Пирамида жива… - Юрий Сергеевич Аракчеев

прибытия сюда… Мы считаем большим успехом, что убедили Кравцова порвать с преступным прошлым и оказывать нам активную помощь в борьбе с ворами в законе.

…Молодого симпатичного парня, в особенности если он слаб характером (а воры – неплохие психологи), просто принуждают. И вот возле каждого вора есть такой парень. Они, как правило, пассивные гомосексуалисты. А воры – активные, хотя гомосексуалистами себя не считают. Ни один! И такой пассивный может даже ударить своего партнера. И его никто не тронет. Не имеют права. Но когда «опущенный» начинает работать где-нибудь на кухне, в столовой или дневальным, воры уже не принимают их услуги, в особенности пищу. Хуже унижения для них нет. Принял пищу, кружку из рук опущенного – уже не вор.

Они у нас сидят в столовой профилактория все вместе: обиженные и те, кто их обижал. И кушают, как говорится, из одной миски. У нас с ворами в законе происходит такой диалог. «Ты опущенного сделал таким?» Конечно, вор никогда не признается. Но мы-то знаем, что он сделал! «Ты унизил человеческое достоинство, тебе было приятно. Вот теперь садись и ешь с тем, кого ты «опустил», одну похлебку из одной миски. И попробуй бывшего опущенного только пальцем тронуть!»

ВОПРОС. Возможно ли распространение вашего опыта?

ОТВЕТ. Это не у всех получится. Это надо уметь. Нужно уметь рисковать. Надо быть психологом. Сами осужденные могут не пойти на это. Потому что знают, что им завтра башку оторвут.

Вы только что побывали на строительной площадке. Видели, какой там порядок? Кирпичик к кирпичику. Мусор подметается веничком. А кто там работает? Воры в законе. Бывшие воры в законе. Сами себе строят каземат.

…А есть камеры, где будут сидеть по двое или даже по одному – самые неподдающиеся. Звукоизоляция у нас хорошая. Пусть размышляют в тишине…»

Новые письма Массовера

«Дорогая Валечка! Наконец представилась возможность чуть более подробно все описать. После ПКТ я пробыл в Симе 3 недели, а 3/IV 90 г. внезапно снова был вывезен на «Лебедь». Причиной вывоза явилось то, что якобы обо мне говорило радио «Свобода» и «Голос Америки». Во всяком случае так мне сказало начальство на «Лебеде». Беседа велась в их стиле – угрозы, угрозы и еще раз угрозы. Я написал объяснение, в котором указал, что интервью корреспондентам западных радиостанций не давал, но мое мнение о «Лебеде» остается прежним и менять его у меня нет оснований. Через несколько дней мне предъявили газету «Экспресс-хроника», в которой была статья под рубрикой «Письма из Усольлага». В этой статье приводились строки из моих писем к тебе, а также к А.Д.Сахарову. Я полностью подтвердил свое авторство и заявил, что готов нести ответственность за правдивость изложенного мною. После этого началась обычная, уже привычная для меня обработка. Я вновь испытал все «прелести» «Лебедя», подробно писать об этом не буду. Не было лишь избиений, но со мной они это проделывать боятся. Меня пытались «уговорить» написать опровержение, но как ты понимаешь, ничего у них из этого не вышло. 25/IV полуживой я вновь приехал на зону. В настоящее время немного пришел в себя, но в целом со здоровьем неважно. Работаю в строительной бригаде разнорабочим, тяжелых физических нагрузок нет, но работа очень грязная, бытовые условия невыносимые. После работы даже нет возможности помыться. Никак не могу избавиться от вшей. Здесь это всеобщая беда… И вообще на зоне с каждым днем жизнь становится все хуже и хуже. Просто диву даешься: в газетах высокопоставленные работники МВД, включая нынешнего министра, дают интервью о том, что жизнь в местах заключения повседневно улучшается, снимаются различные режимные ограничения и т.п. Например, значительно смягчены требования к форме одежды, разрешено ношение усов, короткой (до 3 сантиметров) прически, употребление различных необходимых предметов бытового обихода и т.п. Здесь этого нет и в помине. Мы лишены самого элементарного, работники ИТК отнимают у осужденных все, что им понравится, короче говоря – элементарный грабеж, а пожаловаться некому. Легче встретиться с медведем в лесу, чем увидеть местного прокурора. Да и встреча с прокурором ничего не даст, он представитель той же мафии, все это я уже испытал на себе. Человеческое достоинство здесь не унижено, оно просто растоптано. Зеков здесь за людей не считают. Широко практикуются избиения дубинками, на каждом шагу слышишь: «По дубинке соскучился?» Дошло уже и до того, что на подъеме, если человек случайно проспал, его начинают избивать дубинками. И вообще избиения носят обычный повсеместный характер… Обстановка в зоне сложная, крайне накаленная. Создается впечатление, что работники ИТК специально провоцируют людей на бунт. Но этого у них не получится. Мне удалось убедить з/к действовать законными методами. Поэтому 4.VI.90 г. в зоне будет объявлена забастовка. Мы будем добиваться приезда авторитетной, компетентной и объективной комиссии…»

«Дорогая Валечка! Окажи подателю этого письма внимание и гостеприимство. Он один из авторов статьи в «Московском комсомольце». После опубликования этой статьи его вместе со мной увезли на «Лебедь» и применяя соответствующие методы, заставили написать опровержение. Сейчас он (после освобождения) едет в Москву, чтобы поставить общественность в известность о том, как его заставляли писать опровержение и вообще сообщить о произволе и беззаконии, свидетелем которых он был. Ему есть что сказать…»

Новое письмо сокамерника Массовера

«Здравствуйте Валентина Васильевна! Пишу Вам я, Ваш «новый знакомый», и пишу по просьбе Юрия Львовича, оставшегося в Соликамске, на «Белом Лебеде».

Валентина Васильевна, это письмо из рук в руки Вам передаст надежный человек, освобождающийся из Сима. Почтой воспользоваться не могу, так как не исключена нежелательная цензура со стороны КГБ и МВД, ожидающая письма Львовича к Вам. Итак, по просьбе Львовича, опишу все события по порядку. После того, как я послал Вам письмо с письмом для Горбачева, а Львович написал письмо А.Д.Сахарову, нас отправили в ПКТ на «Белый Лебедь». Меня, правда, чуть раньше. До приезда Львовича мне удалось войти в контакт с врачом ПКТ, таким же осужденным. С ним у нас сложились дружеские отношения, и мы вместе ждали приезда Львовича. Валентина Васильевна, я не буду рассказывать Вам, что такое «Белый лебедь», это займет много времени и места, да и боюсь Вы не поверите мне, до чего это жуткое заведение, где каждый человек рискует ежедневно быть убитым. Как сказал Львович: «Если я на свободе расскажу о «Белом Лебеде», мои друзья сочтут меня за сумасшедшего, несущего жуткий бред. Во всяком случае они мне не поверят». Так вот, вместе с доктором