля Туниса. Королева попросила послать к берегу три галеры за фруктами для детей. Король согласился и приказал капитанам трех галер идти туда и быть в готовности присоединиться к нему, когда его корабль пройдет мимо острова. Галеры вошли в маленькую гавань, но, когда судно короля проходило мимо, галер в ней не было и следа.

Моряки начали перешептываться. Поэтому король подозвал к себе команду и спросил, что, по их мнению, произошло. Они сказали — сдается им, что сарацины захватили людей короля и их галеры. «Но, — добавили моряки, — мы убедительно советуем вашему величеству не дожидаться их. Ибо сейчас вы между королевствами Сицилия (Сицилия и Неаполь. — Ред.) и Тунис (государство Хафсидов. — Ред.), ни одно из которых не испытывает к вам любви. Но если вы позволите нам продолжать путь, то еще до наступления утра мы спасем вас от опасности, ибо к тому времени мы уже минуем пролив.