Тайная помолвка - Вера Крыжановская-Рочестер

Его желанию было суждено сбыться ранее, чем он ожидал.

На следующий день, едва он встал, ему доложили, что какая-то дама желает его видеть. Словно предчувствуя, он приказал тотчас же принять даму. Когда та откинула вуаль, он узнал тетю Адель. С деловым видом она доложила, что вчера Валерия, восхищенная волшебным видом картины при лунном свете, выразила желание кататься по вечерам в лодке. Вот она и прибежала, пока еще Валерия спала, сообщить об этом Раулю, полагая, что он воспользуется случаем, чтобы устроить нечаянную встречу.

– Прекрасно! Благодарю вас, тетя Адель, – сказал князь с улыбкой, целуя ей руку. – Сегодня вечером лодка и надежный гребец будут готовы к услугам мечтательной красавицы.

Поздно вечером отдыхавшая весь день Валерия обрадовалась, когда лакей доложил, что заказанная для княгини лодка ожидает ее.

– Как ты добра, милая тетя, что так быстро осуществила мою прихоть, про которую я, может быть, и забыла бы.

Она бросилась обнимать старушку.

Накинув мантилью и взяв веер, княгиня с былой живостью сбежала по ступенькам лестницы.

В лодке сидел высокий и стройный лодочник в большой соломенной шляпе, закрывающей его лицо. Валерия прыгнула в лодку, не взглянув на гребца, и не заметила невольного удивления тети Адель в момент, когда тот ее подсаживал.

– Гм! Только по своей слабости к тебе я еду, – говорила тетя Адель, – прогулки по ночам очень поэтичны, а в мои годы лучше мечтать в кровати, не рискуя выкупаться в воде. Вообще не люблю я эти катания на лодке. Тебе бы лучше гулять пешком, и для здоровья это полезно, да и скорее ознакомишься с этой чудной природой.

– Ах! Не ворчи, тетя! Ты ведь знаешь, что когда я была счастлива, то любила ходить, а теперь я всегда утомляюсь, – вздыхая, ответила молодая женщина. – Впрочем, обещаю тебе каждое утро гулять пешком, а по вечерам за это ты будешь кататься со мной в лодке, что вполне безопасно, потому что на этой гладкой, как зеркало, воде опрокинуться нельзя, – со смехом добавила она.

После часовой прогулки, показавшейся Валерии восхитительной, они наконец вернулись. Но это мечтание при луне и мягкое убаюкивание на серебристой глади озера так ей понравилось, что она приказала гребцу каждый вечер в эти часы подавать лодку.

Княгиня исполнила свое обещание: по утрам она гуляла, а вечером каталась в лодке. Такой образ жизни благотворно повлиял на ее здоровье, легкий румянец покрыл ее щеки, и вся она вновь приобрела свежесть и подвижность, утраченные ею во время болезни.

На шестой день по приезде вышли они на прогулку лишь после обеда. Утром стояла жара, и княгиня писала письма близким. Валерия была в хорошем настроении, и прогулка затянулась. Вдруг тетя Адель заметила, что небо начинает покрываться тучами. Они тотчас отправились в обратный путь, но были еще на далеком расстоянии от дома, когда засверкала молния и стал накрапывать дождь.

– Соберись с силами, тетя, и бежим скорей, иначе мы вымокнем, – сказала Валерия, таща за собой тетю, а та при своей тучности обливалась потом от такого бега.

– Вот в этой вилле мы и укроемся. Это, кажется, та самая, что видна с нашего балкона, – продолжала Валерия, звоня у решетки.

Тетя Адель, задыхаясь, хотела что-то сказать, но не могла, а Валерия тщетно старалась объяснить себе таинственные телеграфные движения ее рук. Между тем дверь уже отворилась и вышел ливрейный лакей.

– Его светлости нет дома, – сказал он кланяясь.

– Мы не намерены беспокоить вашего барина, – ответила Валерия, таща тетку в подъезд. – Мы просим только дать нам укрыться от грозы и послать кого-нибудь за каретой, – присовокупила она, кладя монету в руку лакея.

Слуга тотчас понял, что имеет дело со знатной дамой, несмотря на ее скромное траурное платье. Низко поклонясь, провел он дам в малую залу, смежную со стеклянной галереей, выходящей в сад, и ушел, чтобы послать за каретой по данному адресу.

Пасмурная тетя Адель с озабоченным видом подошла к окну и барабанила пальцами по стеклу. Валерия же, не понимая, что означает смущенный и озабоченный вид тети Адели, уселась в кресло, довольная тем, что им удалось укрыться от проливного дождя, который с шумом хлестал по железной крыше галереи. В эту минуту на галерею из сада вбежал маленький мальчик, с хохотом стряхивая свою шляпу, с которой лила вода, а за ним дама средних лет.

– Амедей, Амедей, дайте я ее оботру. Подождите! – говорила она, стараясь поймать мальчика.

Но мальчик убежал, громко смеясь, и в несколько прыжков очутился в зале. При виде незнакомых дам он остановился и в смущении глядел на Валерию, которая, вскрикнув, поднялась с кресла.

– Амедей! – пробормотала она.

На выразительном лице ребенка вспыхнуло сперва удивление, а потом восторженная радость. Он вспомнил:

– Мама! Милая мама! Наконец-то ты приехала.

Он бросился на шею Валерии и душил ее своими объятиями. Этот крик счастья, вырвавшийся из груди отвергнутого ею ребенка, и его ласки, доказывавшие, что отсутствие ее оставило в жизни ребенка пустоту, которую ничего не могло заполнить, вызвало из глубины души молодой женщины всю силу материнского чувства, так долго подавляемого. Валерия дрожала и от волнения снова опустилась в кресло. Заливаясь слезами, она покрывала ребенка горячими поцелуями.

Растроганная тетя Адель и гувернантка ушли в соседнюю комнату, чтобы не стеснять мать и ребенка. Амедей, впрочем, скоро успокоился и начал без умолку болтать, как бы желая наверстать упущенное из-за разлуки время. Он рассказывал матери все, что составляло интерес его ребячьей жизни: игры с отцом, первоначальные уроки, катание на осле «идеальной» доброты, рассказал он, какие у него игрушки, какие забавы, описал трагическую смерть любимого кролика и т. д.

– О чем ты плачешь, мама? – спросил он наконец, заметив, что слезы не перестают литься из глаз Валерии. – Теперь мы все будем вместе. Боже мой, как папа обрадуется, когда увидит тебя! Он сию минуту должен прийти.

Эти простодушные слова напомнили Валерии действительность, и она быстро встала.

– Дорогое дитя мое, я не могу оставаться здесь и сейчас уеду, а ты будешь часто-часто приходить ко мне. Я тут близко живу, и ты увидишь, как нам будет весело.

Лицо Амедея вспыхнуло, и черные глаза засверкали.

– И ты думаешь, что я тебя отпущу? Не воображай. – И крепко схватил мать за руки. – Ты останешься со мной, а придет папа и тоже запретит тебе уходить.

В эту минуту вошел лакей и доложил, что карета прислана.

– Будь умником, мой голубчик, ты видишь, за мной приехали, но обещаю тебе, что приеду опять, – говорила Валерия, стараясь высвободиться из рук ребенка.